Страница 17 из 36
В 1917 году явственно просматриваются четы варианта развития событий: имперский, демократический, военной диктатуры и большевистский. Обращает на себя внимание, что каждая из возможных альтернатив была связана с определенной личностью: Николай II, А. Ф. Керенский, Л. Г. Корнилов и В. И. Ульянов (Ленин). В советский период только последний персонаж вызывал симпатии, более того, благоговейное отношение у исследователей. Историкам вменялась обязанность доказывать закономерность прихода большевиков к власти. В настоящее время этого не требуется и возникла возможность более спокойно и непредвзято проанализировать все имеющиеся на тот период альтернативы исторического развития.
Первая из альтернатив данного периода была связана с возможностью сохранения, по крайней мере до конца Великой войны, Российской империи в форме думской монархии, возникшей в ходе революции 1905–1907 гг. Насколько неизбежной была ее гибель? Могла ли он пережить роковой для себя год и избежать событий, известных нам сегодня как Февральская революция? Советская историография, как известно, давала на это однозначно отрицательный ответ. Как писал один из ведущих советских историков того периода Е. Д. Черменский «Февральская революция 1917 г. была подготовлена всем ходом экономического и политического развития России»[102]. Однако, целый ряд объективных фактов свидетельствует, что положение России было далеко не безнадежным и революция являлась отнюдь не фатальной. Действительно, демократия, которая была написана на знаменах Февраля, в России уже была, как и развитая многопартийная система, в стране существовали профсоюзы и основы рабочего законодательства.
К 1917 г. Россией были достигнуты огромные военные успехи. Даже в самый тяжелый год Великой войны – 1915 г. русская императорская армия не вышла за пределы бывших Речи Посполитой и Ливонии. Если попытаться сравнить ход военных действий а Восточном фронте в Первую и Вторую мировые войны, а сравнительный анализ в исторической науке является, как известно, одним из важнейших методов исследования, то становится очевидно, что так называемые «бездарные царские генералы», о которых так любили писать советские историки, не допустили агрессора ни к Петрограду, ни к Москве, ни к Волге, ни на Кавказ. В 1916 г. в результате Брусиловского наступления (Луцкий прорыв) начался коренной перелом в Великой войне. Главный союзник кайзеровской Германии – Австро-Венгрия оказалась на грани поражения, ее капитуляция стала лишь вопросом времени. Италия была спасена от поражения, существенно облегчено положение Франции. В своих мемуарах А. А. Брусилов сделал очень важное замечание, касающееся общего состояния русской императорской армии на кануне Февральской революции. «Эта операция (Луцкий прорыв – Л. Г.) доказывает также, – замечал Брусилов, – что мнение, почему-то распространившееся в России, будто после неудач 1915 года русская армия уже развалилась, – неправильно: в 1916 году она еще была крепка и, безусловно, боеспособна, ибо она разбила значительно сильнейшего врага и одержала такие успехи, которых до этого времени ни одна армия не имела»[103].
Выдающиеся успехи были достигнуты русской армией и на Кавказском фронте. В результате Трапезундской операции были освобождены территории Османской империи, населенные армянами, курдами и греками, с восторгом встречавшими русские войска как освободителей от турецкого ига. И просматривается в этом не «империалистическая политика царского правительства», а исторический, но, к сожалению, упущенный шанс для угнетенных народов Османской империи воссоединится со своими братьями-единоверцами. Что касается армянского народа, то он казалось, получал шанс обрести национальное единство на основе включения в состав Российской империи Западной Армении.
Не менее впечатляющими были и дипломатические достижения России. Еще 12 марта 1915 г. Великобритания официальной секретной нотой вынуждена была взять на себя обязательства, что в случае победы Антанты и удовлетворения ее территориальных претензий и претензий союзной Франции в отношении владений Османской империи, она готова отдать России Константинополь с небольшим хинтерландом, включающим западное побережье Босфора, Мраморного моря, Галлиполийского полуострова и южную Фракию по линии Энос – Мидия. Далее, Россия должна была получить и восточное побережье Босфора до Исмидского залива, острова Мраморного моря и острова Имброс и Тенедос. 10 апреля 1915 г. на эти обязательства дала свое согласие и Франция[104]. Весной 1916 г. в результате обмена нотами между Францией, Россией и Великобританией было заключено еще одно секретное соглашение, получившее название по имени его разработчиков – британского дипломата М. Сайкса и французского дипломата Ф. Ж. Пико, о разделе Азиатской Турции[105]. Российская империя, то она должна была получить области Трапезунда, Эрзерума, Баязета, Вана и Битлиса, часть Курдистана и полосу суши вдоль Черноморского побережья, к западу от Трапезунда. Все это – сверх того, что было предусмотрена предыдущими соглашениями. Все эти соглашения относились к категории секретных, как, кстати, и решения Тегеранской и Ялтинской конференций в годы Второй мировой войны. К концу 1916-началу 1917 гг. Россия была как никогда близка к созданию союза «родственных по духу и крови народов», получив в «Царьграде естественный центр своего нравственного и материального единства» о чем писал в своей книге «Россия и Европа» Н. Я. Данилевский[106], мечтали другие российские геополитики, тяготевшие к славянофилам и консерваторам.
Российская экономика с начала ХХ в. находилась в тренде подъема. Напомним, что средний прирост производства промышленной продукции составлял в 1900–1910 гг. 3.2 % и это несмотря на кризис 1900–1903 гг. и революцию 1905–1907 гг. В 1910–1913 гг., в годы так называемого «нового промышленного подъема» промышленное производство ускорило свой рост – в среднем до 6 % в год. Начавшаяся Великая война не могла не повлиять на темы роста экономики и внесла изменения в структуру русской промышленности, однако общий рост промышленного производства продолжался, в 1916 г. превысив уровень 1913 г. на 9,4 %.[107]. Если принять выпуск продукции на предприятиях работавших на оборону в 1913 г. за 100 %, то в 1914 г. он составлял 109 %, в 1915 г.-191 % и в 1916 г. – 267,8 %[108]. В результате в 1916 г. в русских войсках был преодолен снарядный голод, имевший место в начале войны. Бурное развитие российского ВПК имела и большие социальные последствия.
Зарплата рабочих, особенно занятых на военных предприятиях, постоянно росла. Известный большевик А.Г. Шляпников, сам квалифицированный рабочий, в своих мемуарах приводил данные о заработной плате рабочих металлистов на военных предприятия Петрограда в начале 1916 г. Так, фрезеровщики, токари, слесари, лекальщики зарабатывали от 5 до 10 рублей в день. Чернорабочие, естественно, получали значительно меньше, примерно 15 коп. в час. Он же приводит данные и о стоимости продуктов питания в магазинах. Например, в декабре 1916 г. фунт (0,4 кг) мяса II сорта можно было купить за 90 коп., хлеб черный – 6 коп., пшено – 60 коп., яйцо 25–40 коп. за 10 штук и т. д.[109] В провинции центы были, естественно, ниже. Таким образом, голода в России не было, боле того в условиях прекращения экспорта в Европу, продовольствие было в изобилии. Известно, что в годы Великой войны Россия входила в число стран, где не было продовольственных карточек. Однако, имели место задержки в доставки продовольствия в крупные города. Это происходило в связи с загруженностью железных дорог для нужд фронта, что было естественно в условиях мировой войны. Сказывался и значительный износ подвижного состава. В феврале 1917 г. эти трудности усугубили еще и снежные заносы. С хлебом в Петрограде действительно случались перебои, за ним выстраивались очереди, «хвосты» по терминологии того времени. Это непривычно для людей. Как уж тут не вспомнить Великую Отечественную войну и блокадный паек в Ленинграде в 250 г. для работающего и 125 г. для иждивенца, который не всегда можно было отоварить. И те, кому это не удавалось, шли и молча умирали. Кстати, умирали сотнями тысяч. Какие демонстрации? Какие крики «долой!». Люди были объединены общей идеей победы над врагом, соответствующим образом работали пропагандистские и карательные органы. Ничего подобного в годы Первой мировой войны в Российской империи создано не было. Отдельных подстрекателей народного недовольства арестовывали и даже ссылали, однако системной борьбы с провокаторами не было.
102
Черменский Е. Д. Вторая российская революция, февраль 1917. -М.: Просвещение, 1986. – С. 175.
103
Брусилов А. А. Мои воспоминания. – М.: Военное из-во народного комиссариата обороны, 1943. – С. 211.
104
История дипломатии. Дипломатия в новое время (1872–1919 гг.) – М – Л.: Гос. Изд-во полит лит, 1945. – Т.2. – С.281.
105
Дипломатический словарь. – М, Наука, 1986. – Т.3. – С.7.
106
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. – М.: Книга, 1991.-С.389.
107
Хромов П. А. Экономическая история СССР. Период промышленного и монополистического капитализма в России. – М.: Высшая школа, 1982.-С.128, 132,133.
108
Там же. – С.137.
109
Шляпников А. Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. В 3-х т.-Т.1.Канун семнадцатого года. – М.: Политиздат, 1992. – С.324, 326–327.