Страница 94 из 98
И Петрович склонился надо мной, чтобы вытащить свой бесценный стилет, сослуживший ему, похоже, не одну службу.
Я вспомнил Аллу. Она обычно подписывалась «АллаХ», в смысле: Алла Харитонова, так она в студенческие годы веселила всю кафедру, оставляя именно такой автограф на контрольных работах. Что ж, умереть с именем любимой на устах – это достойно мужчины.
– АллаХ. – я едва смог произнести это имя распухшим языком.
– Бар? – Петрович явно не смог сдержать удивления. – Вот уж не ожидал.
Я улыбнулся. Он думает, что я – мусульманин. Что ж, моя жизнь стоила того, чтобы вот так умереть. Но шутка не закончена. Я закрыл глаза и содрогнулся, точно по моему телу прошла конвульсия. Ждать пришлось не долго.
– Охренеть! – сказал Петрович. – Мусульманин во главе христианского Ордена. Как это я раньше об этом не догадался? Старею…
И моего тела коснулись пальцы.
Конечно, Петрович не мог не проверить: умер я или нет. И потом, нельзя же оставлять магические артефакты, которые вполне могли обнаружиться в моих карманах. Петрович клюнул на мою уловку. Он, как я и ожидал, склонился надо мной, сжимая в руке проклятый стилет. Иначе и быть не могло. У меня остался единственный шанс утащить злодея с собой в небытие.
Я открыл глаза и ударил врага рукой, из которой все еще торчал кухонный нож. Боль от этого была нестерпимой, но и Петровичу досталось изрядно.
Пока враг прикрывал окровавленное лицо, здоровой рукой я вцепился в кулак магистра, сжимающий ядовитый стилет, потянул врага на себя. Петрович пошатнулся, стал падать.
В последнее мгновение мне удалось вывернуть руку врага так, что острие лезвия повернулось от меня в сторону противника. Удача мне улыбнулась.
Хрясь. Сталь вошла Петровичу между ребер.
Вот теперь мы в равном положении.
Я смог еще раз произнести имя своей девушки, имя, написанное в этой книге молоком между строк. Моя смерть нагреет бумагу и моя поздно проснувшаяся любовь проступит в «Безвыходном пособии» лучиком надежды для тех демиургов, которые будут ее читать после меня:
– Алла… АллаХ….
Явь. §6. Последний подарок
Рассвет мы с Лерой встречали, взявшись за руки.
Мой безумный роман был дописан. Перебив всех своих главных героев, я мог отныне многозначительно бросить на презентации, что «в общем, все умерли». Это льстило. Хотя, конечно, я прекрасно понимал, что не будет никаких контрактов, тиражей, встреч с ехидными читателями.
Зато останется живая Лера и никому не известная графоманская рукопись.
Впервые в жизни я что-то довел до конца. Удивлял сам этот факт.
В своей книге я оставил, как мне казалось, открытым финал. Мол, чародеи не до конца умерли, типа, книгу-то не сожгли, и туда можно будет вернуться за вдохновением. Я позволил себе эту маленькую хитрость просто ради удовольствия. Понимал, что эта уловка не сработает. Обратно меня не пустят. Я выбрал весь свой лимит чудес.
Я получил от жизни все.
Кто мне мешает мечтать, я – молодой автор будущего бестселлера, который разойдется по всему миру, по которому снимут кино?
И прямо сейчас я стою рядом с любимой девушкой и смотрю, как за окном румянится заря.
Вот оно – время счастья, его нужно впитать каждой своей клеточкой, ведь все это никогда больше не повториться.
Счастье – это то, для чего человек был создан.
И вовсе не обязательно было продираться к этому рассвету через муки и страхи, сквозь козни и хитросплетения своих же собственных героев!
Да, можно было спокойно учиться, собирать материал о современной магии, писать наброски, создавать реалии, продумывать сюжет. На это ушло бы лет пять, а то и больше.
Правда, я бы превратился в располневшего очкарика, сыплющего умными терминами, но при этом, в глубине души, глубоко несчастного. И, в итоге, я бы написал-таки скучную книгу, возможно, ее даже издали бы. Но тогда я бы никогда не познал того, что чудо реально, что оно физически возможно! Я бы поумнел, но никогда не поверил бы в волшебство, шагающее по тонкой грани научных изысканий и безумия.
А так я создал настоящую книгу за несколько дней.
Собственно этот факт достоин того, чтобы его занесли в «Книгу рекордов Гиннеса».
Я оценил и черное облако вдохновения, и понял, насколько же я люблю жизнь, мир, Леру. А ведь мог так и состариться, не понимая, что каждый миг жизни – вот это и есть истинное чудо!
Написать томик – не так уж и сложно, но вот общаться со своими героями, понимать их, даже, в прямом смысле этого слова, – мешаться у них под ногами – это дорогого стоит.
Я же знал, я был уверен, что непременно выпью со своими персонажами – и это желание, как и все остальные, – исполнилось. Я сидел за одним столом с сильнейшими магами, которые приходили в мир моей фантазии прямо из реальности.
Я не герой, я никого не спас, но разве это имеет значение? Это ведь и не входило в мои планы.
Я получил от жизни все!
Мы стояли с Лерой у окна и ждали.
Настоящий Николай Петрович должен был появиться с минуту на минуту. Я лелеял надежду, что за сотрудничество с властями меня не расстреляют в сыром подвале, и, может быть, даже отпустят, года через три. Ведь все же вокруг – люди, а не звери какие-то. Ведь я не виноват, что попал в поле их облучения.
Конечно, я не верил в это, но был убежден, что если попытаюсь сбежать, то меня убьют на месте, а заодно и Леру – как лишнего свидетеля. Именно страх за жизнь любимой удерживал меня в этой комнате.
Я думал, что побег с Лерой тоже не принесет счастья. У нас ведь есть родители. У человека всегда есть слабое звено. Лучше не злить спецслужбы, по крайней мере, пока.
Внезапно мой телефон запел частушку, скачанную давно, но выставленную на звонок почему-то лишь накануне этих событий:
«Это твой телефон говорит:
Эй, хозяин, тебе кто-то звонит!
И потом чтобы не говорил,
Что тебя я не предупредил!»
– Мило… – Лера еще не слышала моего нового звонка. – Да ты, поди, не Герман вовсе, а волк, который сбежал из «Десятого королевства», и прихватил с собой поющее кольцо, чтобы сделать мне предложение, да про подарок-то и забыл.
– Все так и было. – я достал телефон из кармана.
Естественно, высвечиваемый номер был мне незнаком.
Петрович все-таки был генерал-лейтенантом, у него, наверняка есть пара «мобильников» и куча «симок». Секретным службам иначе нельзя. Только почему он не позвонил с домофона? Там-то, точно, никто бы не подслушал.
С другой стороны: телефоны важных людей всегда на «прослушке». И по распечаткам звонков можно, кстати, отчитываться перед начальством. Все-таки, документ, вещь неоспоримая.
Я сжал Лерины пальцы и принял вызов.
– Гера, ты это… Ты только не волнуйся… – это был Глеб. – Нам нужно встретиться.
– За мной должны придти. – напомнил я другу.
– Я ведь в той же конторе штаны протираю. Забыл что ли? Давай, только не у тебя дома. Как-то мне там неуютно. Я знаю, что ты с Лерой. Она не помешает, наоборот. Я буду рад вас видеть обоих. Жду прямо сейчас в Интернет-кафе, ну в том, что возле вашего дома.
– Да что случилось?
– Не телефонный разговор, и касается он вас обоих.
Нас разъединили.
– Кто это был? – спросила Лера, заглядывая мне в глаза. – Глеб? Он подготовил нам побег? А его самого за это к стенке не поставят?
– Да, это был Глеб.
– Назначил встречу? – догадалась Лера. – Я бы на твоем месте тоже глубоко задумалась. В секретных организациях все врут друг другу, все друг друга подсиживают. Но это именно Глеб вытаскивал тебя из небытия, а Николай Петрович ничего существенного для твоего спасения не сделал, он лишь осуществлял общее руководство. Я даже сначала думала, что Петрович – нематериален. Хотя, с другой стороны, когда мент позорный на меня накинулся, именно фантом Николая Петровича появился из ниоткуда и помог мне.
– Какой мент? – удивился я.
– Ну, – Лера покраснела, – я ведь тоже не сидела, сложа руки. Я была в одном из магических салонов, а вместо мага ко мне пришел маньяк. Но ты не волнуйся, он ничего не успел.