Страница 7 из 19
При этом, однако же, многим жителям изобильного края было невдомёк, что спасение Родины и Революции означает спасение, по меньшей мере, уклада жизни, без которого твоё жильё, твоё имущество уже не будет твоим, как прежде.
В то время дом Фёдора Севастьяновича Данилова глядел на обширный двор всеми пятью окнами, жестяная крыша была выкрашена зелёной краской. В хлеву мычал бык, из свинарника доносилось хрюканье.
Около полудня Маркел повыгреб из овчарни помёт, пошёл было в дом, как вдруг во двор въехал всадник в городском пальто, в беличьей шапке, за ним ещё несколько: те в шинелях, за спиной - винтовки. Человек в пальто сошёл с лошади на тающий снег, поглядел на амбар, конюшню, овин, на другие добротные хозяйственные строения, после чего окликнул Маркела, который следил за ним с любопытством:
- Парень! Ты кто?
- Работник.
- Тогда дай пожать тебе руку, - сказал незнакомец без улыбки, неспешно стягивая с правой руки перчатку, стоя на месте.
Конники разъезжали по двору, один поторопил парня:
- Позвали - подойди!
Тот с опаской приблизился к человеку в пальто, который взял его чуть приподнятую руку, крепко пожал.
- Как зовут?
Парень назвался.
- Погляди, Маркел, - человек указал взглядом на конников: - Видишь красные повязки у них на рукавах? Уважай и люби этот цвет. Это знак борьбы за права рабочих и всех бедняков.
Из дома вышел Данилов во всегдашней поношенной поддёвке, направился к незнакомцу лёгким скорым, несмотря на годы, шагом.
- Здравствуйте! - он на миг чуть наклонил голову, не протягивая руки. - По какому делу?
- Покамест посторонитесь! - приказал, мотнув головой вправо, человек в пальто, и Данилов уступил ему дорогу.
Он неторопливо пошёл к крыльцу.
8
Позвав с собой Маркела, он из прихожей зашёл в комнату, чьё окно глядело во двор, и в другую, с окном в огород, затем шагнул в горницу, пройдя которую, побывал в комнатах, расположенных в ряд с ней.
Возвратившись в горницу, пришелец снял беличью шапку, надел на угол спинки стула, пальто бросил на сиденье. Он мог быть лет сорока: среднего роста, гладкие русые волосы скрывают уши и лоб до самых бровей, лицо выбрито. Он стоял в зеленовато-коричневой куртке с большими накладными карманами на груди и на полах: позднее Маркел узнает, что такие куртки зовутся френчами.
- Большое у вас помещение, - ровным голосом сказал пришелец глядевшему на него Данилову. - Я только одну женщину видел. Ваша жена?
Данилов чуть повыше его, тоже бритый, в густых тёмных волосах лишь вблизи разглядишь седые, а ему под шестьдесят.
- Моя жена Софья Ивановна, - сказал он, изучая незнакомца небольшими по-молодому живыми глазами.
- Вдвоём занимаете весь дом, - отметил тот как бы походя, без интереса.
- У нас здесь три дочери выросли - повыходили замуж, - сухо уведомил хозяин.
В комнату входили люди незнакомца с красными повязками на рукавах. Он сказал Данилову:
- Одного работника я знаю, - кивнул на Маркела, - а ещё кто работает на вас?
- Ещё один работник, он сейчас упряжь чинит. И кухарка.
- Пригласите их сюда.
Фёдор Севастьянович вышел, пришелец сел за стол. Его люди поставили винтовки к стене, сняли шинели и тоже уселись. Вместе с командиром за столом сидело шестеро. Вернулся Данилов, за ним вошли Илья Обреев и испуганная девушка: она нанялась недавно, когда старая кухарка умерла от воспаления лёгких.
- Моя фамилия - Москанин, - сообщил Обрееву человек во френче, - для тех, кто со мной служит, я - Лев Павлович. Прошу вас назвать себя.
Илья, весьма заинтересованный тем, что видит, а более - тем, что будет дальше, бодренько назвался во множественном числе:
- Мы - Илья Фомич Обреев!
Москанин перевёл взгляд на кухарку, которая стояла замерев, потупившись.
- Уважаемая, в этот дом пришли ваши друзья. Скажите, как вас зовут?
- Мария... - произнесла девушка дрожащим голосом.
Москанин обратился к хозяину:
- Поставьте Марии стул к столу, она будет с нами. - Затем он благосклонно пригласил Маркела и Илью: - Садитесь за стол.
Данилов, уже снявший поддёвку, был в холщовой рубахе, перехваченной синим пояском. Стул для Марии, взяв его за спинку, он поставил к столу непринуждённо, а она, прежде чем сесть, взглянула на хозяина расширенными от несусветной растерянности глазами.
Пришелец объявил Данилову:
- Желательно пообедать! - добавил: - Позовите вашу жену. Она будет обслуживать.
Пятеро красногвардейцев смотрели на хозяина с ехидством и угрожающим ожиданием. Он помолчал, вышел в соседнюю комнату:
- Соня... - с минуту что-то говорил жене, понизив голос.
Он и она прошли через горницу в кухню, он на пороге обернулся:
- Я буду ей помогать.
- Ваше дело, - сказал Москанин.
Через минуту Данилов заглянул в комнату:
- Щей не хватит на всех.
Пришелец с видом терпения произнёс, будто растолковывая непонятливому:
- А вы налейте помаленьку в каждую тарелку. В каждую, - повторив, продолжил невозмутимо: - Хлеба-то, думаю, хватит. Сало, конечно, есть, домашняя колбаса. Несите.
Маркел и Илья, переглянувшись, следили за движениями хозяина, который превратился в слугу. Он был худ и, когда поворачивался сутуловатой спиной, под рубахой выделялись выступающие лопатки. Выглядел он равнодушным, а у Софьи Ивановны, смиренно склонявшей голову в платке, дрожали руки. Когда стол был накрыт на девятерых, хозяева хотели уйти, но Москанин произнёс всё тем же бесстрастно-ровным голосом:
- Постойте тут - что-то может понадобиться.
Он и его люди начали есть. Маркел покосился на стоявших у двери в прихожую хозяев, тоже взял ложку, хлеб. Илья приступил к еде с нарочито уверенным видом. Девушка-кухарка сидела на стуле недвижно, опустив руки. Москанин сказал ей:
- Мария, ешьте!
Она, не двинув головой, подняла правую руку, поднесла ломоть хлеба ко рту, откусила. Человек во френче, обводя обедающих взглядом, остановил его на сидящих рядом друг с другом двух работниках и кухарке:
- Мы, коммунисты, сделаем так, чтобы ни один человек не унижал другого человека работой на себя, - проговорил с выражением сурового спокойствия. - Мы заставим каждого, кто пользовался чужой жизнью, обслуживать вчерашнюю жертву. Но это только начало, это слишком мелко, чтобы быть главной задачей. Она - в науке, которая сделает невообразимое. Мы заставим природу, саму материю обслуживать человека. Мы создадим силы господства над всей планетой.
Он ложкой черпнул со дна тарелки щи и, перед тем как отправить ложку в рот, положил в него кружок колбасы. Один из красногвардейцев повернул голову к Данилову:
- К салу чесноку не дали! Есть у вас чеснок?
Фёдор Севастьянович отправился за чесноком. Обед заканчивался, когда в сенях стукнула дверь, зачастили шаги в прихожей, в горницу шагнул красногвардеец:
- Лев Павлович, вас ждут!
Москанин неторопливо надел пальто, шапку. Выходя, сказал Данилову:
- Щей должно хватать на всех, для начала зарежьте барана.
9
Двоим в красных нарукавных повязках было велено остаться, они выбрали в овчарне барана-двухлетка, приказали хозяину перерезать ему горло, присматривали, как его свежуют хозяин, Илья и Маркел. Мясо понесли в кухню, тут пришла подруга Софьи Ивановны: торопилась к ней в дом. Илья побежал узнать, что приключилось. Возвратясь, в кухне, при двоих красных, оторопело выговорил:
- Командир убил Башкирцева и Аристархова.
Башкирцев владел большим конским табуном, Аристархов имел лавку, продавал керосин, скобяной и всяческий прочий нужный в селе товар.
- Лев Павлович своё назначение знает! - сказал одобрительно, с улыбкой, красногвардеец.
Фёдор Севастьянович, срезая с мяса плёнку, напряжённо молчал. Маркел встретил его взгляд, подумал, что прочитал мысли хозяина. Его младшая дочь Любовь вышла замуж за односельчанина, молодого офицера из небедной семьи. Офицер в последнее время обретается неизвестно где. Перед появлением красных в селе его отец с семьёй, взяв также Любовь с её ребёнком, покинул Савруху на пяти тяжело гружённых запряжках. Данилов сейчас благодарил Бога за это. Видимо, офицер был замешан в чём-то против новой власти, и его отец имел резон бежать. Угрозы же себе Фёдор Севастьянович не видел: он не помещик, да и в крестьянском сословии Саврухи насчитаешь дюжину хозяев побогаче его. Кого новая власть считает богатыми и как с ними поступает, в селе ещё не ведали. Слухи, которые доходили, уважающие себя мужики называли бабьими сказками.