Страница 28 из 53
В XV в. произошли крупные изменения в составе класса феодалов. Боярство сделалось самым важным придворным чином в Московском княжестве. Появились «введенные» бояре. Боярство «сказывалось», т. е. торжественным образом объявлялось. В состав «введенных» бояр вошли главным образом служилые князья, «княжата».
Бояре лишились права отъезда. Попытки ограничения этого права наблюдались еще в XIV в., а в XV в. оно постепенно исчезло. Отъезд, уход боярина к другому князю грозил ему утратой вотчины. При Иване III с лиц, заподозренных в намерении «отъехать», брали крестоцеловальные записи, скреплявшиеся поручительством бояр и других служилых людей.
Бояре, не получившие чина «бояр введенных», получали чины окольничих. Эти чины были связаны с принадлежностью к Боярской думе. В ней же сидели и некоторые придворные чины, составлявшие Государев двор: дворецкие, конюшие, казначеи, оружничие, кравчие и постельничие. Не вошедшие в состав придворных чинов пополнили ряды «детей боярских». Этот же разряд включил и «слуг вольных».
В XV в. оформилась новая группа феодалов – дворяне. Основным ядром этой группы были «слуги под дворским» московского князя, а затем и бывших удельных князей. Резервом для пополнения дворянства также стали служившие боярам «боярские послужильцы», которые были близки по статусу к подвассалам в Западной Европе. В 80—90-х гг. XV в., когда в опалу попали крупнейшие представители боярства, их послужильцы были распущены и, получив поместья от великого князя в новгородских и иных землях, пополнили этот разряд[228]. Дворяне, благодаря близости ко двору великого князя, приобретали значительное влияние.
Бояре, окольничие, иные придворные чины, дети боярские и дворяне составляли разряд служилых людей «по отечеству», в котором обязанность служить с поместий и вотчин передавалась по наследству.
Служилые люди «по отечеству» отличались друг от друга своими чинами. Наряду с думными и придворными стали выделяться московские и городовые чины. Думные чины с начала XVI в. пополнились думными дворянами и думными дьяками.
К московским чинам относились жильцы, дети боярские и дворяне, вотчины и поместья которых были размещены в Московском уезде. На них возлагалась главным образом охрана государевых хором и палат. Они же составляли государев полк. Считается, что начало данной категории детей боярских и дворян было положено Иваном IV. В 1550 г. после большого смотра он выделил 1000 «помещиков», «детей боярских – лучших слуг» и наделил их поместьями вокруг Москвы. Эта «избранная тысяча» и стала впоследствии именоваться московскими чинами.
Чины городовые состояли из детей боярских и дворян, приписанных к различным городам. Среди них выделялись выборные дворяне, которые направлялись на службу в столицу на определенный период.
Среди служилых людей «по отечеству» получила развитие система местничества, суть которой состояла в том, что все служилые люди располагались на своеобразной иерархической лестнице, на вершине которой находилось боярство, расположенное по знатности рода, ниже – менее родовитые. Высшее положение занимали около трех десятков княжеских и старинных боярских фамилий, делившихся на роды первой и второй статьи. Представители первой статьи «бывают только в боярах», второй статьи «бывают и в окольничих, и в боярах». Именно из этой категории составлялись в основном Боярская дума, Государев двор, назначались должностные лица центрального управления, послы, полковые воеводы. Эта лестница учитывалась государем при назначении на должности. Все назначения записывались в разрядные книги. Институт местничества для детей боярских и дворян был упразднен Иваном IV в период казанского похода. Но среди придворных чинов он сохранялся, претерпев некоторые изменения. Установление права служебного старшинства производилось путем сложного разбирательства. Местнические споры вносили много осложнений при назначении на должность, особенно вредны они были при назначении на военные должности. Полная отмена местничества произошла лишь в 1682 г.[229]
Основная масса служилых людей определялась верстанием, т. е. записью в полковые списки и назначением на жалованье, денежное и поместное. Практика верстания в служилые люди только детей служилых, слагавшаяся с начала XVI в., в XVII в. стала получать регламентацию [230].
Перевод служилых людей в высшие чины за выслугу совершался царем. Выход из состава служилых людей не допускался. В 1642 г. было предписано «взяти в службу» тех служилых людей, которые «не хотят государевы службы служили»[231].
Служилые люди были «белыми», т. е. освобожденными от платежа податей и обладали рядом прав и преимуществ: правом владеть вотчинами и поместьями; правом поступать на государственную службу (сделавшееся потом исключительным); правом на усиленное охранение чести (денежный штраф взыскивался сообразно с их должностью и поместным окладом); имели привилегии в уголовном праве (например, за непредумышленное убийство крестьяне наказывались кнутом, дети боярские – тюремным заключением и проч.); привилегии при взысканиях по обязательствам, заключавшиеся в том, что служилый человек подвергался только правежу и затем, в случае нежелания и невозможности уплаты, не выдавался головой, а на правеж мог выставить вместо себя слуг и холопов. Эти привилегии выделяли служилых людей из остального населения Московского царства.
Отдельные разряды служилых людей составляли иноземцы и так называемые архиерейские дети боярские и дворяне, т. е. служилые люди Церкви, получавшие от нее населенные земли.
Другую группу служилых людей составляли служилые люди «по прибору» (по вербовке, найму, а не по наследству): дьяки, стрельцы, пушкари, драгуны, воротники, рейтары и солдаты, городовые (служилые) казаки. Они занимали среднее положение между служилыми «по отечеству» и тяглыми людьми, получали за службу денежное и земельное жалование, различные льготы в ведении промыслов, торговли.
С периода становления Великого княжества Московского в источниках упоминается казачество как часть русского народа, имевшая этнические и другие особенности. Казачье общество сочетало воинскую дисциплину с вечевой демократией на принципах общины. 1570 г. датируется первая царская грамота донским казакам, которым за содействие царскому посланнику, выполнявшему специальную миссию к султану Оттоманской Порты, обещали «жаловали за службу». В 1594 г. при царе Федоре Иоанновиче за аналогичную миссию также обещалось «царское жалованье»[232].
Духовенство составляло особую категорию населения. Высшие иерархи представляли собой разряд духовных феодалов и обладали в основном теми же привилегиями, что и светские феодалы. Духовенство было «белым» сословием, т. е. освобожденным от платежа податей и несения повинностей. Церковные учреждения обладали иммунитетом (так называемыми тарханами).
Городское население в рассматриваемый период утратило права, которые имело в эпоху Киевского государства. В Московском княжестве городское население получило особое название – посадские люди. Привилегированное положение среди них занимали гости: звание гостя жаловалось видным купцам за службу и под условием службы, которая заключалась в заведовании таможенными и кабацкими сборами и в выполнении других обязанностей по финансовому управлению. Гости освобождались от общинных податей и повинностей, от платежа торговых пошлин, имели право владеть вотчинами и поместьями и подлежали непосредственному суду самого царя.
Среди горожан выделялись купцы первых сотен – гостиной и суконной, также имевшие привилегии. Основная масса городского населения входила в состав так называемых черных сотен и слобод. Посадские люди принадлежали к разряду черных, тяглых людей; как и сельские люди, они несли тягло, различного рода сборы и повинности.
228
См.: Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV–XVI веках // АЕ за 1957 год. М., 1958. С. 47.
229
См., ПСЗРИ. Собр 1. Т. 2. № 905. С. 368–379.
230
См. подробнее: Лаптева Т. А. К вопросу о расширении социальной базы дворянского сословия в XVII веке (поверстание в дети боярские представителей других сословий;) // Отечественная история. 2003. № 5. С. 81–96.
231
Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. Ярославль, 1875. С. 171 172.
232
Акты, относящиеся к истории Войска Донского / сост. А. А. Лишин. Новочеркасск, 1891. Т. 1. № 1,2, 4, 5 С. 1–6.