Страница 28 из 104
* * *
- Дима, миленький, проснись! – тормошила меня Леська.
Я застонал, с трудом выбираясь из болота свинцового сна. Сердце пульсировала где-то в горле, на лбу выступила испарина.
Увидев, в полумраке спальни, что я открыл глаза, Леся обняла меня и стала баюкать как ребёнка.
- Тихо, тихо, маленький мой, всё прошло, всё закончилось. Это просто сон…
- Леся, ты же знаешь… Это не просто сон.
Немного придя в себя, я сполз с кровати и отправился на кухню. Открыв кран, я припал к нему, поглащая холодную, с мерзким привкусом хлорки воду большими глотками.
- Опять Моран?
Я вытер губы рукой.
- Я не видел его снов так давно. Последний еще в Южноморском.
Леся пошерудила в навесном шкафчике, достала оттуда какие-то мешочки с травами из Юрзовки, стала молча готовить отвар.
- Это поможет тебе успокоиться и заснуть,- сказала она, протягивая кружку. – Ты не хочешь рассказать мне свои сны?
Когда мы добрались до постели, и Леся, обняв меня, тихонько гладила по спине, я, подавив внутренний протест и сорвав печать молчания с тайны, столько лет тяготившей меня, медленно и тяжело стал пересказывать ей историю князя Малица и княгини Свенки.
…Вместе мы жили уже более двух лет. Леся стала для меня настолько близким и родным человеком, что я не мог представить на её месте никого другого. Первая страсть улеглась, но я о ней не жалел. Наши отношения казались мне гармоничными, наполненными нежностью, пониманием, обоюдными желаниями и интересами. По выходным мы часто уезжали на моём старом верном «Сузуки» за реку, оставляли его на стоянке турбазы и весь день бродили по степям и лесам поймы, не уставая удивляться миру, окружающему нас, и наслаждаться обществом друг друга. Мы набредали на маленькое озерко с лотосами, на крошечный посёлок, затерянный в дубовых зарослях, с милыми старыми резными домиками, обширными террасами и пышными клумбами с георгинами и флоксами; мы бродили по берегам крутобоких ериков, поросших ракитами и клёнами; находили черепаховый пляж, встречали лису с лисятами и ловили руками на мелководье карасей. В отпуске мы брали напрокат катер и путешествовали вверх по реке. Зимой мы ходили на лыжах, кооперируясь порой с друзьями, и на редких привалах передавая друг другу термос с горячим глинтвейном.
Я сменил пару работ, соблазняясь более высоким заработком и более свободным графиком. Леся всё так же искала себя во всё более невероятных сферах деятельности. Последним её увлечением стало кэндо – фехтование на самурайских мечах. Когда она с восторженной радостью сообщила мне о том, что нашла в нашем городе настоящего японского самурая, переехавшего в Россию вслед за женой, который является мастером кэндо и, конечно же, совершенно случайно и по большому блату, уговорила его проводить с ней занятия, я только вздохнул, закатывая глаза: «О боже! Леся! Что дальше? Полетишь туристом в космос?» Мне это, честно говоря, не очень нравилось. Зато очень нравились наши тихие уединенные вечера, когда мы готовили вдвоём на ужин что-то вкусненькое, смотрели кино и занимались любовью.
Мы никогда не ссорились - у нас для этого не было ни поводов, ни желания. Я ужасно скучал, когда она на пару-тройку дней уезжала в Юрзовку к родителям и не находил себе места до самого её возвращения. Это было тем более тяжело, что в этом отдалённом от всех центров цивилизации посёлке не ловила сотовая связь. Я сходил с ума, не имея возможности узнать благополучно ли она добралась до места, здорова ли, всё ли с ней в порядке – и просто от невозможности услышать её голос хотя бы по телефону. В день её возвращения я не мог насмотреться на неё, как после длительной разлуки, ходил за ней хвостом по квартире, рассказывая последние новости и слушая её болтовню, стараясь лишний раз коснуться её, чмокнуть в плечо или затылок. Вечером я сажал её к себе на колени, дышал её запахом и чувствовал полное умиротворение.
Эти два года были лучшими в моей жизни. Мы жили нашим безоблачным настоящим, наслаждались им и не задумывались ни о чём. Хотя, может, это мне так казалось. Наверное, женщины не могут ни о чём не задумываться. Их всегда тревожит будущее, им нужна определённость и развитие отношений.
В последнее время я стал замечать, что Леся стала задумчивой, какой-то потерянной. Она, бывало, устремляла взгляд в пустоту, отвечала невпопад, раздражалась по мелочам. Однажды у неё убежал кофе, залив чисто вымытую накануне плиту. В бешенстве она схватила турку и запустила ею в стену. Турка оглушительно загремела, отскочив ей под ноги и оставляя вокруг коричневые пятна, брызги и потёки. Я впервые увидел её такой.
- Леся, что случилось?
Она тут же стушевалась. Принялась что-то сбивчиво объяснять и оттирать кофе с мебели и стен.
А потом мне приснился этот сон.
Через пару дней после него Леся засобиралась в Юрзовку, пообещав приехать послезавтра к вечеру. В день ее возвращения, по дороге с работы я зашел в магазин, чтобы купить её любимые пирожные, и прихватил бутылку красного вина.