Страница 38 из 60
Когда сэр Leobschutz узнал о пропаже пса и своего лю-бимого уличного столба, то превратился в демона.
Он избивал меня камнями три дня и три ночи.
После побоев я лежала на пляже месяц.
Но новых татуировок под грудью после пробуждения не обнаружила.
Leobschutz поднял меня за волосы над своей головой:
"Леди не умеют ухаживать за бешеными собаками.
Бешеный пес - говно, его любить надо!
Если ты настолько глупая, то будешь воровать орехи.
Для воровства орехов красота и молодость не нужны!
Сэр Leobschutz послал меня на рынок.
Среди людей я разделась догола.
Когда один мужчина подсматривает, то мне стыдно.
Но, когда много глаз, то я представляю мужчин муравь-ями с множеством глаз на каждой сетчатке глаза.
То, что голая леди ворует орехи, никто не заметил.
Приличные сэры смотрят на булки леди, а не на орехи.
С награбленными мешками я возвращалась во Дворец.
Но по дороге меня догнал голод.
Пришлось съесть два мешка греческих орехов.
Сэр Leobschutz сразу обнаружил недостачу:
"Леди пешка! У тебя на лице написано, что ты воруешь орехи! - сэр Leobschutz бил меня ореховой скорлупой по гла-зам. - Отправляйся на Королевский пир!
Принеси со стола недостающие орехи!"
Я с надеждой в мясном сердце пошла на бал.
На балу споткнулась о Золушку.
Она мертвая лежала на мертвом Принце.
Любовь зла, полюбишь и труп.
С ворованными орехами я побежала с бала.
Но меня у дверей остановил усатый старый охранник.
"Молодые люди не видят, как голые леди воруют орехи.
Но я не молодой, поэтому не человек.
Я видел, как ты воруешь орехи!
Сейчас во дворце белый ужин: дамы угощают кавале-ров! - охранник жадно брал гостями орехи из моего мешка.
Жрал кокосовые орехи вместе со скорлупой.
В голодном обмороке старик похож на обезьяну. - Леди! Скажи своим хозяевам, чтобы кормили тебя салом.
У тебя на теле нет ни жиринки.
Худая леди не нужна никому, даже мяснику!" - страж-ник хрустальной туфелькой Золушки прогоняет меня с бала.
Сэр Leobschutz во Дворце встретил меня сурово.
"Чтобы заработать на жизнь нужно много работать.
Но, чтобы разбогатеть нужно много воровать!
Юная леди! Ты позволила охраннику жрать орехи.
Но до свадьбы леди ничего не должна позволять муж-чине! - сэр Leobschutz начинает меня бить сапогами. - Я научу тебя отличать хорошее от плохого, добро от зла.
С годами леди дешевеет, а мужчина деревенеет!" - правая нога у сэра Leobschutz сделана из дуба.
Дубом получаю в лоб.
На следующий день Leobschutz дал мне тяжелую работу.
В шахматы мной не играет, а Судьбой распоряжается.
"Зло, это когда за ошибки тебя бьют.
Добро - когда за ошибки не бьют! - сэр Leobschutz по-ставил передо мной пять корзин с бананами. - Юная леди!
Девушка должна уметь обращаться с бананами.
Вы найдете с ними общий язык.
Очисти бананы и накорми всех обезьян во Дворце.
Если не исполнишь приказ, то изобью тебя до смерти!
Если тяжело с бананами, то иди в ад!" - уходит.
После сэра Leobschutz на моей душе остается пепел.
Я с отчаянием очищаю тухлые бананы.
Кожуру бросаю под ноги воров, зашедших во Дворец.
Воры поскальзываются, падают, ломают себе руки, но-ги, шеи, черепа.
Швыряю очищенные бананы в разинутые пасти макак.
От работы у меня начинается усиленное потовыделение.
Снимаю с себя все одежду.
Голая девушка работает быстрее.
Мы можем чувствовать себя голой, даже, когда одеты.
В азарте труда я швыряю в рожи горилл свое нижнее бе-лье и остальные одежды.
На мне остаются только туфли на высоких каблуках.
Туфли сшиты из кожи марсианина.
Гориллы с орлиным клекотом сжирают мою одежду.
Не так страшна ошибка, как невозможность ее испра-вить.
На ошибках учатся, после ошибок умирают.
Я понимаю, что сэр Leobschutz убьет меня.
Мужчины любят, когда леди раздеваются, но не терпят, когда мы теряем свою одежду.
"Ах! Я несчастная юная голая леди!
Хозяин пожертвует мной, потому что я пешка".
Я убиваю всех обезьян в доме.
Вскрываю ножом сонные артерии калеченым ворам.
Сама готовлю себя к смерти.
Понимаю, что в шахматной игре мной пожертвовали.
Что делает пешка в жизни?
Пешка перед игрой отдыхает, в игре живет, после игры умирает.
Сначала думаю убить себя шахматной доской.
Бью дубовой доской по голове.
Больно, но не смертельно.
Затем глотаю шахматные фигуры.
Надеюсь, что из-за них случится заворот кишок.
Но все в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению.
Шахматы сэра Leobschutz сделаны из хлеба.
Он научился лепить шахматы из теста в тюрьме.
Наедаюсь шахматами до отрыжки.
Вспомнила, что под кроватью сэра Leobschutz стоит горшок с ядом.
Я же не знала, что в горшке сэр Leobschutz хранит мед.
Он называл мед ядом, чтобы мы не воровали его.
Достаю из-под кровати два горшка.
Сначала кушаю коричневое и желтое из первого.
После обеда понимаю, что съела каки из ночного горшка.
Долго и мучительно блюю кровью.
Но желанная смерть не приходит.
Тогда я с отвагой кушаю из второго горшка.
"Люди говорят, что смерть горькая.
Но мне достается сладкая смерть!" - удивляюсь, что яд сладкий, как сахар.
Я же раньше никогда не пробовала мед.
Мед - испражнения пчел.
Кушать мед из горшка, все равно, что из ночного горшка поедать какашки с мочой.
После меда я не блюю, а жду смерть.
Но после меда мои груди и ягодицы наливаются.
Тело блестит и играет, словно в сауне.
"Наверно, я из горшков кушала не яд! - ум появляется у леди тогда, когда никто не видит. - Выпью яд из бутылки.
Сэр Leobschutz сказал, что в сундуке в бутылках разлит страшный яд". - Открываю сундук с черепами и костями.
Из пепла предков сэра Leobschutz достаю бутылку.
В ней отражается мое прекрасное лицо.
Как бы леди не портила себя, но все равно будет краси-вая!
Залпом выпиваю фиолетовый яд из бутылки.
"Яд в бутылке тоже сладкий, потому что жизнь у меня горькая! - рыдаю и не понимаю, что выпила лучшее француз-ское вино. - Бедным леди лекарства не нужны.
Для меня нищета - и папа, и мама!
Лучше быть бедной и стройной, чем богатой и толстой. - От вина у меня замутились мозги.
Разум остался кристально чистым и прозрачным. - Пойду на кладбище.
Выберу себе самую красивую фешенебельную могилу.
Я жила пешкой, но умру Королевой".
На кладбище я вошла в склеп Королей.
Из мраморного гроба выкинула чью-то мумию.
От высушенных покойников пользы меньше, чем от су-хой колбасы.
На каменной простыне у меня вытягивается спина.
Увеличиваются межпозвоночные расстояния.
Исчезает позвоночная грыжа.
Горбатую могила исправит, но я не горбатая.
Меня могила вытягивает в длину.
Всем баскетболистам я советую перед игрой спать в ка-менном гробу.
От выпитого вина сознание мое затухает, как огонь под пробиркой в лаборатории алхимика.
Так уходят из жизни пешки.
Я не знала, что вино французское было крепленое.
Оно называется сорокадвухградусный коньяк.
Из гроба слышу веселые песни.
Ради экономии мэр города на кладбище устроил свадьбу.
После крепленого вина мне показалось, что я в Раю.
В Раю играет арфа, а в аду стучат барабаны.
Запах цветущих маков усыпил меня в могиле.
Если бы я была живой леди, то я бы умерла от холода, коньяка и несправедливой жизни.
Но я пешка, а пешки живут столько, сколько позволяет игрок.
Сэр Isaac Newton! В склепе я осознала свою ошибку. - Пешка блондинка трепещет в руках вражеских пешек. - Не нужен мне новый хозяин сэр Leobschutz.