Страница 29 из 104
Я молча прошёл в комнату и поставил пакет с покупками на журнальный столик.
- Всё хорошо? – подозрительно спросил я.
- Нам надо поговорить, - сказала она, сфокусировав на мне взгляд.
- Фраза прям из сериала, - я кисло улыбнулся, уже чувствуя как разлаживается моё безоблачное настоящее.
Леся выудила из пакета бутылку с вином.
- Открой, пожалуйста.
Я принёс из кухни штопор и стаканы, разлил вино и уселся напротив неё.
Леся залпом выпила свой бокал и наполнила его повторно.
- А ты не хочешь?
Я покачал головой.
- Мне нужно знать, как ты ко мне относишься, - сказала она напряжённо, не глядя на меня.
«Ну, начинается…», - мне стало ужасно тоскливо. Я подумал, как было бы здорово, если бы сейчас случилось землятресение, или упал метеорит, или взорвался пороховой склад - и нам не надо было бы продолжать этот разговор.
- Леся, ты же знаешь. Я к тебе очень привязан, ты очень мне дорога…
- Почему ты никогда не говорил, что любишь меня? – перебила она.
- Разве об этом надо говорить? Разве это не очевидно?
- Тогда скажи.
- Леся…
- Хорошо. Насколько я тебе дорога? В каком качестве ты меня рассматриваешь? Как временную любовницу? Как Асю? Или ты видишь меня частью своей жизни?
- Откуда ты знаешь про Асю?
- А! Какая разница. Приходила она ко мне ещё в самом начале наших с тобой отношений. Мы с ней по-бабьи поговорили.
- Наговорила про меня всяких гадостей?
- Она наговорила про тебя совершенно правдивые вещи. Я на этот счёт никогда и не обманывалась. Но мне почему-то казалось, что у нас по-другому.
- У нас по-другому.
- Да? Как?
- Я люблю тебя, - сказал я не очень уверенно и увидел, как скривились Лесины губы.
- После таких трепетных признаний, я думаю, уже нет нужды спрашивать собираешься ли ты сделать меня своей женой и хочешь ли от меня детей.
Она повертела в руке бокал с вином.
- Вино – напиток для любви. Для объяснений он чего-то плохо подходит. Не завалялось у нас чего покрепче?
- Нет.
- Это ответ на мой первый вопрос или на второй?
- Лесь, разве нам плохо жилось всё это время? Зачем всё усложнять?
- Усложнять? По-моему, это ты усложняешь простые человеческие отношения. Если двое любят друг друга, то семья, мне кажется, - совершенно естественное развитие их любви. Ладно, не будем заниматься демагогией. Всё, что я хотела выяснить, я выяснила.
Она поднялась с кресла.
- Если тебя не затруднит, постели себе на диванчике сегодня. Это ради твоего же блага. А то затеюсь ночью снова отношения выяснять.
Зацепив с собой бутылку, Леся удалилась в спальню.
Заснул я только под утро. А проснувшись, её уже не обнаружил. Не обнаружил и её вещей. На холодильнике была прицеплена записка: «Я написала тебе всё на e-mail». Потерев пальцами виски, я отправился в комнату за смартфоном.
«Милый, я решила уехать домой, - писала Леся. – Я думаю, ты понимаешь почему. Отведённая мне тобою роль меня не устраивает. Я, конечно, давно всё понимала. Но надеялась, потому что любила. Я и сейчас тебя люблю. Ты себе не представляешь, как сложно мне было не поддаться искушению и не остаться с тобой ещё на какое-то время. Боюсь не выдержать и вернуться. Поэтому решила сжечь мосты. Я должна тебе признаться кое в чём.
Помнишь, ты меня спрашивал тогда, на крыше (как же давно это было!) – зачем моры обязательно хотели меня заполучить и какая плата им с меня потребна? Думаю, настало время ответить: я должна уйти в Моран. Не только потому, что он так пожелал, но по праву рождения и зову крови. Я наполовину мора. Яська – детёныш моры и человека. Уходить необязательно. Бывает, яськи остаются среди людей. Но для этого их нужно крепко привязать, потому что зов Морана силён. Нет крепче привязи для женщины, чем любовь и семья. Только они могли бы оставить меня на земле, где не существует моего пути. Я здесь как рыба, выброшенная на берег. Ты был моим спасением и моим якорем в этом мире. Пока я не поняла, что твоей скудной любви не хватает даже на маленькую девочку Леську, не то что на странную, проблемную, стихийную мору. Ну что ж, когда умирает любовь – открываются дороги. Прощай, родной мой. Если я сделала тебе больно своим уходом, желаю тебе поскорее утешиться».
Мне стало душно. Я подошёл к окну и распахнул его. Растущий за окном клён тихонько шевелил золотыми листьями, они звякали и перезванивались между собой – динь-динь-динь. В воздухе висели серебряные нити паутины, посвёркивая в утреннем осеннем солнце. Припозднившийся мотылёк метнулся в комнату, упал на подоконник и забил об него радужными крыльями, рассыпая драгоценную пыльцу.