Страница 9 из 12
8 октября 1865 года в бедной еврейской семье Вигдорос в Житомире родился мальчик, которого назвали Шимон-Довид. Семья жила в нищете, а к восьми годам мальчик потерял родителей, стал беспризорником, начал бродяжничать. География его скитаний была столь же велика, сколь велика Россия. За почти пятнадцать лет молодой человек побывал в Крыму, Бессарабии, на Кавказе, в Туркестане, Сибири, Польше и даже в Персии. Попав в Москву, где жила его сестра, по её настоянию он принял крещение. И еврейский юноша Шимон-Довид стал зваться Алексей Иванович Свирский. На жизненных дорогах будущий писатель встречался с разными людьми: бродягами и промысловыми нищими, честными рабочими и мелкими авантюристами. Однажды любознательного юношу жизнь свела с человеком, который, сам того не подозревая, изменил его судьбу. Будущий литератор побывал примерно в тридцати тюрьмах, иногда сам приходил в полицейский участок и заявлял об отсутствии у него паспорта, чтобы хоть как-то пережить зиму. Вот так в одной из тюрем у Алексея появился учитель грамоты – помощник тюремного надзирателя. Случилось это, когда Свирскому было уже двадцать три года.
В Ростове-на-Дону А.И. Свирский появился в 1891 году. Ему удалось найти приют в городском саду: ночевал под парковой эстрадой «на мягких блошиных стружках». Однажды голод выгнал его на главную аллею, пустынную в ранний час. На длинной скамье одиноко сидел бедно одетый человек. Разговорились. И эта встреча оказалась началом новой жизни безвестного бродяги.
Много лет спустя в автобиографической книге «История моей жизни» Алексей Иванович описал всё это подробно. Он навсегда остался благодарен ростовчанину Фёдору Васильевичу Христо, с которым встретился в городском саду. Христо, портной по профессии, получил заказ на брюки от редактора новой газеты «Ростовские-на-Дону Известия» Н. И. Розенштейна. Относя заказчику готовые брюки, он «приложил» к ним несколько стихотворений Свирского. И одно из них – «Памяти Кольцова» – было напечатано.
«… – Вставайте… Вы уже напечатаны!.. Ей-богу!.. Вот и газета…
Быстро вскакиваю на ноги. От сна следа не остаётся. Трепещет сердце, когда на листе развернутой газеты читаю: «Памяти Кольцова», а внизу моё имя: «А. Свирский».
В 1892 году в газете «Донская пчела» публикуются стихи начинающего автора «Мелочи». «Произошло это величайшее в моей жизни событие 15 октября 1892 года на 27 году моей жизни», – отмечал писатель.
Мелочи
Вирши
(Посвящается ростовским поэтам)
Муза прекрасная, муза прелестная,
Будь милосердной хоть раз;
Дай мне возможность, богиня чудесная,
Быть мне творцом хоть… на час.
Верь мне, богиня, ложью ехидною
Не запятню я тебя;
Только лишь истину, всем очевидную,
Стану творить я любя.
Чувства гуманныя, чувства высокия,
Будут меня занимать;
Если же люди, безумно жестокие
Станут за правду гонять,
То не глядя на людское презрение
Буду порок обличать,
Правда-же ложная, бедность, мучение
Станут тогда исчезать…
Долго, несчастный, упрашивал жалостно
И вдохновенья желал.
Вдруг, прилетела богиня… И радостно
Сердце забилось… он внял
Голосу: – Просишь ты, друг непонятное,
Хочешь поэтом ты стать;
Хоть и желанье твоё и приятное,
Надо-ж грамматику знать…
Несколько позже в газетах «Ростовские-на-Дону Известия», «Донская пчела» и «Приазовский край» стали публиковаться его репортажи и заметки, фельетоны и очерки. Литературная деятельность продолжилась циклами «Ростовские трущобы» и «Тюремные очерки» (1893). О сотрудничестве писателя с издательством «Приазовский край» свидетельствует мемориальная доска на доме № 18 по ул. Большая Садовая (здание бывшей фабрики цветной печати), и переулок, названный его именем.
В дальнейшем Алексей Иванович стал известным писателем и покинул наш город.
Очень схожа с биографией Свирского и биография Сергея Евсеевича Ганьшина (1878-1953). Он родился в семье крестьянина Тульской губернии. Рано потерял родителей. На 15 году жизни отправился пешком в Москву, затем в течение 15 лет скитался по югу России, работал пастухом, ткачом. «По дороге» самоучкой выучился грамоте. В 1904 году в Ростове-на-Дону работал экспедитором. В газете «Донская речь» познакомился с К. А. Тренёвым, начал писать «самодельные» стихи.
Искра
Не гасни, искра яркая,
В груди моей,
В дни мрачные на родине
Гори сильней!
Гори, надежда светлая,
Ты – мой маяк…
Я чёлн, волной застигнутый,
А ты – моряк.
И ты, и я пристанище
Найдём в борьбе,
Гори же, искра яркая,
Назло судьбе.
За революционную деятельность Сергей Ганьшин был арестован и находился в заключении до 1908 года. В 1916 году его сослали в Вятскую губернию. С 1910 года он состоял в Суриковском литературно-музыкальном кружке, в последующем был его руководителем. Стихотворения Сергея Евсеевича начали появляться в печати с 1908 года. В 1912 г. произведения автора были собраны в книгу «Искры». Затем вышло ещё несколько поэтических сборников. В советские годы Сергей Евсеевич занимался литературной деятельностью. Творчество С. Ганьшина горячо одобрял М. Горький.
Стихам Ганьшина характерен пафос торжествующего труда, пролетарского коллективизма, вера в неизбежность социальных перемен.
Не бушуй, волна морская,
Не страши, что путь далёк,
Вижу я: горит, мерцая,
Долгожданный огонёк.
Я привык с волной бороться,
С ветром в море воевать…
Жить и мыслить. Силы-воли
У других не занимать!
Не бушуй, волна морская,
О грозе не говори –
Я вдали за перекатом
Вижу отблески зари!
(5 октября 1912г.)
Жил в нашем городе и Алексей Дмитриевич Скалдин (1889-1943), член СП с 1929 года. Он родился в крестьянской семье, окончил церковноприходскую школу. После переезда семьи в 1905 году в Петербург работал в страховом обществе – начинал мальчиком-рассыльным, дослужился до управляющего округом.
Слушал лекции в университете, самостоятельно выучил языки – французский, немецкий, латынь и древнегреческий; в анкетах писал: «образование высшее – самоучка». С 1910-го стал печататься в студенческом журнале, потом в «Аполлоне», «Сатириконе»; познакомился с Блоком, Кузминым, Клюевым, Мережковским. Особенно значимым было сближение с Вячеславом Ивановым, которому в 1912 году он посвятил свой единственный сборник – «Стихотворения».
Поэт
Пишу стихи, как зажигаю свечи
Пред образом, в тиши благоговейной.
Слова, слова томящие, глухие!
Примите плоть, дабы открыться людям,
Живите жизнью ясною и нужной,
Служите миру дольнему по силе.
Я знаю, этот мир принять вас должен:
Я душу отдаю – какая жертва! -
И, жертвуя, не жду себе награды, -
Что злато мне? и что венок лавровый? -
Но отдаю затем, что в этом даре
Лежит зерно, рожденное для роста, -
Тягчайшего не будет преступленья,
Как умертвить начало новой жизни.
Слова, вы мною рождены, и строгим
Вас пронесу путем к последней цели.
Светите светом трепетным и чистым.