Страница 125 из 146
Глеб приказал Серафиме остановиться. Достал из кармана неказистый нож и принялся отрезать их от внешнего мира высеченным в земле кругом. Холодное железо и грубая соль – ей он аккуратно посыпал проведенную линию, запечатав границу несколькими каплями своей крови.
Серафима наблюдала за этими приготовлениями молча, незаметно подергивая кончиком мизинца на левой руке. То ли беспамятство, то ли зимний воздух, то ли вернувшаяся здоровая злость позволили ей перезагрузиться – призвать к порядку расклеившееся сознание.
Сдаваться, а уж тем более тащить за собой Аргита, она не собиралась.
– А теперь мы будем ждать, – Глеб отряхнул руки и встал за ее спиной.
Замерзнуть Серафима не успела.
За серебрящейся снежным покровом елью мелькнула серая тень, вылетела на поляну, и у самой границы круга была остановлена другой.
Затаив дыхание, Серафима смотрела, как рассыпались по черной коже ярко-красные пряди. Незнакомец шагнул в сторону, открывая обзор и замершего на другом конце полянки Аргита. В кобальтовых глазах потомка богини Дану танцевал шторм.
– Ты опоздал, – сказал Глеб, обращаясь, по-видимому, к своему сообщнику.
Наверняка это он был у нее дома.
Забрал шкаф. И меч.
Усыпил Айна.
– Ты не говорил, что будешь привозить его женщина.
В произнесенной, с таким же, как у Аргита, акцентом, фразе Серафима услышала неодобрение.
Мелькнуло нахмуренное лицо с резкими чертами и злым изумрудно-зеленым глазом.
– И ты делать ей плохо. Я не буду прятаться за человеческая женщина, Глеб. Отпусти ее.
Рука на ее плече сжалась так, что Серафима вскрикнула бы, имей она возможность, кричать, но голос начальника Первого отдела был спокоен:
– Положи меч между нами, Аргит. Отойди назад и тогда я ее отпущу.
Едва различимое движение руки, и меч упал на дырявый снежный ковер. Блеснула серебристая рукоять, разжались пальцы, сминавшие ткань ее куртки.
Серафима почувствовала тычок в область сердца, услышала короткое:
– Иди. Медленно.
И пошла. Кукольными шажками, практически не отрывая от земли непослушные ноги. Опустила взгляд, стараясь различить нарисованную на земле границу.
Белое на белом. А голова кружится, будто в нее встроили центрифугу.
И все же она должна увидеть.
Границу круга Серафима не увидела, почувствовала. По тонкой, словно стенки мыльного пузыря, пленке, накрывшей лицо, по легкому дрожанию браслета на запястье.
Покачнувшись, она шаркнула по земле подошвой и волоком подтянула вторую ногу.
Браслет затих.
Дрожа от напряжения – заметит или нет – Серафима шла к лежащему на снегу сокровищу Туата де Дананн. И Аргиту, который не отрывал от нее взгляда.
Хотелось бежать.
Убраться с его пути.
Перестать быть обузой.
И потом, когда все закончится, попросить прощения.
И пусть таскает ее на руках, если так нравится.
Она, в конце концов, совершенно не против.
Серафима поравнялась с клинком.
Шаг, и отливающие синим ножны остались позади.
И второй.
Третий.
Она увидела протянутую руку и поймала себя на мысли, что, может быть, все еще обойдется.
– А теперь, – прозвучал в голове ядовитый голос Глеба, – время умирать.
И он остановил ей сердце.
Аргит сорвался с места, до того, как она упала.
Хриплый вдох бичом хлестнул по нервам. Он подхватил на руки вытянувшееся в струну тело. Заглянул в распахнутые серые глаза – жизни в них уже не было. Сердце Серафимы молчало, и тишина эта испугала больше, чем вой Дикой Охоты.
– Има?
Он перехватил ее руку, сжимая пальцы на ледяном кольце браслета. Но сила, которую он отдавал, неспособна была исцелять, куда уж там возвращать к жизни. Этого уже не могли даже целители рода Диан Кехта.
Оглушенный ударившим, словно штормовая волна, осознанием потери Аргит не услышал выстрела.
Просто спину обожгло болью. Тело стало тяжелым и с губ слетели соленые брызги.
А внутри отравленным цветком раскрывалась тьма.
Но даже рухнув на жадно глотавшую драгоценную кровь землю, Серафимы из рук он не выпустил.
Ну вот и все.
Глеб опустил пистолет.
Надо же, какая трогательная вышла сцена, хоть картину пиши.
Осталось избавиться от Киена. Забрать клинок и завтра, да, завтра же, покончить с этим делом.
Он слишком долго ждал.
– Принеси мне меч, – Глеб повернулся к застывшему, словно ониксовая статуя фомору. – И можешь добить его, если хочешь.
Но вместо того, чтобы послушно исполнить приказ, Киен дернулся, словно от пощечины, и взмахнул рукой.
Глеб только целился, а потомок Балора, прозванного врагами Злым оком, уже сорвал повязку.