Страница 126 из 146
Это утро руководитель Управления ноль, Константин Константинович Бессмертнов, начал, как обычно: с чашечки ристретто с кусочком черного, как собственная душа, шоколада. Пока выписанная из Италии эспрессо-машина фырчала, разбрасывая дробные бисерины пара, он просматривал входящую почту и расписание встреч. В колонках гремел "Полет валькирий".
Еще пахнущая моющим средством кабина лифта доставила его на офисный этаж, выкупленный несколькими дочерними компаниями Третьего отдела. Константин Константинович прошествовал по украшенному работами какого-то остромодного фотографа коридору. Бросил комплимент личному секретарю – почтенной даме, которая работала с ним еще с Горбачевских времен и последние годы все собиралась на пенсию. Не отпускал. Ценил.
Начальник Третьего отдела, Инга Данилова появилась в просто, но очень дорого обставленном кабинете, ровно в назначенную минуту. Тонкая, гибкая, в строгом до консервативности брючном костюме, с неизменным планшетом подмышкой. Массивные золотые кольца в премиленьких, по мнению Константина Константиновича, ушках, покачивались в такт скользящим шагам. Карие с зеленью глаза под уложенной волос к волосу каштановой челкой метали молнии.
Ее категорически не устраивало, что после восьмого и окончательного, как она думала, согласования годового бюджета, руководители отделов позволяют себе подобные детские выходки. Константину Константиновичу продемонстрировали весьма умеренную по его меркам смету на дополнительные оборудование и человекочасы от Никиты, а также письмо от Макса с фразой: "Купить срочно, очень надо!" – и прикрепленным фото белеющего на взлетной полосе Gulfstream G650.
Дополнительные расходы для Шестого отдела Константин Константинович согласовал, а с Максимилианом пообещал побеседовать лично. Хватит ему одного самолета.
Инга очаровательно, опять же исключительно по мнению Константина Константиновича, фыркнула и, раз уж зашла, предложила обсудить еще кое-какие мелочи.
Мелочей под конец года набралось на два часа и ланч.
Встреча с представителями ивент-агенства, готовящего январский прием для сильных мира человеческого – это Константин Константинович всегда контролировал лично – отняла еще час.
В обед он позволил себе расслабиться, благо, его новая протеже, занимала апартаменты в соседней (потому что ходить пешком -- полезно для здоровья) башне. Прелестница постаралась и, пожалуй, у нее есть шанс задержаться дольше предыдущей.
Гаяне позвонила, когда он просматривал докладную записку по Глебу за авторством старшего инспектора Волкова, по иронии никакого отношения к волкам не имеющего. Согласно документу, начальник Первого отдела был чист, аки слеза комсомолки. Ну, если не считать интрижки с какой-то девицей из департамента Максимилиана. Девица оказалась глубоко беременной, что, по мнению старшего инспектора Волкова, вполне объясняло попытку Зои оговорить Глеба.
Зоя же, если верить докладу, на контакт не шла и, вообще, демонстрировала все признаки глубокой депрессии. Вычислить местопребывания неизвестного пока не удалось.
На этом моменте внутренний мессенджер выдал сообщение: "СРОЧНО!" – и данные для подключения к видеотрансляции.
А потом заверещал телефон.
– У нас ЧП, – прорычала Гаяне прежде, чем он успел поздороваться, – Глеб взял в заложницы Серафиму. Вызвал Аргита.
На том конце линии послышались выкрики.
– Гаяне.
Он уже скармливал цифровой год программе, и все же позволил себе интонацию крайнего неодобрения.
– Там этот Зоин кадр с моей прослушкой. Шевелитесь давайте!
Отчетливо хлопнула дверь тут же раздался протяжный вой. Гаяне взяла спецтранспорт. Настолько плохо?
Видео же, выведенное, наконец, на экран, показало: на самом деле все не плохо.
Все хуже некуда.
– Теперь я могу действовать?
Ее тихий голос тонул в шуме двигателя и тревожной песне проблесковых маячков.
– Да.
– Хорошо. Приятного просмотра, шеф.
И она оборвала звонок.
Константин Константинович нахмурился, рассматривая лицо Глеба – камера давала прекрасный обзор – в котором читались предвкушение и скорая смерть. Глеб держал руку на плече брюнетки, знакомой по фото в досье. Камера повернулась, демонстрируя замершего в отдалении потомка богини Дану.
Меч? Как интересно.
Так вот ради чего вся эта свистопляска.
Волшебный меч из другого мира.
Ах, Глебушка, неужели ты до сих пор веришь в сказки?
А девочка, неужто, под поводком.
Значит, кто-то у нас еще и вор. Нехорошо, ай, нехорошо, Глебушка.
Очертания стоящей перед ультратехнологичным офисным столом фигуры подернулись дымкой. Тонкие полоски на пиджаке поплыли, свиваясь в мелкие кольца, бельгийская шерсть стала металлом, из-под которого виднелась белая, как саван, рубаха. Он стряхнул с руки начинающие формироваться железные когти и в несколько щелчков мыши вывел на монитор координаты места, откуда шла трансляция.
Дурак ты, Глебушка. Умный, а дурак.
Сила полетела, поскакала камнем-голышом по обрывкам человеческих жизней.
Авария на Краснопресненской.
Сердечный приступ на Новом Арбате.
Больничная палата, и еще одна.
Операционная.
И опять квартира.
Улица.
Грязный подвал.
Погост.
И новый огонек.
«Девочка. Плохо», – подумал он, чувствуя, как сдавливает лоб железная о четырех зубцах корона.
Девочку Гаяне ему не простит.
Острая игла впилась в палец, выманивая темную, маслянистую каплю. Жадно вздохнула кладбищенская земля в вазоне – приняла редкую жертву.
Распахнула пахнущие дымом и ладаном объятья навьей дороги.
И конь бледный заржал, приветствуя своего всадника.