По вере его

Сначала он целиком и полностью принадлежал Люси: она создавала его своими руками, по крупицам, словно мозаичное панно, собирая целостную картину из разрозненных деталей, наполняя каждую из них своим, особенным, смыслом. Любая вещь в доме обрастала историями, смешными и грустными, больше похожими на сказки, становясь роднее и ближе. Нацу любил их слушать и часто предлагал записать и отнести в издательство, но Люси отнекивалась, скромно считая себя недостойной такой чести. Он надеялся, что со временем у него получится переубедить её, а пока в тайне от девушки записывал рассказы на диктофон. Теперь эти записи стали для него бесценными, и Нацу не был уверен, что сможет с кем-нибудь поделиться своим сокровищем.

Перед ним двери в этот необычный, но очень привлекательный мир распахнули настолько легко и доверчиво, что отказаться от соблазна задержаться здесь чуть дольше положенного было просто невозможно. Он и сам не заметил, как стал его частью — настолько незаметно и естественно это произошло. Всё началось вполне тривиально — с геля для душа («Джу странно косится на меня последнее время, видимо, думает, что я решил сменить ориентацию, раз от меня пахнет то розами, то шоколадом») и пары чистых рубашек («Ничего, если они пока побудут у тебя? Не успел завезти их к себе»). Потом к ним добавились инструменты («Зачем вызывать сантехника? Я и сам прекрасно починю этот кран»), ноутбук («Мне нужно просмотреть документы, не хочу отвлекать тебя от статьи») и ещё множество ежедневно крайне необходимых мелочей. Они присоединялись ко всему остальному, довольно органично вписываясь в установленный порядок (с помощью Люси, конечно, с улыбкой освобождавшей для них шкафы и полки), поэтому весь масштаб катастрофы Нацу понял, только случайно обнаружив в маленькой комнатке без окон, исполняющей роль кладовки, непонятно как очутившиеся там свои новые лыжные ботинки, купленные за пару месяцев до их знакомства. «Ну, вот, осталось добавить тапочки с пижамой, и можно праздновать новоселье», — сказал он, с недоумением рассматривая свою находку. «Могу предложить банный халат», — откликнулась Люси, кладя ему на колени объёмный свёрток. В нём оказался обещанный предмет одежды — ярко-красный, с вышитым на спине драконом, и такого же цвета тапочки, украшенные весело скалящимися зубастыми мордочками. «Я влюбилась в них с первого взгляда, — старательно пряча улыбку, пояснила Люси. — Оставлять их в магазине было бы кощунством». Конечно же, он немедленно примерил обновки, получив в награду поцелуй. Но это заставило его кое о чём задуматься.

Нацу давно мечтал о собственном доме — месте, где его всегда будут ждать близкие люди, которые разделят с ним радость и горе, а он сможет стать им надёжной опорой. Но судьба словно в насмешку лишала его возможности иметь желаемое: родители так и не оправились после обрушившихся на них несчастий и через несколько лет ушли почти в одночасье. Оставшимся сиротами брату и сестре пришлось помотаться по приёмным семьям, при этом едва не потеряв друг друга, постоянно попадая к разным опекунам. Став совершеннолетним, Нацу обратился в социальную службу с просьбой забрать Эльзу к себе, но получил отказ: слишком молод, материально не обеспечен… Хотелось биться головой о стену и выть от безысходности. Единственное, что помогло примириться с ситуацией — сестра была по-настоящему счастлива в новой семье. Мистер и миссис Фернандес приняли её как родную и очень сожалели, что не смогли в силу обстоятельств сделать того же для него. В качестве своеобразной компенсации приёмные родители всячески поддерживали и поощряли их с Эльзой общение, особенно когда Нацу вернулся в Магнолию. Они созванивались едва ли не каждый вечер; сестра подробно рассказывала об учёбе, друзьях и всех, даже мало-мальски значимых событиях, столь же обстоятельно расспрашивая в ответ. Именно ему первому она поведала о своих чувствах к вернувшемуся в отчий дом после окончания военного контракта Джерару. Самым удивительным было то, что Джер приехал в Магнолию, дабы лично познакомиться с братом любимой девушки и по-старомодному спросить его разрешения ухаживать за Эльзой. Серьёзный и ответственный, он сразу заслужил доверие будущего родственника, а похожие взгляды на жизнь вскоре помогли им стать друзьями. Нацу был искренне рад за сестру, хотя и не мог не испытывать лёгкой грусти — он снова оставался один.

С появлением в его жизни Люси пустота в груди наконец-то исчезла. Пусть они не планировали свадьбу и не говорили о будущем, да и тех важных слов пока никто из них не успел произнести — нашлось много других способов выразить с каждым днём всё больше возрастающую симпатию — Нацу был почти абсолютно уверен, что нашёл ту, с которой готов построить их общий дом и прожить в нём вместе до конца своих дней. И, к слову сказать, этот «дом» уже имел вполне материальное воплощение в виде довольно просторной квартиры в одном из лучших районов города. Он купил её как только представилась такая возможность, пересмотрев кучу вариантов, дотошно подбирая то, что идеально подошло бы под созданный в голове образ. Но практически не жил в ней — набирающий обороты бизнес требовал к себе повышенного внимания и личного участия главы компании. Нацу дневал и ночевал на работе (какой смысл ехать домой, где всё равно никто не ждёт, если через несколько часов снова надо быть в офисе?), не раз хваля себя за прозорливость: делая ремонт в кабинете, он попросил проектировщиков сделать в нём перепланировку, добавив душ и гардеробную. Это влетело ему в довольно круглую сумму, зато потом позволило экономить время и силы.

Сам факт их практически совместного проживания едва ли не с первых дней (расставание обоим давалось с трудом, а попытки ограничиться вечерними разговорами заканчивались тем, что Драгнил просто срывался и приезжал), нисколько не смутил Нацу. В отличие от осознания, что происходит это не совсем так, как ему хотелось: это Люси должна была переехать к нему, а не наоборот! Ведь обычно именно так и случается — либо пара обосновывается у молодого человека, либо съезжается на нейтральной территории. Квартирка на третьем этаже старого особнячка ему, без сомнения, нравилась, но желание поступить по-своему пересилило. И он повёз Люси посмотреть его хоромы, надеясь, что девушка не устоит и уговорить её переехать не составит труда.

С первых же минут стало понятно — его план провалился: Люси ходила из комнаты в комнату, без особого энтузиазма рассматривая ультра современную обстановку. Единственным, что её по-настоящему заинтересовало, были фотографии: родителей, Эльзы, Джерара, Ур… Она долго стояла около них, потом отошла к окну, повернувшись спиной, чтобы не видно было лица. Нацу обнял её, потёрся щекой о макушку.

— Что-то не так? — спросил он.

— Нет, всё в порядке, — последовал ответ, слишком быстрый, чтобы быть правдой.

— Переезжай ко мне, — всё же сказал Нацу и тут же поспешно добавил, почувствовав, как напряглись девичьи плечи под его руками: — Может, не сейчас, чуть позже. Мне бы этого очень хотелось.

— Прости, но… я не могу…

— Почему? — сердце кольнула вполне понятная обида. — Из-за того, что здесь бывали другие женщины? Мы можем всё поменять, сделать так, как тебе нравится. Для меня главное, чтобы ты была счастлива.

— Я знаю и ценю это, — Люси, развернувшись, посмотрела ему в глаза. — Поверь, твоё счастье важно для меня не меньше. И мне правда всё равно, сколько и каких женщин было у тебя до нашей встречи. Но переезд сюда… Это как сбежать из дома, бросить всё, что дорого, отказаться от себя. Дело ведь не в мебели или обоях — вещи сами по себе ничего не значат. Не они остаются в нашей памяти, а события, люди, чувства. Та квартира не просто место, где я жила до встречи с тобой. С ней связано так много: мой дебют в «Хвосте Феи», знакомство с Леви, наша первая ночь… Понимаю, как по-детски смешно и глупо это звучит, но я пока не готова к таким переменам, Нацу. Не заставляй меня, пожалуйста.

И он не смог ей отказать. Не стал давить и выдвигать условий. В конце концов, так ли уж важно, на какой кровати они будут спать или по какому телевизору смотреть фильмы по выходным? Люси зря переживала — её чувства не казались ему глупостью или капризом, потому что Нацу и сам испытывал нечто подобное, успев привязаться к их маленькому гнёздышку сильнее, чем к своим шикарным апартаментам. А ещё в тайне надеялся, что однажды они с Люси вместе построят новый дом — позже, когда их мирок готов будет стать на одного человека больше.