Страница 7 из 14
Я поработал в разных местах. В 1992 году я служил в спецназе Министерства юстиции «Тайфун», потом – в городском СОБРе, потом – в СОБРе Северо-Западного федерального округа. И могу со всей ответственностью сказать, что практически во всех отрядах спецназа присутствует именно такой настрой. И везде со мной служили в основном именно такие ребята.
Можно даже сказать, что в СОБРе за годы его существования сложился свой неписаный кодекс. Всё-таки собираются люди одной крови. Конечно, есть какие-то нюансы в зависимости от региона. Но обычно, куда бы ты ни приехал, везде ты видишь примерно одно и то же. Это касается и критериев отбора сотрудников, и манеры общения, и даже организации быта. Это касается и тех ситуаций, в которых гибнут СОБРовцы. Часто это происходит не от того, потому что было неправильно что-то организовано. Просто они первыми принимают удар на себя. Именно так погиб в 2010 году Тимур – боец тюменского СОБРа. Он не пропустил на базу отряда боевика-смертника на автомашине, начинённой взрывчаткой, и ценой своей жизни спас жизнь своих товарищей.
Легендарный «Резерв»
Вопросы о том, как же выглядят настоящие группы захвата, и где они в системе нашей службы находятся, меня занимали постоянно. Однажды я познакомился с Андреем Залевским. Он служил в отдельном взводе ОМОНа, который в городе и милиционеры, и бандиты называли «Резерв». В 1980 году в Ленинграде должны были быть проведены соревнования по нескольким олимпийским дисциплинам, в том числе парусная регата. В Москве при главке был создан первый отряд милиции специального назначения. Такое же подразделение, но в несколько меньших масштабах, было создано и в Ленинграде на базе оперполка. Численность этого взвода составила тридцать человек. Возглавил его подполковник милиции Владимир Фёдорович Васильев. Сотрудников искали по всему ГУВД, отбирали самых лучших. Из тридцати человек двадцать два были мастерами и кандидатами в мастера спорта СССР. Неформальным лидером и душой взвода стал старшина милиции Александр Снетков – мастер спорта СССР по боксу. Васильев съездил в Москву и привёз программу подготовки московских коллег и УРСН. Начались усиленные тренировки. Как и в Москве, олимпийские мероприятия в Ленинграде прошли без происшествий. Вскоре после окончания московской Олимпиады взвод был расформирован.
Однако в 1984 году было принято решение на базе того же оперполка создать уже роту оперативного реагирования, которая бы специализировалась на силовых задержаниях преступников. Возглавить роту поручили капитану милиции Евгению Ястребову, а старшину Снеткова попросили снова собрать бойцов из «олимпийского» взвода. Так в ГУВД Леноблгорисполкома появился «Резерв» – именно так называли это подразделение все, включая милицейское начальство. О его сотрудниках в городе ходили легенды. А на преступников упоминание о «Резерве» наводило ужас.
С 1988 года «Резерв» находился в составе ОМОНа. Именно сотрудники «Резерва» в 1988 году принимали участие в штурме самолёта, захваченного семьёй Овечкиных в аэропорту «Вещево» под Выборгом. Тогда преступники открыли огонь по сотрудникам милиции. Сотрудники «Резерва» Прохоров В.Д., Нестеров В.М. и Завгородний С.П., несмотря на полученные множественные ранения, продолжали работать до самого конца операции. Позднее все трое были награждены орденами «Красной Звезды». Штурм этот нельзя было назвать очень удачным. Но выводы были сделаны.
Таким же орденом за освобождение заложников в ИТК «Форносово» в 1990 году был награждён и Андрей. Знакомство с ним перевернуло моё сознание. С этого момента я уже точно знал, куда должен стремиться. Я написал рапорт на перевод в «Резерв». Но тогда мне рапорт не подписали.
Свершилось…
В 1991 году по всей стране в системе исправительных учреждений были созданы отряды специального назначения. Это было связано с серьёзным осложнением оперативной обстановки как в целом по стране, так и в местах лишения свободы. По зонам прокатилась волна бунтов и неповиновений.
Я узнал об этом отряде случайно. Как-то ребята, с которыми я тренировался в нашем подвальчике, сказали, что идут пробоваться в какой-то секретный отряд. Отбор осуществлялся через спарринги в полный контакт.
Я заинтересовался, но пойти тогда с ними не смог – был на смене. Они прошли тестирование неудачно. Сказали, что уровень там слишком высокий и работают там все очень жёстко. Я понимал, что я тоже ещё не дотягиваю. Но не мог пропустить – когда ещё представится такой шанс? Парням было очень интересно, сколько я продержусь на спаррингах. Слава лихого десантника и отчаянной сорвиголовы шла впереди меня.
Меня встретили на удивление тепло и дружелюбно. Во время поединков, как мне показалось, даже немного меня жалели, не добивали. А может быть, огромное желание попасть в этот отряд заставляло меня не обращать внимания на физическую боль. Как бы там ни было, но командир отряда Виктор Александрович Логинов сказал, что отбор я прошёл и могу подавать рапорт на перевод.
Но препятствия на пути к мечте только начинались. Для того, чтобы перевестись, мой рапорт должен был подписать начальник Приморского РУВД. Когда я пришёл к нему с рапортом, начальник вызвал руководителя кадров Флору Александровну Слюсаренко. Эта очень властная и решительная дама была замужем за большим милицейским начальником и поэтому имела огромное влияние. Я с ней уже однажды встречался в отделе кадров. Встреча не была радостной.
Кадровики в районном управлении меня хорошо знали, так как я постоянно выступал на различных соревнованиях. И в какой-то момент они решили пригласить меня работать в кадры спортивным инструктором.
Меня вызвали в кабинет, посадили за стол, дали лист бумаги. Рядом сидели две женщины: капитан и майор. Улыбались они мне очень приветливо! Попросили в свободной форме написать любой текст. Оказалось, хотели посмотреть, какой у меня почерк. Когда убедились, что почерк красивый – прямо расцвели!
В этот момент зашла Флора Александровна. Тоже дружелюбно улыбнулась и сказала, что мне выпали большая честь – работать вместе с ними в кадрах. Работа не пыльная, скоро получу офицерское звание. И я тут возьми и брякни: «Мне бегать и стрелять нравится больше, чем сидеть и писать». В кабинете повисла тишина. Лица у всех присутствующих стали вытягиваться. На сотрудника, который меня рекомендовал, было просто жалко смотреть.
И тут Слюсаренко буквально зашипела! Обругала при всех человека, который меня привёл. А мне сказала, что я упустил свой шанс и поэтому могу убираться. Я так и не смог понять, что именно её так вывело из себя.
И вот она взяла мой рапорт со словами: «А… Это у нас любитель бегать и стрелять!». Рвёт документ и уходит. Мне в тот момент показалось, что начальник РУВД её боится. Он как-то извиняюще пожал плечами – дескать, вот видишь, я ничего не могу поделать!
Таким поворотом дела я был буквально убит. Но от надежды перейти служить в спецназ не отказался. Прошло полгода. И когда казалось, что никакой надежды уже нет, раздался звонок. Звонил командир отряда Логинов. Спросил, планирую ли я ещё служить в спецназе? Я растерялся и пролепетал: да. Он говорит: «Приезжай как можно быстрее и пиши рапорт. Его подпишет сам начальник ГУВД генерал Крамарев». В «Тайфун» я полетел как на крыльях!
Мне дали двое суток на сдачу дел в Приморском районе. Зашёл к Флоре Александровне. Она взяла рапорт, в очередной раз смерила меня уничтожающим взглядом. Рапорт собралась снова порвать, но, посмотрев на подпись Крамарева, не посмела. Сквозь зубы сказала, что документы будут готовы или на следующей неделе, или через две недели. Повернулась и пошла. Мне стало так обидно!
Я взял и громко сказал ей в спину: «Не думаю, что генералу Крамареву это понравится». Она застыла. Несколько секунд так постояла. А когда повернулась, то это была уже не стальная леди, а добрая усталая бабушка. Подошла ко мне, взяла под руку, повела к своему кабинету: «Заходи после обеда. Всё будет готово». Вот так в январе 1992 года я оказался в спецназе службы исправительной системы. Уже 1 февраля 1992 года я заступил на своё первое боевое дежурство. Свершилось!