Страница 12 из 43
Пока он пытался найти выход из сложившегося положения, одна из дверей неспешно приоткрылась и удивлённому взору цесаревича предстала миловидная пожилая женщина с маленькой свечой в руке, закутанная в цветастую шаль.
- Доброй ночи, Ваше Высочество. - сказала незнакомка тихим, ласковым голосом и поклонилась. - А мы уж думали, Вы никогда до нас не доберётесь. Да Вы проходите. - по-хозяйски продолжила она, пропуская Александра внутрь. - Меня зовут Глафира Петровна и я помогаю Наталье Александровне во всём.
- Но как Вы… - цесаревич хотел сказать «узнали обо мне», как вдруг замялся и замолчал.
- Как же мне не знать, кто Вы такой? Я Вас из окна видела, когда Вы приезжали помочь моей голубушке с покупкой этого дома. - без стеснения ответила женщина. - Наталья Александровна много говорит о Вас, Ваше Высочество. И каждый Божий день ждёт, что Вы приедете. А по ночам велела всегда зажигать свечу у себя в комнате. Только мы уже и не надеялись… Барышня, должно быть, давно уснули крепким сном, но я-то сплю чутко и проснулась, заслышав конскую поступь, хотя сейчас зима и по снегу-то лошадь мягко скачет. Да вот видите, какой у меня слух! - Глафира Петровна с гордостью посмотрела на Александра. А затем продолжила свою речь. - Вы только тише ступайте, а то разбудите нашу Дуню, а она у нас такая трусиха — весь дом на уши поднимет!
Александр Николаевич не решился спросить: кто такая Дуня, но предположил, что это, возможно, помощница Глафиры Петровны - кухарка или портниха.
Между тем они, преодолев длинный коридор, оказались в помещении, очертания которого напоминали гостиную. Цесаревич успел разглядеть уютную полукруглую залу с незанавешенными шторами, благодаря чему был виден выход в сад. В центре комнаты стоял добротный деревянный стол, по краям которого были аккуратно расставлены резные стулья. В дальнем левом углу, с противоположной стены от окон, разместился большой буфет с поблёскивающей в сумеречном свете посудой, а в правом - тикали старинные часы с золотыми стрелками. Между буфетом и часами вырисовывались очертания мраморного камина, в котором ещё тлели красные угольки. Александру было чрезвычайно интересно в этой комнате, ведь всё здесь, как он догадывался, обустраивалось руками Натали.
Глафира Петровна тем временем с любопытством разглядывала наследника русского престола, чего не могла сделать во время их первой встречи — уж слишком далеко тот находился, да и момент был неподходящий — решалась судьба Высокого. Всю жизнь прожившая в деревне, она не имела возможности бывать в столице и уж тем более — при дворе. Женщина вспомнила небольшой портрет, который ей недавно показала Наташа, и подумала о том, что вживую цесаревич выглядит ещё прекраснее. Александр Николаевич казался ей существом из иного мира, не иначе как божеством, сошедшим с небес и по какой-то чудесной причине — именно в этот дом. Хотя причина, по которой он был здесь, Глафире Петровне была известна: Наталья Александровна Репнина.
- Да Вы, видимо, устали с дороги! Снимайте Ваше пальто, присаживайтесь, а я Вам чаю принесу. Или же, если Вы голодны, могу и ужин разогреть. А пока будете почивать — приготовлю для Вас комнату. Вы бы видели, как Наталья Александровна всё здорово придумали! Какую мебель они выбрали, да какие портьеры… - Принялась было хлопотать Глафира Петровна, но смущенный взгляд Александра остановил её на полуслове. Зардевшись румянцем, он снял плащ, перчатки, фуражку и протянул женщине. Признаться честно, когда он летел к своей любимой, то совсем не ожидал такого приёма. Ему сделалось неловко, однако, собравшись с силами, цесаревич произнёс:
- Благодарю Вас за заботу, но я не голоден и, по правде сказать, у меня не так много времени. Я бы хотел сразу же подняться и повидать Наталью Александровну.
Глафира Петровна улыбнулась в ответ.
- Я поняла, Ваше Высочество. Тогда идёмте за мной: я провожу Вас до дверей в комнату моей хозяйки.
Они вышли из залы и вновь попали в просторный коридор. Глафира Петровна шла впереди, освещая путь. Когда они дошли до конца, Александр увидел лестницу, ведущую наверх. Поднимаясь по ступенькам, он мельком заметил портреты, висевшие на стене. «Скорее всего, известные представители рода Репниных» - с улыбкой подумал цесаревич. Оказавшись наверху, они вновь очутились в таком же холле, как и на первом этаже. Провожатая Александра прошла несколько закрытых дверей и, наконец, остановилась около одной, с изящной бронзовой ручкой в виде кленовой веточки.
- Вам сюда. - прошептала Глафира Петровна. - Оставляю Вас, с Вашего разрешения. Доброй ночи! - Затем она поклонилась и направилась прочь.
Когда шаги стихли, Александр подошёл к двери и пальцами провёл по бронзовому листику. Его руки дрожали от волнения. «Неужели она здесь, за этой самой дверью, в этой комнате?» В тишине и мраке коридора можно было услышать собственное сердце, которое билось вдвое быстрее, предвкушая встречу с той, кому безвозвратно принадлежало.
Наконец, немного справившись с собой, он взялся за ручку и медленно, стараясь не шуметь, отворил дверь. Бесслышно ступая, он вошёл в комнату и замер на пороге. Перед ним, на широкой белоснежной кровати, с каким-то совершенно необыкновенным, сверкающим бархатным балдахином лежала Наташа. Он увидел её красивое лицо, освещаемое догорающей на столике свечой: веки Натали были плотно закрыты, и лишь ресницы иногда слегка подрагивали; щёки сияли здоровым румянцем, а на нежно-розовых губах играла улыбка; длинные каштановые волосы непослушными волнами разметались по подушке и плечам Репниной. Его любимая спала крепким сном.
Александр застыл от восхищения. Даже сейчас, видя её перед собой, он не верил всему происходящему. Его взгляд упал на руки княжны, и цесаревич заметил в них книгу, которую она, по всей видимости, читала перед сном, да так и осталась вместе с ней. Вдруг догоравшая свеча погасла, и комнату накрыл полумрак. Единственным источником света оставалась другая свеча, горевшая на подоконнике.
«Она каждый вечер зажигала эту свечу, надеясь, что я приеду. А я так долго не появлялся, мучил её каждодневным ожиданием» - с горечью подумал Александр Николаевич.
Он так же тихо закрыл дверь. Затем, пересеча комнату, подошёл к окну и попытался вглядеться в ночную мглу. Луна вновь скрылась за облаками и единственное, что с трудом удалось увидеть цесаревичу, так это чёрные силуэты деревьев, слегка покачивающиеся на лёгком ветерке да землю, ставшую белой от снега. Неожиданно Наташа пошевелилась во сне, и Александр перевёл на неё свой взгляд. Вновь взглянув на книгу, которую Натали ещё крепче прижала к груди, он улыбнулся и начал расстёгивать пуговицы на своём мундире. Когда с ними было покончено, цесаревич снял его и бросил на стоявший рядом стул. Оставшись в простой рубашке, он подошёл к краю кровати и осторожно присел. Наташа вновь пошевелилась, однако её глаза продолжали быть закрытыми. Александр придвинулся ближе и попытался высвободить книгу из рук любимой, но Натали только крепче сжала пальцы на коричневом корешке. Тогда он слегка коснулся её руки. Наташа резко открыла глаза — её взгляд замер на лице Александра Николаевича. Несколько мгновений княжна Репнина, не дыша и не шевелясь, смотрела на голубые глаза, на взъерошенные светлые волосы, на весёлую улыбку на губах, а затем, не говоря ни слова, кинулась обнимать долгожданного гостя.
- Натали. - прошептал он, заключая её в объятья.
- Это действительно Вы, Ваше Высочество, или я всё ещё сплю? - произнесла Наташа.
- Нет, это и вправду я приехал к тебе, чтобы остаться на всю ночь. Прости, что так долго заставил ждать.
- Я не верю, не верю, что ты здесь! - Репнина радостно смеясь, высвободилась из объятий, чтобы посмотреть на него.
Она старается найти что-то новое в его чертах, словно подтверждение тому, что что-то могло измениться. Однако перед ней всё тот же Александр, если не считать новой маленькой морщинки посередине лба.
Он берёт её руку в свою и нежно целует. А затем лукаво смотрит, выпускает её пальцы и как будто бы серьёзным тоном говорит: