Студент

- Вы знаете, - сказал я с некоторым удивлением к такому повороту. - У вашей дочери все в полном порядке.

- Что вы имеете ввиду? - занервничал полковник, употребляя свое, наверно, любимое выражение. - Что значит "в порядке"?

- Извините, - сказал я и описал все, что видел.

Жена полковника вдруг разрыдалась. Видно все последние дни нервы ее оставались на пределе, и выход оказался бурным; она, не стесняясь чужого человека, дала волю слезам. Реакция полковника меня удивила.

- Ах ты ж подлец! - с чувством проговорил полковник. - Вот сволочь. Все же увел дуру. Ну погоди ты у меня.

Потом полковник спросил:

- А где они, определить возможно?

- Точно сказать не могу, - признался я. - Это где-то на юге. Когда они шли, я видел пальмы. Картинка, которую я видел, ограничилась только этим.

Но у меня появилось ощущение временной протяженности. Не знаю, как это приходит, но я ясно почувствовал, что через неделю дочь или появится сама, или от нее в этот срок придет весть, о чем я и сказал полковнику и его жене.

- Ну, все же, главное, что она жива, - сказал полковник.

- Теперь ты ее найдешь? - жена полковника молитвенно сложила руки на груди.

- А зачем? - грубо сказал, как отрезал, полковник. - Людей по частному случаю поднимать? Потом стыда не оберешься. Нет уж. Если родители нужны - сама придет...

Через неделю Иван Фёдорович прислал за мной машину. Тот же молодой человек в штатском, который приезжал за мной в первый раз, доставил меня в дом на улице Салтыкова-Щедрина.

В кабинете начальника сидел полковник Самойлов. Когда я вошел, меня усадили на диван, снова поили меня чаем, а потом полковник сказал:

- Поразительно. Вы оказались совершенно правы. Через неделю, как вы и предполагали, дочь вернулась... Кстати, скоро она выходит замуж за этого молодого ловеласа, которого вы точно описали. Но, если честно, я до последнего дня не верил вашему предвидению, хотя где-то в глубине души и надеялся на благополучный исход. Спасибо.

- От себя тоже приношу вам свою благодарность и еще раз хочу попросить, чтобы это все осталось между нами. "Как я вам уже говорил, дело это, как не крути, все же личное и щекотливое", - сказал хозяин кабинета.

- Я понимаю, - заверил я.

- А после института - к нам, - предложил вдруг Иван Фёдорович. - Мы найдем вам достойное применение. Тем более, ваше образование связано с языками, а в нашем деле это не лишнее.

- Спасибо за предложение. Я подумаю, - ответил я, хотя на самом деле давно и твердо решил, что никогда не свяжу свою жизнь с этой организацией, и к этому меня подтолкнула неприятное и какое-то вязко-липкое знакомство с одним из сотрудников этого учреждения.

Как-то мне предложил встретиться некий человек в штатском, представившийся майором известной организации. Он расспрашивал меня об учебе в институте, сказал, что знает об отце и моих успехах в учебе, а также все о моих друзьях, потом долго рассуждал о патриотизме и о врагах, которые мешают нам строить социалистическое государство, и, в конце концов, предложил помочь компетентным органам разоблачить замыслы интуристов из США.

- Все, что вам нужно, это пройти в гостиницу, где живут иностранные туристы, познакомиться с кем-то из них, разговорить и выведать их истинные намерения, - настаивал майор.

- Да знаете, - сказал я, опешив от предложения, - я не смогу.

- Да что здесь мочь? Просто познакомьтесь с иностранцем и поговорите с ним на обычные темы, а там, все сложится само собой.

Я по своей природной застенчивости не смог отказаться категорически и поплелся в гостиницу. Но вместо того, чтобы искать иностранцев, прямым путем пошел на третий этаж, где зав отделом интуриста работала Света Журавлева, талантливая выпускница английского отделения факультета, сразу после окончания получившая предложение возглавить этот только что созданный отдел. Света часто приходила на наш факультет, и меня с ней как-то познакомили старшекурсники. Я без обиняков выложил ей разговор с майором, она повеселилась и сказала, чтобы я послал его к черту. Естественно, никуда я посылать майора не стал, а, выждав некоторое время у Светы, вышел и сказал ему, что не удалось найти возможность, чтобы познакомиться с иностранцем. Не знаю, то ли майор сам понял, что в шпионы я не гожусь, то ли Света где нужно дала понять, что я не тот человек, который может быть полезен в деле разоблачения шпионов, но больше меня по этому поводу никто не беспокоил.

Так закончились мои отношения с серьезной организацией, которая могла круто изменить судьбу любого человека, поставив крест на его карьере.

Глава 18

Дар предвидения. Комсомольское собрание. Письма Лики и Маши в комитет комсомола. Коварство Лики. Судилище. "Правильные" слова о моральном облике комсомольца. Исключение из комсомола.

- Юр, как у тебя с Машей? - спросил я.

- А как у меня с Машей? Нормально. Что ты имеешь ввиду? - напрягся Юрка.

- Не хотел говорить, но, думаю, это серьезно. Тебя ждут серьезные неприятности. Не могу сказать, в чем дело конкретно, но точно знаю, что виной всему будет как раз Маша, а причиной станет Лика.

- А каким это боком Лика касается моих отношений с Машкой?

- Не знаю. Думай сам.

Юрка задумался. Он знал, что просто так я не стал бы говорить ему о каких-то неприятных вещах. Он был посвящен в некоторые тайны моего быта, связанные с паранормальными способностями, знал о моих способностях ясновидения и предсказания, знал, что у меня снова начали появляться видения, которые через какое-то время становились реальностью.

Я снова видел вещие сны, в которых часто являлся свидетелем событий, которые происходили на самом деле некоторое время спустя.

Мой дар прогрессировал, и теперь мне снова становилось страшно от того, что я иногда слышал и чувствовал.

Ученые считают предвидение будущего необъяснимым феноменом. Они полагают, что за это отвечает интуиция и подсознание, которые не поддаются исследованию. Проще священникам, которые уверены, что предвидение - дар свыше.

Теперь, когда не стало отца, я перестал копаться в своем подсознании и стал принимать свой дар философски и стоически переносил его проявления. Вроде того, что это данность, которая есть и с этим ничего не поделаешь.

- И что мне делать? - растерянно спросил Юрка.

- Не знаю, - честно признался я. - Поговори с Машей.

- И насколько все серьезно? - Юрка пытался узнать больше, чем узнал, и я, чуть поколебавшись, рассказал ему о том, что видел отчетливо большое скопление народа в большом зале и Юрку, вокруг которого происходило какое-то безмолвное, вызывающее неприятную вибрацию движение, и ощущение присутствия зла.

Разъяснилось все скоро. Через неделю после нашего разговора с Юркой, Маша сделала аборт. Перед этим они серьезно рассорились, а после нелицеприятного и бурного объяснения расстались. О своей беременности Маша Юрке не сказала.

Лика, которая сама была в положении и вот-вот должна была родить, вдруг приняла активное участие в судьбе Маши. Она уговорила ее написать заявление в комитет комсомола о том, что Богданов соблазнил ее, попользовался, а когда она забеременела, бросил.

Наивная девушка явно не осознавала, чем закончится это разбирательство для Юрки, и чем обернется огласка на весь институт для нее.

Злополучное собрание состоялось в мае, когда уже вовсю цвела сирень и радовали глаз тюльпаны; газоны украсились молодой травкой, а деревья подернулись нежно-зеленой вуалью из молодых масленичных листочков. Погода стояла теплая, весна манила, и студенты, отодвинув зубрежку на начало сессии, беззаботно проводили время на улицах, предпочитая природу душным помещениям, включая лекции в аудиториях.

Дня за три до собрания комитетские вывесили броское объявление на ватманском листе, которое гласило, что 25 мая (в субботу) в 15-00 часов в актовом зале института состоится расширенное комсомольское собрание. Повестка дня: "Персональное дело студента второго курса ф-та иностранных языков комсомольца Богданова Ю.П.". Вторым пунктом стояло "разное". Внизу приписка: "Явка всем обязательна".