Страница 94 из 105
— В 2001 году меня вместе с моим приёмным братом похитил человек по имени Калеб Фостер и в течение трех лет держал в плену на своей ферме в Западной Вирджинии.
Рут ахнула. Гризельда слегка приподняла подбородок и перевела взгляд на профессора Фостера.
— Я знаю, что это вы. Его брат и сестра. Вы Сет и Рут Фостер.
Сет закусил нижнюю губу и тяжело задышал.
— Он мертв, — тихо добавила она, гадая, а знают ли они. — Калеб Фостер умер в Орегоне много лет назад.
Веки Сета дрогнули, и он с облегчением закрыл глаза. Когда он их открыл, то стеклянным взглядом уставился на Рут.
— Он мертв.
Рут кивнула, сделала глубокий вздох и прерывисто выдохнула.
— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, кто мы такие?
— Калеб Фостер звал меня Рут. Мальчика он называл Сет. Эти имена трудно забыть, — Гризельда с сочувствием посмотрела на Рут. — Я сожалею о том, через что Вам пришлось пройти.
— Через что пришлось пройти мне? Боже мой, что случилось с тобой? — спросила Рут.
— Он похитил меня и моего приемного брата Холдена в июле 2001 года.
— О, Господи, — выдохнула Рут.
— Вообще-то, к нему в грузовик мы сели добровольно. Мы подумали, что он родственник нашей приемной матери. Он не крал нас, но держал в заложниках. Заставлял работать. Пытался нас… перевоспитать. Он думал, что мы — это вы.
Профессор Фостер пододвинул стул и сел напротив Гризельды и Рут, сложив пальцы у подбородка и устремив на нее серьезный взгляд.
— Я пытаюсь разобраться. Ты хочешь сказать, что, когда ты была ребёнком, наш старший брат, Калеб, тебя похитил и удерживал у себя на ферме?
— Да, — сказала она. — Можете об этом почитать.
Гризельда прищурилась, подумав, что рано или поздно они должны были прочитать о похищении, как-то о нем узнать.
— Как вы могли об этом не знать? Вы что, никогда не пытались его отыскать? За столько лет?
— Мы раз и навсегда отвернулись от Калеба в день, когда покинули Западную Вирджинию. Мы пообещали никогда не оглядываться на прошлое. Мы дали друг другу слово не искать его, не наводить о нём справки и не помогать ему. Нам пришлось притвориться, что он мертв. Так было… безопаснее, — объяснил Сет, с нежностью глядя на Рут.
Рут тихо заговорила.
— Он был… таким сумасшедшим.
— Он много разглагольствовал на ваш счёт. Постоянно.
— Левит, — пробормотала Рут.
— Да! — сказала Гризельда. — Адский огонь и проклятие, грехи плоти, порок, нечестие.
— Как ты спаслась? — спросил Сет, отвлекая ее внимание от Рут, которая все еще дрожала и была очень бледна.
— Мы решили убежать, — проговорила Гризельда и почувствовала, как глаза наполняются слезами. — Одним воскресным утром, пока он был в церкви, мы сбежали. Но Холден…, — она с трудом проглотила вставший в горле ком. — У Холдена не получилось. Только мне удалось сбежать. Холден оставался Калебом до самой его смерти.
— И Калеб думал, что Холден — это я? Сет?
Гризельда кивнула.
— А Холден… он… выжил? — спросила Рут, и в ее глазах мелькнула тревога.
— Да, — ответила Гризельда, вытирая слезы и улыбаясь. — Он выжил.
Они ненадолго замолчали, затем Сет откашлялся.
— Мне так жаль, Гризельда. Мне очень, очень жаль, что тебе пришлось всё это пережить.
— И мне тоже, — произнесла Рут, взяв Гризельду за руку. — Он вас…
— Бил ли он нас? Да. Он нас избивал. Держал в подвале. У него был строгий набор правил, о которых мы должны были сами догадаться и беспрекословно их соблюдать. Он заставлял нас работать по многу часов в день. Мы все время боялись, часто голодали, практически без всякой надежды.
— Как вы выжили? — спросил Сет, сняв очки и вытирая глаза.
— Мы были вместе, — сказала Гризельда, сжав руку Рут.
Рут посмотрела на Сета, и по ее глазам Гризельда поняла, что означал этот взгляд: любовь, понимание.
— Вы брат и сестра, — вспомнив, проговорила Гризельда, поочерёдно глядя на них и стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и без тени осуждения. В глубине души она всегда знала — или надеялась? — что они ими не были.
— Не родные, — быстро ответил Сет, оторвав взгляд от Рут.
Гризельда удивлённо распахнула глаза.
— Что? Что Вы имеете в виду? Вы же близнецы.
Сет покачал головой.
— Нет. Мы родились в один день, но Рут удочерили. Ее мама умерла при родах в той же больнице, где рожала моя мать. Это был маленький деревенский городок, а мать Рут, совсем молодая девушка, убежала из дома. Врачи не знали, как найти ее семью, поэтому спросили у моих родителей, не найдётся ли у них места для второго ребёнка.
— Так вы не родственники? — уточнила Гризельда.
— Нет, — сказала Рут. — Хотя мы вместе росли, и наши родители никогда не говорили нам правду. Мы верили, что мы брат и сестра. Но мы с Сетом полюбили друг друга. Это началось, когда нам было… сколько? — она посмотрела на мужа, и он кивнул. — Двенадцать? Может, тринадцать? С одной стороны мы понимали, что это дурно, но с другой стороны — это казалось таким правильным. Мы ничего не могли поделать. Мы пытались держать это в секрете, но чем больше секрет, тем ближе мы становились. А потом Калеб нас поймал.
Гризельда кивнула.
— Мы это поняли.
— И он начал сходить с ума. У нас была очень набожная семья. Очень строгих правил.
— К тому же, когда Калеб был маленьким, его в голову лягнула племенная кобыла, — добавил Сет. — Он и так-то был не в себе, а после того, как нас застукал, совсем сорвался.
— Как вы узнали? Что вы не родственники?
— Когда умерла наша мать. В ее вещах я нашла свое свидетельство о рождении, — сказала Рут. — Другая мать. Отец неизвестен. Время рождения разнится на несколько часов.
— Калеб стал слишком опасен, особенно для Рут, — сказал Сет, взяв Рут за руку и переплетя их пальцы. — Он не поверил нам, даже когда мы показали ему свидетельство о рождении Рут. Он обвинил ее в том, что она совратила меня с истинного пути. Он постоянно разражался тирадами и неистовствовал, ходил за мной и зачитывал куски из Библии. Несколько раз он пытался ей навредить, избив ее ремнём и больно ударив по лицу. Однажды вечером он подсыпал нам что-то в еду, и мы проснулись запертыми в разных частях подвала. Он сказал нам, что мы не выйдем оттуда, пока не покаемся.
— Как вы сбежали?
— Он был пьян. Напился и, перед тем, как направиться в «Рози», забыл запереть на ночь дверь, — произнесла Рут. — Сету удалось расшатать одну панель в стене между нашими камерами, и мы решили, что должны бежать, потому что Калебу еще два года предстояло быть нашим официальным опекуном.
— Иначе Рут ни за что бы не выжила, — тихо проговорил Сет.
— Поэтому мы вышли из дома, я сняла с руки свой серебряный браслет, подаренный мне на шестнадцатилетие, и бросила его в амбар, затем Сет его поджёг.
— Так вот как вы сбежали.
Рут кивнула.
— Мы никогда об этом не вспоминали. У меня было немного денег из тех, что оставила нам мать. В темноте мы прошли пешком весь Чарльзтаун, сели на автобус до Флориды и забыли о прошлом.
— Вы же были ещё детьми, — сказала Гризельда, восхищаясь их силой. — Как вы жили?
Сет посмотрел на Рут.
— Нелегко. Нам приходилось работать без продыху и жить в приютах для бездомных. Мы уехали на юг и, насколько смогли, растянули деньги матери. В конце концов, мы сдали экзамен на сертификат по программе средней школы и продолжали работать. Чтобы я мог учиться в колледже, Рут устроилась в «Деннис», и как только я получил работу, тоже поступила в колледж.
— Мы справились, — с гордостью сказала она.
— Потому что всегда были вместе, — добавил он.
— Три года назад, — продолжила Рут, крепко сжимая руку мужа, — Сету предложили здесь, в Вашингтоне, должность профессора. Мы сомневались на счёт своего возвращения на север, поэтому наняли кое-кого, чтобы проверить, платит ли Калеб налоги и владеет ли в Чарльзтауне какой-нибудь собственностью. Никакая другая информация о нём нас не интересовала. Только это. Когда мы узнали, что он больше не платит налоги и не владеет недвижимостью в Западной Вирджинии, то решили, что он умер или уехал.