Страница 4 из 13
Снизу раздался взрыв хохота. Спустя несколько минут кто-то поинтересовался у Сеньки:
– Ну и как дальше было? Он что, так и наступал гузном вперед?
– Не успел, – ответил Акимов. – Когда начался бой, ему саблей сразу же башку снесли. Сковородка лишь слегка помогла.
– Чем же она помогла? – спросил кто-то удивленно. – Она ведь зад прикрывала.
– Когда крымчаки всей ордой понеслись на нас, Степка со страху облажался. А там же внутри сковородка! Глубокой оказалась… Вот и хоронили его без башки, но зато в чистых штанах.
Внизу немного помолчали для приличия и продолжили веселиться далее.
Через час пушкари завалились спать, и стало тихо. Захар, встав на ноги, приставил бердыш к стене и занялся заменой факелов. Он шел вдоль бревен, вытаскивал из гнезд потухшие палки и выбрасывал их за стену. Вместо них стрелец вставлял новые черенки, обмотанные пропитанной смолой ветошью, и зажигал их.
Проходя мимо одной из бойниц, Захар неожиданно заметил мелькнувшую в ней тень. Он тут же вернулся и осветил это место факелом. Но ничего подозрительного в бойнице не было. Стрелец собрался двинуться дальше, но вдруг какое-то необъяснимое чувство тревоги овладело им, и он решил поступить по-другому.
Громко топая сапогами, Захар удалился от бойницы на десять шагов, остановился на месте и крадучись вернулся обратно. Он прижался спиной к внутренней стороне стены, взял факел в левую руку, а правую сжал в кулак и отвел в сторону, подготовившись таким образом для производства удара по неведомому врагу.
Ждать долго не пришлось.
Раздался тихий шорох, и из бойницы осторожно высунулась чья-то патлатая голова. Она медленно повернулась влево, потом вправо и замерла на уровне рукоятки захаровой сабли, висевшей у того на поясе.
Голова плавно задралась вверх, окинула взглядом крепкую фигуру стрельца и удивленно произнесла пронзительным голосом:
– Оп-па на!
Захар ничего по этому поводу не сказал, но зато сильно врезал кулаком правой руки в ближайшее к нему ухо болтливой головы, которая от такого гостеприимства болезненно дернулась и сразу же поникла. Из бойницы вывалилось бесчувственное тело нежданного ночного гостя и распласталось на деревянном настиле у ног крепостного стража.
Стрелец схватил лихоимца за ворот кафтана, дернул его вверх и тем самым придал телу сидячее положение. Он прислонил вора к стене и, выставив перед собой факел, выглянул из бойницы. Увидев снаружи приставленную к стене лестницу, Захар почему-то совсем не удивился.
Он тут же, не думая, осторожно ощупал пальцами верхнюю перекладину и, убедившись в ее чистоте, втащил лестницу внутрь крепости. Положив ее с краю настила, Захар вставил факел в гнездо, выхватил саблю и застыл напротив находившегося без чувств стенолаза.
Вором оказался тощий мужичонка малого роста, одетый в длинный темный кафтан. Голова его заросла жестким волосом, вихры которого хоть и торчали во все возможные стороны, но ничуть не скрывали больших ушей. Продолговатое лицо красовалось хищным горбатым носом и заканчивалось книзу узкой бородкой. Захар, исходя из явной козлиной внешности нежданного лазутчика, пришел к выводу, что ночной вор был личностью крайне неприятной. Поэтому стрелец решил быть с ним осторожным.
Наконец вор пришел в себя. Голова его поднялась с груди и глаза уперлись в лезвие захаровой сабли. Стрелец, вспомнив, как ему досталось с утра от начальства, со злостью в голосе строго поинтересовался:
– Кто таков будешь?
Незнакомец, продолжая глядеть на саблю, потрогал рукой вспухшее ухо, скривился от боли и ответил:
– Оно тебе и знать не надо.
Захар опешил от такой наглости.
Надо же! Лезет человек ночью тайком на крепостную стену, отлавливается стражником и еще кобенится! Дескать, вам и знать не нужно, что мне тут понадобилось и вообще, мол, катитесь вы ко всем чертям с вашими вопросами.
– Я сейчас башку твою козлиную отрежу! – кровожадно сообщил Захар и взмахнул саблей.
– Как же, как же, – усмехнулся вор. – Нашелся тут главный отрезальщик.
Он поднял голову и блеснул маленькими колючими глазками.
Как бы ни хотелось Захару привести в действие свою угрозу, он знал, что этого делать не следует. Для таких вещей существуют специальные люди. А вдруг этот ночной вор – лазутчик тайный? В таком случае необходимо его допросить с пристрастием и выведать все вражеские секреты, которыми он может владеть. Если же этого хилого заморыша просто убить, то беды тогда точно не оберешься. Васька Кривой ни за что не поверит, что Захар не смог бы безоружного слабака скрутить в бараний рог. Поэтому стрелец опустил саблю вниз и задумался.
Вор опять потрогал ухо и сам задал вопрос:
– А это не ты случаем прошлой ночью гузном своим со стены светил?
– Молчать! – гаркнул Захар. – Отвечай, кто таков?!
– Так молчать или отвечать? – с ехидством поинтересовался лазутчик.
Захар, пыхтя от злости, не знал, что на это ответить.
– Все понятно, – утверждающе кивнул головой вор. – Дрисло ты дрисливое! Разве можно вот так вот, в упор, в живого человека гадить?! Я ведь почти на самом верху лестницы был! Представляешь, сколько мне лететь пришлось? Да я же чуть не разбился насмерть! А сколько времени мне пришлось кафтан чистить? Ты думаешь, он после чистки сразу вонять перестал? А то, что меня после этого чуть ядром не пришибло?! И главное – все так неожиданно… Где твоя совесть была, спрашивается, а?!
Во время этой трогательной речи Захар вдруг ощутил некое чувство облегчения, которое быстро переросло в самое обычное веселье. Поэтому он хмыкнул и довольным
голосом заключил:
– Так тебе, вражьей морде, и надо! Неча по стенкам ночами лазить.
– Да какой же я враг? – удивился вор. – Я самый обычный купец!
– Как же, так я тебе и поверил, – сказал Захар. – С твоей рожей только обозы грабить, да девок насильничать.
Он хотел еще что-то сказать по этому поводу, но вор вдруг расплылся в его глазах, а вместо него возникла попадья Варвара. Она, томно глядя на Захара, медленно размахивала кадилом, отчего ряса, прикрывавшая ее большую грудь, ходила ходуном.
Захар яростно встряхнул головой и попытался перекреститься, но не смог, так как правая его рука держала саблю, а левой, как известно, ни один православный христианин креститься не будет, так как это грешно. Поэтому стрелец просто витиевато выматерился.
– Сам такой! – донесся вдруг до Захара голос вора и стрелец тут же пришел в себя.
Лазутчик встал на ноги и обиженно добавил:
– И ступай туда же, куда меня послал! Как у тебя язык поворачивается такие слова говорить?!
Захар грозно рявкнул:
– Ну-ка, сидеть! Куда это ты собрался? Сейчас я крикну, придет стража и заберет тебя. Пусть выясняют, зачем ты тут лазишь.
– Не надо, – попросил лазутчик, озадаченно вертя головой по сторонам. – Сейчас я уйду, и ты меня никогда больше не увидишь. Где тут у тебя лестница, по которой можно спуститься в город?
– Еще чего? – Захар начал опять злиться. – Где это видано, чтобы лазутчиков просто так отпускали?
– Да никакой я не лазутчик! – с досадой произнес вор. – Я обычный купец. Мне просто надо было зайти в город через верх.
– Зачем? Вон, ворота есть. Заходи с утра и до заката сколько хочешь. Сейчас время мирное.
– Нет. Нужно было пройти именно в этом месте.
– Но зачем же через стену? Внизу брешь есть. Там пушкари дрыхнут. Можно спокойно через них…
– Опять нет, – вор обреченно взмахнул рукой. – Мне надо было зайти только через верх стены и спуститься в город с внутренней ее стороны. Эх, да что с тобой говорить? Ведь все равно не поймешь! Ладно, я пошел.
Он вдруг сделал шаг в сторону.
Захар, выставив перед собой саблю, заявил строгим голосом:
– Стоять на месте!
– Как же! – ответил вор и вдруг побежал по настилу в сторону провала.
– Караул! – взревел Захар. – Воры! Туда нельзя бежать!
Он захотел было крикнуть, почему именно нельзя бежать в сторону провала, плохо видимого в мелькающих сполохах факельного пламени, но нечаянно задел ногой лестницу, с помощью которой вор взобрался на стену. Стенолазное приспособление тут же ухнуло с настила во внутренний двор крепости, и спустя секунду снизу донеслись звук тупого удара и рев, исторгнутый чьей-то мужской глоткой.