Никогда не отпущу тебя (ЛП)

Гриз, мы с тобой практически не говорили о том, что нас ждёт дальше, но я надеюсь, что сможем поговорить, когда я приеду к тебе в ноябре. Должен тебе сказать, что, судя по всему, постоянным местом моей службы станет Калифорния. Есть, правда, небольшая вероятность, что Северная Каролина, но, скорее всего, Калифорния. Я знаю, что это далеко от твоего дома. Далеко от колледжа, Маклелланов и Майи. Но там хороший климат. Тут у меня есть друг, Грэм. Его девушка тоже туда переезжает, и он говорит, что может связать тебя с Клэр. Я ни о чём тебя не спрашиваю. Я просто хочу, чтобы ты немного над этим поразмыслила. Мы обсудим это, когда я вернусь домой, хорошо?

Ровно через месяц я буду с тобой.

Мне не верится, но это на самом деле так.

Пожалуйста, продолжай писать. Мне жизненно необходимо каждое письмо.

Я безумно по тебе скучаю.

Я буду любить тебя вечно, ангел.

Холден.

Гризельда прочитала письмо один раз, потом, как обычно, второй и третий, наслаждаясь ощущением, будто Холден сейчас здесь и разговаривает с ней. Она то и дело водила пальцами по его аккуратным буквам, улыбалась и плакала, испытывая чувство грусти и гордости.

Но, в конце концов, две вещи заставили ее нервно поджать губы:

«Его девушка тоже туда переезжает… Я ни о чём тебя не спрашиваю».

Она перечитала письмо ещё раз, но вместо того теплого, удивительного чувства, которое обычно появлялось тогда, когда она читала письма Холдена, ее глаза снова метнулись к этим строчкам.

Гризельда не играла в игры и ничего не требовала от Холдена, но в глубине души поняла для себя две вещи: она не хотела быть просто девушкой Холдена и определенно хотела услышать от него вполне конкретный вопрос.

Раньше он уже упоминал о браке, но это было много недель назад, и теперь в этом письме — в единственном из недавно полученных ею писем, в котором более-менее серьезно затрагивалось их совместное будущее — он ставит ее в один ряд с чьей-то девушкой, а потом говорит, что ни о чём не спрашивает. Хм.

Она сложила письмо и аккуратно разместила его под фотографией Холдена, затем откинулась на кровать и, крайне недовольная собой, уставилась в потолок.

Она не хотела ничего домысливать. Она не хотела торопиться с выводами и впадать в панику только из-за того, что он не сделал ей предложение в письме. Потому что, черт возьми, и не желала, чтобы это было сделано подобным образом. И, сказать по правде, ее очень обнадёживала его просьба поразмыслить над тем, чтобы переехать с ним в Калифорнию. Очень обнадёживала. Потому что больше всего на свете она хотела быть с ним. И если бы он попросил ее поехать с ним без кольца, она бы, скорее всего, согласилась. Но если быть честной. И до конца откровенной… Она только сейчас набралась храбрости и стала мечтать о том, какой бы она хотела видеть свою жизнь. И переехать с Холденом в Калифорнию она бы хотела непременно с кольцом на пальце и с именем Гризельда Крофт.

Глава 38

Маленькая квартира Гризельды в доме Маклелланов не была домом Холдена, но там жила Гризельда, а значит, она больше всего подходила под определение его дома.

Вместо того чтобы сесть на самолёт, он решил ехать на автобусе, потому что в таком случае у него оставалось как раз столько денег, чтобы в Бофорте заскочить в ювелирный магазин и купить кольцо. В этом кольце была всего одна десятая карата, но он сразу же выбрал именно его, потому что само оно было серебряного цвета, а закрепка камня — из медно-красного золота, в форме сердца, и было в нём что-то такое, из-за чего оно просто идеально подходило Гри. Кольцо стоило почти четыреста долларов. Холден никогда в жизни не делал таких дорогих покупок, поэтому то и дело похлопывал себя по нагрудному карману и, за всё время пятнадцатичасовой поездки из Южной Каролины в Вашингтон, округа Колумбия, так и не сомкнул глаз. Он не мог рисковать, что кто-нибудь его украдёт. Ему бы ни за что не удалось своевременно его заменить, и, не смотря на небольшой размер, от этого кольца теперь зависело то, как сложится вся дальнейшая жизнь Холдена.

Вчера в десять часов вечера он сел в автобус. Сейчас стрелки часов показывали одиннадцать утра, и он был почти на месте. Он провёл рукой по короткому ёжику волос, который остался после свежей армейской стрижки «под ноль», сделанной перед вчерашней торжественной церемонией выпуска, и улыбнулся своему отражению в окне автобуса. За окном стоял теплый, прекрасный ноябрьский день, именно на такой Холден и рассчитывал.

Весь четверг, накануне церемонии выпуска, когда большинство новобранцев развлекали приехавших к ним родственников, Холден провел в Интернете, планируя особенный день для Гризельды. Он нашел двадцать пять самых романтичных мест в Вашингтоне и Джорджтауне, и сегодня рассчитывал посетить пять из них. Они должны были начать с небольшого и зачастую недооцененного Военного мемориала округа Колумбия, с напоминающего беседку здания из белого мрамора возле Национальной аллеи, а затем, взявшись за руки, прогуляться вдоль Приливного бассейна. А если она устанет — могли бы передохнуть на лужайке Национальной аллеи. Во второй половине дня они должны были приехать на такси в Джорджтаун и там пройтись по красивой набережной вдоль Канала Чесапик и Огайо. А на закате солнца, он хотел оказаться рядом с мостом Кей-Бридж, где он взял бы ее за руку, опустился на одно колено и попросил бы стать его женой.

По непонятной причине для Холдена было очень важно сделать Гри предложение у реки — может быть, потому, что он хотел заменить их воспоминания о Шенандоа более счастливым событием — официальным началом их совместной жизни.

Он глубоко вздохнул и снова похлопал по нагрудному карману. При взгляде на часы, у него бешено заколотилось сердце. Через сорок минут он прибудет на узловую станцию железнодорожного вокзала, а оттуда всего десять минут езды до квартиры Гризельды, где он бросит сумки и обнимет, наконец, свою любимую.

***

Гризельда сушила феном свои рыжеватые волосы, изо всех сил стараясь не нервничать, но всё же нервничала. Чертовски нервничала.

Утром она попрощалась с Маклелланами, которые как обычно проводили неделю перед Днем благодарения у родителей Сабрины на Род-Айленде. Они вернутся домой в следующее воскресенье, и Сабрина уже спросила Гризельду, придут ли они с Холденом в этот вечер к ним на ужин. Она приняла любезное приглашение своей начальницы, хотя это ужасно ее расстроило. В понедельник днём Холден уезжал в Форт Силл, Оклахома, и в их последний вечер Гризельде меньше всего на свете хотелось делить его с кем бы то ни было.

Она купила мягкие вельветовые джинсы Old Navy кремового цвета, и пару коричневых кожаных сапог от Payless. Ей пришлось немного разориться на сверхмягкий коричневый свитер с высоким воротником, который доходил прямо до пояса ее джинсов. Стоит ей пошевелиться определенным образом, и Холдену будет немного виден ее плоский живот. Гризельзе очень нравилась идея его подразнить.

Она с особой тщательностью нанесла макияж, сделав его естественным, но изящным. Подчеркнув свои голубые глаза бронзовыми тенями для век и затемнив бледные ресницы тёмно-коричневой тушью. Она обвела контур губ розовым карандашом и, накрасив их розовым блеском со вкусом ананаса, откинулась назад, чтобы взглянуть на свою работу.

И улыбнулась.

Она совсем не была похожа на ребенка из приёмной семьи или на какую-нибудь похищенную беспризорницу, оказавшуюся в системе патронатного воспитания. Она не была похожа на чью-то няню или девушку, с которой жестоко обращались. Она выглядела свежей и молодой — как те студентки, которых она видела в кампусе Университета округа Колумбия. Сегодня в своей новой одежде она могла сойти за любую из них. Но дело было не только в этом, и Гризельда это понимала: с тех пор, как она нашла Холдена, она сильно изменилась. Стала более уверенной, менее замкнутой, более оптимистичной, менее запуганной. Опираясь на силу его любви к ней, она осознала свою значимость, и обнаружила, что вполне этого заслуживает. В прошлом ее глубоко ранили ужасные вещи, но с каждым днем она всё быстрее выздоравливала.