Точка отрыва

— Манна?

— Дошло! Счастье-то какое.

— Зачем им Манна?

— Не тупи, — рассердился проводник. Ты наивный, но, вроде, не дурак.

— Значит, продолжение Эксперимента. — Ответ оказался простым и очевидным.

— Эх… Сердце у тебя хорошее. Настоящее.

— Вы это к чему?

— К тому, что обманывать тебя не хочется.

— Ага, точно. А у вас какое, не настоящее сердце? И поэтому вы вешаете мне лапшу на уши. Фокусы показываете. От вашей чудной логики, Иван Федорович, у меня мозги набекрень.

Мужик слушал Виктора и не перебивал, напряженно глядя перед собой. Арфа с тревогой следила за обоими. Когда ее отец заговорил снова, девчонка опустила голову и отвернулась.

— У меня  справедливое сердце. Меня, и других, подобных мне называют Добропорядочными, — голос мужика стал удивительно ровным. — Мы не судим. Мы уравновешиваем… Только отнесись к этому спокойно, без нервов. Ты сегодня много увидел, но не многое понял. — Проводник помолчал и вздохнул. — Одна из наших задач — по мере сил усмирить Хаос. Другая задача  успокоить Боль. Пока хлещется Боль  Хаос не уйдет. Закономерность нарушена, Любовь слаба. А Свобода, как высшая идея, без Любви  ущербна… Как тебе такая правда?

— Ваши убеждения заслуживают уважения. Только информация о тайной организации Добропорядочных попахивает сектантством. Вы уж не обижайтесь.

— Зачем я буду обижаться, — с улыбкой ответил мужик.

— Арфа тоже борется с Хаосом? — Не скрывая усмешки, спросил Виктор.

— Арфа? Нет. У Арфы — чистое сердце. Ей не нужна борьба. «Блаженны чистые сердцем». Читал? Евангелие от Матфея. Не читал, можешь не отвечать.

Проводник поднялся с травы и отряхнул штаны.

— Меня никто не спрашивал, быть мне Добропорядочным или не быть. Меня им сделали. Разве ж я человек? Мутант, прости меня Господи… — Сунув руку под рубашку, мужик вытащил свой огородок. Стянул его с шеи и укрыл в обеих ладонях…

То, что последовало за этим, заставило Шварца подпрыгнуть и с ужасом отскочить назад. Мужик исчез на глазах, оставив после себя едва заметное свечение, растворившееся через пару секунд.

— Фига се. Что за фокус? — Забормотал Шварц, вертя головой в поисках проводника. Арфа, до этого грустная и задумчивая, звонко расхохоталась.

— Да не пугайся ты, — сквозь смех сказала она и тут же крикнула: — Па… Ну, хватит.

Мужик появился вновь, вынырнул из-за спины парня. Тот, увидев возникшего из воздуха проводника, дернулся в сторону, чем вызвал новый взрыв хохота Арфы.

— Смейся, смейся, — угрюмо пробурчал Шварц, присев поодаль на корточки. — Только огородок, пожалуйста, не снимай.

— А что сердишься, сам напросился, — ехидно засмеялся Иван Федорович, пряча огородок под рубашкой.

— Напросился, — еле слышно передразнил его Шварц.

— Эх, ты… Жить косолапая. Идти пора, — Мужик немного покряхтел и первым двинулся в путь.

Два часа шли по изрытому полю, заросшему полынью и лопухами. Шварц не разговаривал, крутил в голове события прошедшей ночи и тихо вздыхал от ощущения, что его неслабо использовали. Все. И наши, и ваши. Не только здесь. И не только это чудо-юдо со своей блаженной дочерью.

Кто-то там, дома, расчетливо спрогнозировал каждый его шаг, загрузив программу в планшетку и подсадив в голову задачу, для выполнения которой ему пришлось пройти по запретной зоне опасным, закрытым для людей маршрутом. Впечатляет. Шварц мысленно снял перед ними шляпу.

Расчет был правильным  профи с особой подготовкой здесь не годится. Такого раскусят, глянув на него еще издали. Один Иван Федорович чего стоит. Проводят до станции и помашут ручкой.

А вот такой «лох», как он  неискушенный, в чем-то наивный, такой вполне способен выполнить задачу.

— Тебя будут проверять психометрики, — мужик незаметно подошел сзади. — Так, что решай, что будет в твоем отчете.

— Вы про Манну?

— И про нее тоже.

— Не знаю… может, вы что посоветуете?

— Есть опробованный вариант. Ты избежишь неприятностей, а они… Они, как всегда получат пустышку.

— Ладно, — подумав пару секунд, ответил Виктор. — Уже легче. Только что делать с моей головой?

— Да все в порядке с твоей головой. Там тоже будет пустышка. Возможно, служба применит к тебе глубокий гипноз, не бойся.

Шварц с шумом выдохнул и зашагал бодрее. Не то, чтобы с души камень свалился, но дышать стало легче. Его дело маленькое, а если точно  никакое. Добропорядочные, Блаженные, Бездушные. Упыри, замешанные на неправильных штаммах. Черти полосатые в клетчатых штанах. Сверхчеловеки, выращенные на Манне с Небес… Начхать! Забыть! Стереть и выкинуть!

Серая пустошь с пыльными лопухами и горькой полынью осталась позади. Почва увлажнилась, толстые подошвы ботинок захлюпали по грязи. Впереди начались болота.

— Обойдем по краю, — устало бросил мужик. Бледное лицо заметно осунулось, под глазами проступили круги.

— Сколько вам лет? — неожиданно для самого себя спросил парень.

Иван Федорович удивился и неохотно ответил:

— Как раз накануне Эксперимента исполнилось сорок восемь. Хорошо сохранился? Такая вот жизнь. Пятьдесят лет прошло…

— А Арфе было девятнадцать?

— Было. — Мужик кивнул, немного подумал, и добавил. — Анечке. Арфой ее уже потом, наши Добропорядочные прозвали. За голос. Так-то вот, — мужик хлопнул парня по плечу и пропустил на шаг вперед. Быстро провел рукой вдоль его рюкзака с упакованной аппаратурой и крепко встряхнул ладонью.

— Такие пироги, парень. А тебя сейчас проводим до села. У меня там знакомый живет, у него есть подводы. Довезет до станции. На лошадке-то быстрее, чем ногами топать.

Виктор насмешливо хмыкнул.

— Знакомый, говорите? С огородком на груди?

Мужик не ответил. Только покачал головой.

— Да ладно, и так все понятно, — пробурчал парень. — С огородком, значит, с огородком. Лишь бы лошадь без огородка была… Надеюсь, лошадь без огородка будет?

Мужик опять промолчал, обогнал Шварца и затопал впереди. Удивленный парень замедлил шаг.

— Нет, серьезно, ехать на лошади с огородком  это уж слишком… Иван Федорович… Арфа, хоть ты ответь, лошадь с огородком или без огородка?.. Блин!

© Ирина Сверкунова

Алексей Доронин

ЛЕТАРГИЯ

Говорят, утро добрым не бывает. Но чтоб настолько… Это просто, мать его, жесть жестяная.

Если бы мне сказали вчера, что я буду орать в истерике, выть как умалишенный и колотиться об стены — бы послал их куда подальше. Но, поди ж ты… ору и бьюсь. Вот так:

— А-а! Помогите кто-нибудь! ПОМОГИТЕ! А-а-а!

И пять минут в таком духе, пока не охрип и не заболело все тело. Хотя бился далеко не в полную силу.

«Спокойно. Спокойно, — сказал я себе. — Заткнись. Вот так. Дыши глубже. Медленнее и реже. Еще реже».

Вроде помогло. На какое-то время паника отступила. Надолго ли? Не знаю. Но стало чуть легче. Вернулась способность соображать. Хотя бы частично. Сколько у меня минут, пока крышу не снесет снова? Пять? Десять?

Ох. Соберу свои мысли в кучу и попытаюсь представить, как рассказал бы… вернее, как буду рассказывать об этой истории, когда она закончится. Может, это мне поможет найти выход. Блин…

Я не знаю, отчего проснулся. Наверное, оттого, что неудобно стало лежать. Проснулся и понял: жестко. Даже моя старая кровать на съемной квартире, диван-кровать — еще советская, семьдесят-лохматого года, такой не была.

Чертовски болела башка. Тянущая боль в затылке, да еще с тошнотой. Гипертония? Спал в неудобной позе? Стресс? Недосып? Конечно, все это мои постоянные спутники. Но чтоб так жестоко плющило — давно не было. Воздух спертый. И каламбурить на тему того, что его украли, не хотелось. Даже когда я неделю не проветривал квартиру, он таким не был.

Глубокий вдох и даже несколько вдохов подряд не дали надышаться. Да еще я понял, что затекли ноги… и руки тоже. И во рту пересохло, будто не пил сутки.