Счастливчик

ГЛАВА 50

Стою в ванной, задрав водолазку почти до самого подбородка, и разглядываю художества на своем теле. Ерунда, но живописно, так что в присутствии Морган медикам лучше не показываться — не хочу еще ее волновать, хватит с нее.

За Ди пришли несколько часов назад и отвели к освобожденному экипажу "Старой ласточки". Как я понял, всех работающих по контракту на наркокорпорацию арестовали и заперли до выяснения обстоятельств, а в их уютные комнаты разместили бывших рабов.

Куда-то сюда привезли и родных Дилайлы, и она помчалась к ним. Звала меня с собой, но я отказался. Почему? Да потому, что учусь сначала думать, а затем делать. Если я покажусь Джонатану на глаза прежде, чем дочь успеет ему все объяснить, то быть мне снова битым. А, во-первых, у меня и так все болит, и новой порции побоев совершенно не хочется. Во-вторых, если капитан набросится на меня при Морган или дяде Эшли, скандала не избежать. Не лучшая идея — позволить всем передраться из-за того, что мне снова не усиделось на месте.

Когда Дилайла ушла, я наведался к Гаю и пробыл у него около часа. Потом ему сделали укол успокоительного, и он уснул, а я убрался в свою комнату зализывать раны. Гай так плакал…

Сегодня у моего брата произошла страшнейшая потеря. А у меня? Я так и не разобрался, что чувствую. Просто тошно.

В дверь стучат. Торопливо опускаю водолазку.

— Открыто, — кричу, выходя из ванной.

В комнату заглядывает Миранда. Лицо осунувшееся, синяки под глазами — о да, это был очень длинный день.

— Можно к тебе? — спрашивает.

Усмехаюсь.

— Конечно, можно. Проходи.

Морган прикрывает за собой дверь и с любопытством осматривается.

— Аскетично, — выносит вердикт.

Дергаю плечом. Без разницы, я воспринимал и воспринимаю это место как камеру, а не как свой дом.

Прохожу, плюхаюсь на кровать.

— Присядешь? — приглашаю.

— Пожалуй, — Миранда садится рядом, тревожно вглядывается в мое лицо. — Как ты?

Чтобы ни было, все пройдет.

— Порядок.

— Был у брата?

— Угу.

— И как он воспринял?

Опускаю глаза, разглядываю сложенные на коленях руки.

— Как он мог воспринять? — говорю. — Плакал.

— Лаки, мне очень жаль, — произносит Морган после непродолжительного молчания.

Поднимаю голову, встречаюсь с ней взглядом: переживает.

— Я ни в чем тебя не виню, — говорю твердо.

— И тем не менее, — приходит черед Миранды рассматривать свои руки, — она была твоей матерью.

Была ли? Хоть пару минут, а? Не думаю.

— Ты — моя мать. И ты спасла мне жизнь.

Морган скидывает ботинки, забирается на кровать с ногами, обнимает свои колени. Сейчас она выглядит младше и меньше — испуганная смертельно уставшая девчонка со смешными темными кудряшками, а не уверенная в себе женщина, которую я привык видеть рядом с собой и на которую без зазрения совести взваливал все свои проблемы.

— Ты мне расскажешь, что тут происходило? — просит. — Изабелла…

— Она сказала, что пыталась меня полюбить, но так и не смогла, — признаюсь. Пожалуй, это "пыталась и не смогла" задело меня сильнее всего. — Потом хотела использовать, чтобы получить повышение, а вчера я попытался бежать. Но не вышло.

— Поймали?

— Нет, — качаю головой. — Я сам все провалил. Гай поранился, и я не смог бросить его на верную смерть.

Миранда склоняет голову набок, вглядывается в мое лицо.

— Ты что, винишь себя за то, что не дал своему брату умереть?

— Нет, — отвечаю. — Точно нет. Я просто в принципе во всем виноват, понимаешь? — говорю быстро. — Если бы я ему не сказал, что собираюсь бежать, он бы не полез на крышу, чтобы посмотреть наш отход, и не упал бы с нее. Тогда мы бы убежали, а вы встретили бы нас уже в космосе, и…

— И Изабелла осталась бы жива, — мрачно заканчивает за меня Морган.

— Да, — почти выкрикиваю.

Миранда отводит взгляд, кусает губы.

— Ты любил ее? — и в ее голосе нет ни капли ревности, только сочувствие.

— Нет… Не знаю. Но я определенно не желал ей смерти. Плевать на меня, у Гая же теперь никого нет. А он еще совсем ребенок.

Это главное, за что не могу себя простить — именно мои действия привели к тому, что Гай остался сиротой.

Морган протягивает руку и ласково гладит меня по спине.

— У него есть ты, — говорит убежденно.

Фыркаю.

— Это не одно и то же.

— Не одно, — соглашается. — Но такова наша жизнь: ты либо умираешь, либо учишься жить с тем, что произошло.

Кому как ни Морган об этом знать. Вот я олень. А еще эгоист, ага.

— Прости, — говорю. — Перебешусь сегодня, завтра все будет отлично.

— Конечно, будет, — соглашается с улыбкой.

— Мы ведь заберем с собой Гая? — спрашиваю, хотя прекрасно знаю, что отрицательный ответ меня не устроит.

Кивает.

— На Лондор — безусловно.

— На Лондор? — цепляюсь к словам. — Но не к нам домой?

— Лаки, — Морган вздыхает, — ты разве не понимаешь? Я собственноручно убила его мать. Рано или поздно он об этом узнает. И что будет тогда? Гай меня возненавидит. Так пусть лучше ненавидит постороннего человека, чем ту, с кем делит крышу и пищу.

— От кого он узнает? — говорю, возможно, резче, чем следовало бы. — Отчеты о подобных операциях засекречиваются, разве не так? — кивает. — Вот видишь. Ни я, ни ты ему об этом не скажем.

Ненавижу врать, но ради брата — буду.

Миранда печально улыбается.

— В чем я убедилась в жизни, так это в том, что тайное всегда становится явным.

— Плевать, — огрызаюсь.

— Лаки…

— Плевать, — повторяю. — Я не отдам его в детский дом.

— В интернат.

— Плевать, — в третий раз. — Он еще маленький и совсем один в этом мире, я его не оставлю.

Миранда смотрит на меня снисходительно.

— Через два года ты окончишь ЛЛА и захочешь улететь с Лондора, — напоминает. — Ты же постоянно об этом твердишь.

Мотаю головой, отбрасывая этот аргумент.

— Значит, не улечу, — отрезаю.

Да, я всю жизнь мечтал сбежать с Лондора, но обстоятельства изменились. Сбежал уже один раз — хватит, спасибо.

— Лаки, — начинает говорить со мной как с маленьким, — ты сейчас еще в состоянии аффекта. Возможно, позже ты посмотришь на ситуацию иначе.

Подмывает заорать, но сдерживаюсь: не хочу обидеть.

— Знаешь, — говорю спокойно. — Я только здесь понял, насколько был невыносим с самого детства. Занимался только тем, что интересно, бросал на полдороги, если было скучно, ни за что не нес ответственность.

Морган морщится.

— Не преувеличивай.

— А ты меня не жалей, — прошу. — Я сейчас серьезен и не передумаю.

— Если ты хочешь привести Гая в дом, приводи. Ты совершеннолетний, тебе дадут над ним опекунство как кровному родственнику. Это прежде всего дом твоего отца, ты имеешь право им распоряжаться.

Ну начинается…

— Это наш дом, — поправляю с нажимом.

— Хорошо, — Миранда вздыхает. — Пусть так. Я тебя поддержу.

Даже не сомневался, что поддержит.

— Ты не пожалеешь, — уверяю. — Он чудо, а не ребенок.

— Ладно, — смеется, — познакомишь со своим чудо-братом?

— Обязательно, — обещаю.

— А… — начинает Морган и вдруг замолкает. И лицо такое, что мне становится не по себе.

— Что? — не понимаю.

— Да нет, не важно.

Ничего себе — не важно: о неважном так не говорят.