Точка отрыва

Пришло понимание, что вытянул свой счастливый билет. Я уже начал понимать контуры нового мира, что без этих людей — если они просто отпустят меня на все четыре стороны — пропаду очень быстро — ведь совсем не боец. И ни друзей, ни родных, ни коллег, с кем можно было бы скооперироваться для выживания — у меня нет.

И тут же выпалил:

— Я работал в фирме, которая занималась инженерно-техническими средствами охраны. Комплексными системами безопасности. Три года проработал!

Приврал маленько. Всего полтора. Но кто проверит?

— Ого, бывают же совпадения! Вот и нам нужен кто-то, кто будет следить, чтобы датчики движения работали. У них бывает самосрабатывание. Говорил же, надо покупать японские, а экономисты сэкономили, как всегда. А бывает и не ложное срабатывание. Но это один раз из десяти. Своих людей мне каждый раз гонять не с руки. Да и не понимают они ни черта. Там свои нюансы есть, а человек, который разбирался… ему голову оторвали. Натурально. Всё, хватит разговоров! Вон уже и «Газель» подъезжает. Садись в кузов и сиди тихо.

Я увидел вдалеке фары приближающейся небольшой автоколонны.

— Как думаете, обуздают власти эту погань? — спросил у своих товарищей тот, кто держал автомат. Все это время он с тревогой смотрел на темные окна больницы.

— Не обуздают, — ответил «снайпер» со злой ухмылкой. — Человечеству п…зда.

Казалось, ему нравится эта мысль.

— Еще как обуздают, — возразил Равиль Ринатович, почесав лысину, — Перебьют как мух. Но не раньше, чем половина, а то и две трети населения упырями станет. Россия не Индия. Полно оружия, почти везде плотность населения один человек на сто квадратных километров и зима восемь месяцев в году.

— Так что, Ринатович, мы теперь типа дружина княжеская? — спросил его автоматчик. — А наш Семеныч… типа самодержец?

— Это временно. Государство все равно подомнет таких, как наш хозяин, под себя. Но он не дурак и борзеть не будет. Когда власть вернется, ей надо будет на кого-то опереться на местах. И уж точно это будут не мэры и не депутаты. Они уже, по-любому, почти все сдохли или ходят, мозги кому-нибудь жрут. Поэтому опираться власти будут на таких «крепких хозяйственников», как наш глава.

— А армия? По-любому силовики все под себя подгребут.

— Силовики будут заниматься силовыми вопросами, а хозяйственными будем заниматься мы, — «тувинец» многозначительно поднял палец, — Такие компании, как холдинг. Поэтому не боись, в новом мире у нас место уже забронировано. И для наших детей и внуков тоже.

Наконец, подъехала «Газель», и меня без всяких церемоний, подгоняя толчками в спину, повели к ней.

— Будешь плохо работать — шлепнем или за ворота выкинем, — напутствовал меня Равиль Ринатович. — А ты думал, в сказку попал, мил человек? Пока поживешь рабом, а будешь хорошо трудиться — повысим до холопа, — не ясно было, шутит он или говорит правду.

— А может, когда-нибудь вообще свободным человеком станешь, — продолжал начальник охраны. — В чудесном новом мире место будет только для тех, кто не шлангует, а пашет. И старших слушается. На этом испокон веков мир стоял.

— Ринатович, да не пугай ты клиента, — вступился за меня автоматчик. — Ты чего такой злой? Лекарства добыли. Босс похвалит и премию выпишет. Врачей прихватили. Даже этого придурка. Авось сгодится. А еще я там видел симпатичную медсестричку в автобусе. Думаю, она ломаться не будет.

— Ну их всех, — отмахнулся командир. — Пока не до этого. Дело прежде всего. Надо прожекторы установить. И смотреть, чтоб никто не подобрался, пока работы ведутся. В дозор пойду, а то опять троих-четверых работяг не досчитаемся. А бабы… потом будут в очередь стоять, чтоб к нам за периметр попасть.

— Да и не только бабы. Все будут. Ладно, сажаем его, и по коням. Вон уже наши все стартуют.

Меня практически запихнули в кузов. Там среди коробок, ящиков и свертков сидело еще несколько таких же напуганных людей, как попало одетых. На меня они посмотрели настороженно, но ничего не спросили. Уже найдя себе место и усевшись на какой-то ящик, я услышал, как Равиль Ринатович снаружи заговорил в свою радиостанцию:

— База, база, прием. Это «Экспедитор». Задание выполнено, товар забрали. Возвращаемся!

Машина резко тронулась, слегка подрагивая на неровностях дороги. Судя по всему, мы объезжали что-то и ехали по грунту или по газону.

Тряслись коробки, в некоторых что-то звенело и дребезжало. Где-то заплакал ребенок — в самом углу сидит женщина, прижимающая к себе крохотный сверток.

Мы оставили город позади и, судя по всему, выехали на трассу. Дальше уже мчались куда быстрее и без остановок. Сквозь щель в неплотно закрытом брезентовом пологе я видел, как быстро сгущается темнота. Фонари не горели. Встречных машин не было, как и огней по сторонам шоссе. Никто ни разу не обогнал нас. И только фары идущего следом джипа прорезали во мраке узкий светящийся тоннель.

Вскоре пошел дождь.

© Алексей Доронин 

Валентин Гусаченко

МЕХАНИЧЕСКИЕ СНЫ

Мир вокруг настолько сер, что раскрасить его есть только одна возможность.

Сны.

Киномеханик моих снов позавчера пропал бесследно.

Непослушный помощник. Непослушный дурак, в покорности которого я и секунды не сомневался.

Дурак и я. Какой же я дурак.

Потерял, профукал, проморгал.

Механик пропал. Выходит, предал?

А мне он нужен. Совсем невмоготу кормиться чёрными от безысходности снами, сплёвывая по утру горькую смрадную слюну. Неделя без снов чернее сажи. Реальность? Если посмотреть по сторонам, жизнь вокруг лишь на полутон светлее.

Мне, как и большинству жителей подземного города Март, генерировать сны не дано природой. Свои — серые и мрачные. Соседские — тусклые и унылые.

А у парня талант. Яркий, искрящийся, настоящий. Талантом в нашем подземном мире мало кто может похвастаться.

Смышлёные граждане рождаются совсем редко. В большинстве — голодные нежизнеспособные рты. Талантливые ребята появляются один раз в десять лет. Механики снов в нашем мире совсем напересчёт. Спрос на хорошие сновидения растёт, будто на дрожжах. И стоит в семье бедняка родиться снотворцу — а бедняков в городе, будто грязи — агентство снов тут же запускает свой длинный нос в семью несчастного. Или же счастливчика?

Каждый новый механик тут же обрастает хозяином — а где хозяин, там и вся его свора с детьми, тетками и любовницами. Механик обзаводится оковами и вечной службой на благо семьи, в головах которой ему предстоит рыться и наводить порядок. Некоторые головы порой смердят сильнее выгребной ямы.

Если принюхаться, воздух в городе тоже протух и сгнил. Жизнь в подземном городе совсем не сахар. И что такое сахар, знают лишь единицы. Голод, болезни и вечная мгла высасывают последние соки, словно мицелий огромного гриба, запустившего корни в наши души.

Сильные мира сего привязали к себе механиков, сделав их чем-то вроде прислуги. Быть прислугой не хочет никто. Но вместе с тем каждый хочет кушать. Даже под землей. А хорошую прислугу умный хозяин кормит сытно.

Свою прислугу я кормлю сытно. Я хоть и не господской крови, влияние в этом затхлом подземном аппендиксе имею значительное.

Что до механика, то парень вырос грамотный, толковый, преданный и благодарный. Рос, конечно, под моим покровительством. Но у себя дома, с родителями. Когда не хватало средств — голодные годы то и дело чередовались с неурожайными, я помогал. Когда его отец сломал ногу в шахте и на три месяца выбыл из забоя, мои врачи собрали бедняге конечность, а старший по шахте придержал за стариком место. Младшую сестру — копию моего механика — замуж выдали за состоятельного человека. Владелец крупнейшей в городе грибной плантации невестку принял словно собственную дочь.

Пашет парень, как лошадь в поле. Кусок отрабатывает и лишнего не берет.

Мастер своего дела. И всегда им был, сколько его помню. В ежовых рукавицах держать надобности не было, несмотря на тяжёлый характер и пытливый ум. Гляди, залезет еще куда-нибудь со своим любопытством. А с другой стороны, он же не свинарь какой, чтоб его палкой воспитывать. Так воображение и фантазию можно напрочь отбить.