Страница 23 из 61
Я подошла ближе к перевязочному столу и, не обнаружив там коробки с птицей, взревела, ничуть не уступая громогласной Лильке.
– Стёп, а где коробка? Я её тут оставляла!
Он устремил на меня потерянный взор.
– С дохлой птицей? Я нёс её на мусорку, но Лилькина опала кого хочешь остановит. Она у входной двери.
«Только не это!»
С испуганными глазами я помчалась на улицу.
– Фух, Алекс! – выдохнула я. – С тобой всё в порядке.
Птенец лежал в прежнем положении с закрытыми глазами. Я подняла коробку и вернулась в кабинет.
– Он что живой? – изумился Стёпка.
– Живее живых.
– Надо же! Эта ссора уничтожила мою бдительность. Откуда он взялся?
– Утром клевал рябину возле приюта, затем взлетал и падал. В итоге, его занесло в наше окно. Не пойму, что на него нашло?
Стёпка осмотрел птенца со всех сторон, поочерёдно поднимая крылья, и обнаружил, что одно полностью не расправляется, очевидно, после удара. И тут свиристель приоткрыл чёрный глаз, и показалось, я вижу ту ядовитую усмешку, что и всегда наблюдала на лице учителя танцев. Никогда ещё не ошибалась я с выбором клички для животного!
– Да он просто пьяный! Объелся забродивших ягод, теперь у него похмелье, – Стёпка весело расхохотался, направляясь к раковине.
– Что за шутки?
– Серьёзно. Такое опьянение могло бы стоить ему жизни. Я слышал подобные истории раньше; птичьи обжоры переедают испорченных ягод, а затем врезаются в здания, машины, деревья – да куда угодно! Ему повезло, что ты окончила его пьяное путешествие.
Я подошла ближе к коробке. Птенец устремил на меня «накрашенный» глаз, и я осмотрела поврежденное крыло, которое имело значительный дефект. Пернатый старался вызволить крыло из моих рук, но слабость, окутавшая тельце, не давала добиться желаемого результата.
– Алекс, мы тебя вылечим! Потом пришлёшь нам весточку с дальних лесов России.
Стёпка вытер руки полотенцем, поставив на меня удивлённые глаза.
– Ты что назвала птицу в честь учителя танцев?
Я опешила. Неужели фраза прозвучала слишком громко? К ушам прилила краска, и они вспыхнули, как две свечи. Поразительно, но при Степке я покраснела впервые! Высокомерный Павлин имеет прямое влияние на мое артериальное давление, причём для этого совсем не обязательно его личное присутствие.
– Теперь он мне не учитель…
Без особой охоты я поведала Стёпке о вчерашнем визите к соседу сверху, и он неодобрительно покачал головой.
– Упустила ты, Катюха, своё счастье, упустила!
– «Всё, что не делается – всё к лучшему!» – буркнула я, ожидая другой реакции. – А у вас с Лилькой что за буря?
– Она обвинила меня в том, что я её не люблю, представляешь? Она купила два комплекта фирменного белья, причём абсолютно одинаковых, и обиделась на мой вопрос: зачем ей две идентичные пары лифчиков и трусов? В итоге, вышло, что я примитивный скряга и жмот, который упрекает её в расточительстве.
Мой заразительный смех сотряс белые стены кабинета. Мужчинам никогда не понять наших нафуфыренных тараканчиков с бигудями на голове. А Лилькины насекомые даже для меня являлись загадкой.
По телефону я аккуратно задала ей вопрос Стёпки. Из моих уст он не казался ей оскорбительным. Оказывается, второй комплект был последним. Ей стало не по себе от мысли, что его кто-то купит, и Лилька не будет обладательницей единственного экземпляра той коллекции.
– Я не буду ходить, как в инкубаторе! – с жаром заявила она, и мне представилось, как Лилька в тот момент скрестила руки на груди в знак протеста.
– Так его кроме Стёпки и меня никто не увидит.
– Ничего себе! А о моих чувствах кто-нибудь подумал? Я не хочу превратиться в овечку Доли, зная, что мой комплект клонировали. А какая-нибудь замарашка будет думать, что он эксклюзивный!
Лилькина логика поражала эксцентричностью! А сколько нас таких на свете с вечными заморочками «из бочки»?!
Я решила оставить коробку с Пернатым Алексом в кабинете и забрать её на обратном пути от Ромы. Природа неимоверно грустила, и дул неприятный ветер. Пока я добиралась до улицы Набережной, где в новом доме десяти этажей обосновался Барон, на телефон пришло сообщение неизвестного отправителя следующего содержания.
«Ты по-прежнему не видишь препятствий, чтоб не отказать мне во встрече?»
Я подумала, что в роли отправителя выступает Рома. Какой странный парень… Мы ведь договорились обо всём.
«Я уже в пути. Как Барон?»
Пока я отправила ответ, ветер взбунтовался. Под его ураганными порывами провода панически болтались; вывески и указатели на фонарных столбах трепало из стороны в сторону. По дороге мимо пролетали газеты, упаковочные обёртки, целлофановые пакеты из переполненных мусорных баков. Прохожих становилось всё меньше. Я оказывала стойкое сопротивление природе, а телефон принял новое сообщение.
«Как в пути? Дай мне полчаса на сборы, и я выйду навстречу.»
Затем ещё одно.
«Какой Барон? Мы его Лордом назвали.»
Наша последующая переписка представляла собой диалог людей у подножья Вавилонской башни, когда Создатель намеренно смешал языки, и люди перестали понимать друг друга.
«Не стоит. Подхожу к твоему дому. Не забудь включить домофон. А кто такой Лорд?»
Очень странный парень…
«В смысле к дому? Я не говорил, где живу!»
Я просто взбесилась. Ну до чего далёкий ум! Пора положить конец игре в «кошки-мышки».
Выслушав череду длинных гудков, грубый и басистый голос ответил мне короткое: «Да». Я слегка растерялась. Голос Ромы имел более нежные ноты, чем тот, что раздался в динамике телефона.
– Что у тебя с голосом? – спросила я, с превеликим трудом идя против ветра.
– Это мой обычный голос. А что не так?
И тут я поняла, что беседую не с пучеглазым Ромой, а с высоченным парнем, который забрал из приюта двух котят для сестрёнки, пугая меня причудливой улыбкой. Он тогда взял мой номер, но так и не объявился. Как же его зовут?... Убей, не помню. Назову любое имя, а он поправит.
– Дима?
– Нет.
Моя уловка не сработала. Как же его…
– Юра?
– Мимо!
Я не выдержала.
– Может уже напомнишь свое имя?
– Да, но только при встрече. Ты что в поле находишься?
Меня сносило так, что разъяренный ветер создавал помехи в трубке не только ему, но и мне. Голос его заикался, и от сильного порыва я вцепилась в железные перила у порога. Угораздило же в такую погоду творить добро!
– Давай перезвоню, а то на улице сносит. Пока.
Я положила телефон в карман, дерганными пальцами набирая номер квартиры на вызывной панели домофона. Дверь открылась сразу, будто Рома ждал сигнала у переговорной трубки. Отныне дом – это безопасно, улица – небезопасно. Я поднялась на четвёртый этаж. Рома стоял в раскрытых дверях 48 квартиры.
– Ка-а-ать, погодка-то совсем не лётная, да?
– Очень даже лётная. Я без метлы могла взлететь, не будь спасательных перил у подъезда.
Он захохотал, любезно предлагая войти, а я вкрадчиво улыбнулась. Радостный Барон мчал ко мне по ламинату, а его задние лапы заносило на поворотах.
– Бароша, какой ты счастливый! Значит, хозяин тебя не обижает.
Пёс облизнул мою ладонь и скрылся за стенами смежной комнаты. Я встала в полный рост.
– Будешь чай? – мягко спросил Рома. – Или, может, пивка? У меня всегда стоит бутылочка. Так, на редкий случай.