Менелай

от несытой смерти утаенной,

так не бережете?

(Пауза.)

Что ж добычу

стольких лет, цены неимоверной

золото, каменья-самоцветы

битой ставкой ставите за-ради

ненависти, женщины? Других вам

мало, что ли, брать себе насильем?

Вам за что голубку ненавидеть,

выжившим?..

Отступитесь, или будет худо!

Пусть ее осудит, оправдает

Агамемнон. Ждите господина.

Корифей

Всегда на войне умирай, солдат,

и голодай, солдат,

а как победа - иди, солдат,

зачем не погиб, солдат!

Нечеловеческих сил урок

выполнен - что теперь?

Стань человеком, знай свой шесток,

но я уже полузверь

или полубог, опрокинув треть

мира под ноги; кто

предел укажет, если я смерть

ставил весь срок в ничто?

Отойди, начальник! Ты завтра - прав,

но сегодня - мое! Не препятствуй:

уж такой он, мой вздорный, мой злобный ндрав,

упорствующий в святотатстве.

Будет рель с веревкою завтра мне,

покачнусь я над побежденной Троей -

так ведь величают в такой войне

не погибших в бою героев.

Чистенький, что ты стоИшь? Цари

не побрезгают пусть народом:

гордость на радость войскам смири,

так и быть: тебе - первому. Расступитесь для воеводы!

Подталкивают Менелая к воротам храма. Он неумело и жалко сопротивляется. На сцене появляется Агамемнон с другими греческими вождями. Перетрусивший хор возвращается на орхестру.

Хор (на разные голоса)

Из-за кого воевали,

раменами

груз неподъемный поднимали,

струги гнали

в дали чужие,

дорогие

земли Отчизны покидали?

Из-за Елены!

Из-за нее

копье

летело,

меч вынимался,

поднимался,

лук напрягался,

метил стрелы,

смерть в тело

посылало тело.

Мы, пока ее не получили,

все пусты стоим - не победили.

Что шелков и злата изобилье,

если тварь-голубку упустили,

если нет исхода нашей силе?

Агамемнон

Где ж она?

Хор (на разные голоса)

Искали по всем углам -

нет нигде.

Есть одно место укрыться: вот - храм.

Окружили его,

вовнутрь не идем:

греха много,

несмытая кровь

каплет, вредит богу.

Подожжем его,

храм великий, -

может, выбежит

в огне, крике;

пламя ясное ей

обовьет все тело

легкою тканью своей,

красной, белой...

Агамемнон подходит вплотную к воротам храма.

Агамемнон

Выходи, Елена, тебя войско

требует. Не доводи, Елена,

до греха - жечь храм, сама ступай к нам.

Двери храма отворяются, из них выходит Елена.

Елена

Выхожу я к вам. Моею смертью

думаете вы дела поправить,

утолить одной моею плотью

десять лет постыдных воздержаний,

месть свершить одну на всех большую -

местей месть, тем успокоить сердце?

Корифей

Убьем ее, Агамемнон,

и всё - по домам, тихо, мирно.

Убьем ее, Агамемнон!

Ишь как ступает и не боится,

будто она по коврам идет -

не по праху, крови;

будто ее ничего не берёт -

ей таковы условья

богов, а мы ей что? Так... свита.

Убьем ее, Агамемнон!

Кивни лишь, владыка, - сами

всё сделаем, и ее не будет:

растерзаем,

как не было ее,

в клочья.

Елена

Не убьете. Я богам служила

честно. Как убить такую? Может,

и бессмертна я. Что ваша слава,

мутная и тусклая, пред явным,

ярким моим пламенем? Святыня

я последняя в солдатском сердце,

грубом и податливом. Кто руки

на меня возложит, в род проклятье

примет неотменное. Забыть как,

кто привел вас в Илион, к победе

этой? Кто ключ к Азии? Наследство

чье вокруг? Кто принесет в Элладу

право несомненное на Трою,

на ее владенья в дальних странах,

города, колонии? Победа

что такое ваша без Елены?

Так... изничтоженье в малых схватках

друг друга.

Из толпы выходит Одиссей и подступает к Елене.

Одиссей

Замолчи.

Елена

Вот как... Кого я вижу!

Одиссей, давай-ка объясни им,

как сирену хитрую морскую

слушавший дуреет, как Елену

видевший о деле забывает.

А оно у вас святое: надо

извести Елену - корень бедствий.

Кто другой, а ты не пожалеешь,

сердце твое мертвое не дрогнет,

ты любови женской знать не знаешь:

спрятавшись за юбкой Пенелопы,

думаешь дойти до самой смерти

мирно с некрасивою женою.

Как же ты меня боишься, кто мог

отказаться, спутать договором

остальных, лишь бы бежать в Итаку,

там от судеб скрыться! Ты на тело

посмотри в его изгибах томных:

тайн-то сколько, прелестей. Дебелой

Пенелопы задницу видав, ты

разве знаешь что? Смотрите, греки,

наготу божественную.

(Скидывает с себя одежды.)

Нате!

Хор (на разные голоса, обратив взоры на Менелая)

Что он опять стоит,

их разговоры терпит?

Муж он или не муж?

Есть ли чего такое в сердце

настоящее, чтобы враз

разрешить недолжное?

Убей ее - вот сейчас, сейчас,

дай на потребу толпы

представление смерти,

соверши дело народное.

Менелай смотрит на Елену, не слушая общего беснования войска.

Елена (Менелаю)

Я перед тобою виновата,

ничего не говори, все знаю.

Только что же, совесть, ты белее

крыльев, Леду-матерь обнимавших,

легче, совесть, пуха? Лебединой

я породы, чистой и безгрешной.

Блуд, он что... он сердца не касался.

Менелай

Да и я пришел не обагренный

вражьей теплой кровью: воевал я

плохо, осторожно.

Елена

Так и надо.

Пусть они воюют - греки, тевкры,

рати сильных! Мы, посередине

их остановившись, уцелели,

выжили. Сколь наши драгоценней

жизни всяких ихних!

СТРОФА 3

Слышишь, как говорят

промеж собой они?

Не спорят и не корят,

будто не годы - дни

легли промеж них; беда

будто не их; греха

нет ни на ком; руда-

кровь как тепла, тиха.

АНТИСТРОФА 3

Думали: чистый огнь -

месть привела сюда

сильных, и первый - он,

а в сердце - водым-вода,

в сердце - сладелый страх;

похоть тепла, тиха

уляжется в головах

старого жениха.

Корифей

Он, значит,

не торопится убивать,

не хочет,