Страница 55 из 61
Он обнял меня и с нежностью поцеловал в щеку.
– Я буду очень ждать!
На следующий день, к семи часам утра Артём привёз меня в аэропорт. Алекс ожидал у входа в синей рубашке и светлых брюках в полной боевой готовности. Я же пребывала в смятении, и с трудом подавляла панический страх перед сценой. Они обменялись рукопожатием, и Артём мягко поцеловал меня на прощание.
– Помни, в моих глазах ты уже победила! – сказал он, обнимая меня.
Алекс закатил недовольные глаза и скрестил руки на груди. Его правильные черты обезобразились поджатыми губами.
– Не смей слушать его вздор, – отчитывал меня Алекс, едва Артём ушёл. – Он только сбивает с необходимого настроя! И вообще, какого черта у тебя на голове?!
От глупого вопроса я моментально вскипела, ибо сама была недовольна, что превратилась в цыганского барона.
– Вообще-то волосы!
– Понятно что не макароны. Зачем ты перекрасилась?!
Пристрастный допрос прервала Мария Осипова, возникшая в дверях аэропорта.
– Ребят, поторопитесь! Осталось полчаса до конца регистрации.
Спустя час мы парили над землёй, разрезая пушистые облака. На удивление, взлёт не показался мне прямой дорогой в преисподню, потому что рядом сидел невозмутимый Алекс, веющий безопасностью. Когда самолёт выровнялся в воздухе, он одел наушники, разваливаясь на всё сиденье и два подлокотника. Я нервно вертелась, не в силах усидеть на месте. Предложение Артёма водоворотом сомнений крутилось в голове. Я представила, как его интеллигентные родители пройдут по дощатому полу моего кирпичного дома в деревне. Соседка теть Оля специально устроится на нашей лавочке с целью увидеть кандидата в будущие мужья, а потом с удовольствием пойдёт в магазин. Но не за покупками, а поведать всем об Артеме. «Слыхали, к младшей дочери Семенова жених свататься приезжал?!» – скажет она. И понесется обо мне молва по всей округе до тех пор, пока более интересная новость не переключит их внимание на себя. В свою очередь у дяди Феди полопаются глаза, когда тот узнает о моем сожительстве с мужчиной до свадьбы.
Но главная проблема заключалась не в этом. Скоро я устану лгать, и тогда Артёма постигнет разочарование. Ведь я не знаю, как поведать о себе, не солгав ни разочку…
А что Алекс? Как сложатся наши отношения? За последние недели общая цель сблизила нас, но сегодня он крайне молчалив и сосредоточен. Странно. Неужто всё вернулось на круги своя?..
Рассеивая пелену мыслей, я аккуратно потрепала Алекса за плечо.
– Лёш, ты спишь?
Он распахнул глубокие омуты небесных глаз.
– Ага, уснешь тут… Когда всякие мухи жужжат над ухом. Что хотела?
Я проглотила колкие слова, полагая, что Алекс очень нервничает перед выступлением, поэтому срывается на мне.
– Я выхожу замуж…
Блеск лазурных очей погас, а уголки поджатого рта устремились вниз. Неужели он подавлен известием?... Не тут-то было. Дальнейшее поведение Алекса было прямопротивопожно первоначальному впечатлению.
– Что я могу сказать... Тебе не повезло.
Он вставил наушники и прикрыл веки. Пальцы, сцепленные в замок на груди, указывали на полнейшее равнодушие. Я снова толкнула его, и Алекс с недовольным лицом вытащил наушник.
– И это всё? – возмутилась я. – Тебе больше нечего добавить?
– А что ещё ты хочешь услышать? Я уже говорил, что ты полная дура!
Как ни в чем не бывало, он вернулся в исходное положение. Возникшее из ниоткуда равнодушие Алекса вперемешку с обидной грубостью поразили меня. Не пойму, что на него нашло? Я думала, топор войны зарыт глубоко и надолго. Но, как выясняется, моя жизнь представляет собой бесконечную свалку ошибок. Ненавижу его!..
Ницца встретила нас манящим ветром, лучезарным солнцем и приветливой атмосферой. Ах, Франция! Ты сразила моё сердце и заставила мечтать! Своенравный, незабываемый, античный город напоминал грибную поляну, где толпились белые, серые и песочные дома. А их красные черепицы, похожие на яркие шляпки подосиновика, лениво тянулись к раскаленному диску в небе. От красочных фасадов старинных зданий веяло греческой историей. Узкие улочки плели лабиринты, в которых радостно заблудиться любому туристу, изнемогающему тягой к эстетическому удовольствию.
Наш отель располагался на Ривьере, в тесном кругу оштукатуренных домов, под присмотром десятка узких окошек с белыми ставнями.
– Готова к поеданию улиток и лягушачьих лапок? – поинтересовался Алекс, когда поднялись на пятый этаж.
Я поморщила нос. Приступ тошноты поступал к горлу от мысли, что французы относят подобные мерзости к деликатесам.
– Я б попробовала сырное Фондю и луковый суп. Эти блюда выглядели очень соблазнительно в одной из телепередач.
Алекс предложил заказать еды на двоих в номер. Я так обрадовалась его учтивости (не придётся объяснять французам, чего хочу на языке непонятных жестов), что принятие душа заняло только десять минут моего времени (от положенных двадцати).
Вечер накрыл город. От завешенного окна в комнате было темно. Выйдя из душа в голом виде, я прошлепала к окну и развесила шторы. Серая брусчатка безлюдного двора окружала лиственницу в хороводе ближайших домов. Эх, как жаль, что моря в этот раз мне не увидеть… Тусклый свет улицы пробился в сумрачную комнату, и я, осмотрев стены, обнаружила выключатель рядом с телевизором. Люминесцентная лампа медленно разгоралась, а тем временем вся моя кровь сверху устремилась к пяткам вниз…
От увиденного я почувствовала на какой глубине растут чёрные волосы на голове, которые в миг зашевелились. Я так испугалась, что закричала не своим голосом.
– Ты совсем сбрендил, ненормальный? Отвернись сейчас же!
Я прикрывала наготу сокровенных мест руками, а пламенный румянец в то время прикрыл мои щеки. Алекс лежал на постели в небрежной позе, закинув нога на ногу. От моего оглушительного визга он заслонил уши ладонями в ожидании, пока замолчу.
– Да чего я там не видел! – он широко улыбнулся. – Не прикрывайся, у всех женщин прелести одинаковые. Хотя…
Я попятилась в ванную комнату. Не понимаю, откуда в нем столько наглости? Может, его укусил австралийский Тайпан? Ведь по сей день яд невоспитанности Алекса приводит меня в бешенство! Что сказать, я сама хороша – забыла запереться на ключ…
Накинув махровый халат, я вернулась к нему.
– Что ты здесь делаешь?
Смятенное возмущение превратило меня в пучеглазую лягушку.
– Жду, пока трехпалый ленивец выползет из душа, – парировал он. – Кстати, я съел твоё Фондю, а суп окончательно остыл. Но я не мог ни подумать о твоём здоровье и принёс улиток. Ты говорила, что их просто обожаешь!
Я побагровела от злости. Тело Алекса и однообразная мимика излучали оскорбительную издевку. Я собиралась выставить его за дверь, но Алекс опередил меня.
– Забыл сказать, тебе звонил самолетный дворецкий, и я ответил.
Мои ладони покрылись испариной, а в ногах появилась дрожь.
– Что ты ему сказал?!
– Сказал, что ты сильно вспотела после нашей страстной репетиции, и в данный момент принимаешь душ. Он так удивился, что я лежу в постели твоего номера.
У меня потемнело в глазах, а сердце будто замерло на очередном ударе. Страшно представить, что Артём подумал о нас…
– Выметайся отсюда немедленно! – мой голос взял высокие тональности, плавно превращаясь в лай остервеневшего терьера. – Самодовольный индюк!
Но он и не думал останавливаться на достигнутом. Истеричный хохот сотрясалгрудь Алекса при моих попытках стащить его с постели. Он заключил меня в объятия, и пряная улыбка украсила небритое лицо.