Лабиринт

– Не оборачивайся! – схватила её за руку Миллианна. – Это Вестники Смерти. Когда они приходят, кто-нибудь обязательно исчезает.

– То есть как это – исчезает? – по спине в предвкушении жуткого рассказа пробежал первый холодок.

– А вот так! Был человек и нету! Так Марта пропала в прошлом месяце. И Эльза полгода назад.

– И их никто не искал?

Милли отчаянно замотала головой, сжимаясь в комочек. Люси недоверчиво покосилась на неё, не совсем доверяя словам слегка неадекватной сокамерницы, потом осторожно обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на странных гостей, и застыла, вцепившись задрожавшими пальцами в лавку – один из Вестников смотрел прямо на неё.

Ударивший по ноге мяч заставил Хартфилию вздрогнуть, отвести взгляд, а когда она снова посмотрела на галерею, та уже была пуста. Люси несколько раз моргнула, сбрасывая наваждение, и постаралась как можно скорее забыть о произошедшем.

Через несколько дней в тюремной прачечной случилось ЧП – одна из заключённых обварилась горячей водой. На её место поставили Люси. Однако пользы от неё было немного – сил не хватало таскать огромные тюки с грязным бельём, от горячего, влажного воздуха начинала кружиться голова и перехватывало дыхание. Когда она едва не упала в обморок, старшая по смене, всучив мешок с полотенцами, выставила её за дверь:

– Иди, немощь, отнеси на кухню. Прогуляешься заодно. А то от тебя одни проблемы. Свалишься в чан с кипятком – как потом в нём бельё стирать?

Люси шмыгнула за дверь и с облегчением вздохнула: в коридоре дышалось не в пример легче, несмотря на запах плесени, настойчиво витающий в воздухе. Хартфилия поудобнее перехватила мешок и неторопливо зашагала в указанном направлении.

Прачечная располагалась в полуподвальном помещении. Попасть в неё можно было только одним способом – пройти по полутёмному коридору, под потолком которого тянулись трубы теплотрассы. Люси дошла уже до середины, когда в гулкой тишине послышался странный шорох. В памяти сразу всплыл рассказ Милли о Вестниках Смерти – место, чтобы «исчезнуть», было самое подходящее. Ноги словно приросли к припорошенному каменной пылью земляному полу, пальцы судорожно вцепились в грубую ткань мешка.

– Кто здесь? – голос осип, снизился до шёпота. От этого стало ещё страшнее. Люси набрала в грудь побольше воздуха и почти крикнула: – Кто здесь?!

За спиной шоркнуло. Хартфилия шарахнулась в сторону, роняя мешок, споткнулась о камень и едва не упала. Лопатки неожиданно коснулись холодной стены, заставив метнуться уже вперёд. Сердце билось в горле, неровно, бешено. Взгляд метался по окружающему пространству, ища источник опасности. Что-то пискнуло под ногами, серой тенью метнулось на более-менее освещённый участок, превратившись в упитанную крысу с гладким розовым хвостом. Облегчение горячей волной прокатилось по телу, невольно наполнив глаза солёной влагой.

– Как же ты меня напугала, – переводя дыхание, попеняла Люси животному. – Я же могла умереть от разрыва сердца. Не делай так больше, пожалуйста.

Крыса, пошевелив усиками, юркнула в щель в стене. Хартфилия, погрозив ей вслед пальцем, повернулась к уроненной поклаже, намереваясь продолжить путь.

Уже наклоняясь, она боковым зрением заметила на стене тень, но среагировать не успела: на голову резко набросили чёрный, непрозрачный мешок, поверх которого легла чья-то широкая ладонь, зажимая ей рот; руки перехватили, пресекая любые попытки освободиться; в плечо вошла тонкая игла. Сознание забилось испуганной пойманной птичкой и погасло.

Комментарий к Глава 2. Тюрьма

[1] - эта процедура называется “Осмотр естественных полостей организма”. Применяется с целью обнаружения запрещенных предметов, которые заключенные таким образом пытаются пронести на территорию тюрьмы.

[2] - это примерно 9 кв.м.

========== Глава 3. Лабиринт ==========

Сознание возвращалось медленно, толчками, уплывало, путалось. Тело было ватное, чужое; Люси попыталась поднять руку и даже не поняла в первый момент, удалось ей это или нет. И только когда конечность с размаху упала на грудь, заставив резко выдохнуть, стало ясно — у неё получилось. Ещё одно усилие, и ледяные пальцы коснулись сомкнутых век, стараясь отогнать последний тошнотворный туман в голове. Не вышло. Взгляд продолжал упорно тонуть в окружающей непроглядной темноте, словно у неё отказало зрение. Слух не улавливал ни звука, кроме её собственного дыхания, прерывистого, шумного, пугающего больше, чем неизвестность. Мысли заметались в голове, пытаясь прояснить ситуацию, найти какое-то логическое (нет, любое, пусть и самое бредовое!) объяснение, но упорно натыкались только на одно: её похоронили заживо. Зарыли под толщей земли, оставив умирать в страшных муках. За что? Почему? Разве мало ей того наказания, который назначил суд? Чем она прогневила небеса, что её заставляют проходить через этот ужас? А как же родные? Мама, папа… Она больше никогда не увидит их, а они не узнают, что с ней случилось, и не смогут даже проститься. Инстинкт самосохранения взял верх над остатками разума, и Люси забилась, застучала по внутренней поверхности своего гроба, давясь криком и слезами.

Сколько прошло времени, пока она, наконец, не выдохлась и не затихла, прижав дрожащие, саднящие кулаки к груди? Истерика отступила, оставив после себя разбитость и странное, тупое равнодушие к своей дальнейшей судьбе. Её участь решена, есть ли тогда смысл сопротивляться? Никто не услышит зова, не придёт на помощь. Остаётся лишь закрыть глаза и дождаться конца. Правая рука, безвольно соскользнув вниз, вытянулась вдоль тела. Пальцы наткнулись на грубую ткань, невольно сжали её, подтянули ближе.

Люси руководило не любопытство, не вспыхнувшая тёплым огоньком в груди надежда. Просто психика, устав от потрясений, решила таким образом отвлечься на что-то более приземлённое и реальное. Руки ощупывали неизвестный предмет, пытаясь хоть так помочь составить о нём представление, если уж глаза в этом были бесполезны.

Холщовый мешок небольшого размера, с одной стороны затянутый шнурком. Хотя скорее это рюкзак — у него обнаружились широкие лямки. Люси развязала горловину и сунула внутрь руку, тут же с тихим вскриком отдёрнув её — палец наткнулся на что-то острое, а сунув его в рот, Хартфилия почувствовала на языке вкус крови — порезалась. Немного обождав, она предприняла вторую попытку обследовать содержимое мешка, на этот раз действуя максимально осторожно.

Рука коснулась чего-то металлического; плоская неширокая пластина, заточенная с одной стороны, на толстой, кажется, деревянной ручке. Нож. Кирпичики в шелестящих обёртках. Люси открыла одну, понюхала, помедлив, лизнула. Шоколад. Другой по вкусу менее приятный, видимо, мясной брикет. Сухой паёк. Предмет цилиндрической формы, тяжёлый, при переворачивании издающий булькающий звук. Бутылка. Нащупав на узком горлышке крышку, Хартфилия открутила её и, приподнявшись на локте, поднесла к носу. Жидкость ничем не пахла. Маленький глоток позволил убедиться — в бутылке вода. Люси жадно отпила почти половину, только сейчас почувствовав сильную жажду. Сложенный в несколько раз лист бумаги. Ещё один цилиндрический предмет, на этот раз не издающий никаких звуков и расширяющийся с одного конца. На боку обнаружилась кнопка. Нажав на неё, Люси торопливо зажмурилась от ударившего в глаза света. Фонарик. Отключив его, Хартфилия уже на ощупь сложила все вещи обратно в рюкзак, затянула горловину и пристроила справа от себя. Теперь нужно обследовать окружающее пространство.

Кое-что Люси поняла уже давно — она лежит. Поверхность была твёрдой, ровной и холодной: то место, на котором располагалось её тело, казалось теплее, чем остальной «пол». «Потолок» возвышался над ней примерно на двадцать дюймов [1] — она смогла дотянуться до него, вытянув руки — и имел форму полусферы: не тесно, но и особо не развернёшься. Тоже твёрдый и гладкий, достаточно прочный — ей не удалось его повредить, как и оставить даже небольшую вмятину. На деревянный гроб это походило меньше всего. Так где же она?