Тень

— Знаешь, я попробую объяснить тебе на своем примере. Понимаешь, я ведьма, но мой дар слабенький, потенциал низкий. Вроде бы знаешь, что одаренная, но ничегошеньки не можешь. Денег на обучение нет. Живешь, как обычные люди, а вот свободы не имеешь. И выход один — в услужение. А знаешь, я в детстве мечтала о том, чтобы выгореть, пусть в моем случае это и невозможно, дар-то слабенький. Выгорают ведь изначально наделенные сильнейшим даром, поэтому тело человеческое и не справляется с ним. Иметь хозяина, для таких как я, — мечта. А вот вас, убогих, никогда не понимала… так о чем я. Выгоревшего забирает хозяин — один из сильнейших действующих магов, которые к себе редко кого подпускают. Образуя симбиоз с даром мага, оболочка находится под действием силы, обретая устойчивый магический фон. Выгоревший является не только тенью, но и как бы частью хозяина. При физической связи или после обряда "Признания" разнополые пары могут обмениваться силой, в таком тандеме тень выступает аккумулятором. Твоя сущность не приняла Корана, как мага. Но изначально, он на это и не надеялся. Ему нужна ты сама. Понимаешь, твоя наследственность сильнейшего мага. Коран жаждет жениться на тебе, точнее, деток он хочет с сильным даром и без риска выгорания, ведь тени этому явлению не подвержены, являясь чистокровными априори. Ты в его власти, поэтому, если хочешь избежать насилия, подумай хорошенько. Просто после того, как все произойдет, с твоего согласия или без, хозяин уже тебя не заберет, а будет только навещать, обмениваться жизненной силой, укрепляя связь. Да и Коран права сможет на тебя предъявить, как на мать его детей.

Речь у девушки вышла длинная, сбивчивая и явно не раз обдуманная. Образование, конечно, София не имела, но вот умом духи ее не обидели, а уж сообразительностью и подавно.

Я сидела на кровати с широко раскрытыми глазами и, как рыба, выброшенная на лед, закрывала и открывала рот, пытаясь вздохнуть живительного воздуха. Тень — жена и мать. Что за чушь. Уму непостижимо. Но не этот абсурдный факт волновал мое сердечко. Грудную клетку сдавил болезненный спазм, и, выдавив из себя жалкую улыбку, произнесла:

— Софушка, а как без любви-то, — не удержалась и все-таки заплакала, совершенно по-настоящему, по-бабьи, с придыханием и завываниями. Осознание безысходности положения накатило на меня с разрушающей силой. Спазм перехватил горло, заставляя сложиться от боли и отсутствия воздуха. Я начала задыхаться от слез и душераздирающих всхлипов. Рыдания стали громче, перемежаясь со стонами, — настолько было себя бедненькую жаль.

— Знаю, без любви тяжело. Но, как говорится, слюбится-стерпится. Я еще не познала этого восхитительного чувства, зато голодала и чуть не замерзла насмерть. В деревне ж ведь, что ведьма, что не ведьма — кушать все хотят, — грустно взглянув, поднялась и направилась к двери. Спохватилась, вернулась и, оставив поднос с завтраком, вышла.

Я осталась одна в комнате со своими слезами и далеко нерадостными мыслями, все-таки не каждый день узнаешь, что тебя спокойненько изнасилуют и рожать заставят, а единственный, кто мог бы помочь, — не желает утруждаться поисками. Я бы сама помогла себе, только занята сильно, вот участи своей ожидаю смиренно, как овца на заклании, а часики-то тикают и всего день остался, точнее, чуть больше — но это не суть. "Думай. Думай, Таная", — пробормотала себе и, для пущей важности данного события, начала ходить из стороны в сторону, в надежде, что идея все-таки придет.

Мысли скакали, как заведенные — от суицида до попыток просто выпрыгнуть в окно и убежать. Кстати, сам прыжок тоже сводился к суициду. Умирать я, конечно, не собиралась — жить хочется. И тут замерла, остановилась, прислушалась. Отчетливый тихий стук прозвучал в районе стены. Еще не обед, значит, не София. Пока я стояла как вкопанная и размышляла, стук повторился снова, настойчиво привлекая внимание. Подбежала к окошку и замерла, разочарованно вздохнув. Створка окна трепыхалась от порывов ветра, ударяясь и издавая противный скрежет. Обхватив голову руками, плюхнулась на кровать и завыла, силы покинули меня, а истерика решила посетить. Это все нестабильное психическое состояние, оно, зараза, виновато в моих горестях и бедах.

— Долго мне тут еще висеть? Не ровен час засекут, — протянули откуда-то.

— Кто ты? — прошептала я, поспешно вытирая слезы, и кинулась отворять ворота, точнее, оконные створки.

Стоило только отодвинуть оконный затвор, как взору предстала занимательная картина. На небольшом уступе каменной стены стоял человек и, раскачиваясь подобно листу клевера в осеннюю пору, намеревался уцепиться за каменную кладку близ моего окна.

— Ого, однозначно меня рады видеть, — прошептал молодой маг. А это был именно одаренный, теневое зрение оно не подводит.

— Конечно, рады, завтраком угостить? Может, сказки почитаем? Ах, нет. Ты, наверное, проездом и поболтать заскочил? Да и я занята, в неволе сижу и к изнасилованию готовлюсь, — прорычала я, пытаясь разглядеть гостя.

Да и посмотреть, скажу я вам, было на что. Светлые кудряшки обрамляли очаровательное симпатичное лицо, а голубые глаза, расположившиеся около аккуратного немного большого носа смотрели заинтересованно и весело. Ну, хоть у кого-то отличное настроение. Молодой мужчина подтянулся на руках, и, проигнорировав длань помощи, протянутую мной, спокойно вскарабкался на подоконник. Что, спрашивается, ему мешало так поступить раньше? Элегантно почесав за ушком, видимо, обозначая мыслительный процесс, устроился поудобнее и взглянул собственно на меня, озаряя довольным и радостным видом замкнутое помещение. Настроение испортилось окончательно, да. Думаю, это сильно отразилось на моем лице. Его определенно перекосило от радости.

— Видимо, совсем не рады. Так это ничего, дай, думаю, зайду, дела узнаю как… А тут такие новости. Все-таки изнасилование вещь хорошая, а, главное, приятная и подготовки, однозначно, требует, да и ответственного подхода, — усмехнувшись, сказал незнакомец и пересел с подоконника на пол, лениво вытянув ногу. Вот ведь наглость какая, я тут, понимаешь, страдаю, мучаюсь от безысходности, а тут, мало того, хозяин искать не собирается, так и этот, спасать не торопится.

Скрежет ключа в скважине заставил меня замереть, и, не успев опомниться, как была с открытым ртом, замерла, уставившись на сверкающие пятки, по всей видимости, мага, который шустро бросился к шкафу и затолкался в него, и дверку за собой закрыл. А я все стояла, подобно столбу, медленно осознавая ситуацию. Встряхнула головой, приходя в себя. В том, что товарищ неизвестный просто заскочил на огонек, верилось с трудом…

— Плакала? — сказала вошедшая Софушка. — Знаешь, тяжело, конечно, с невинностью расставаться, но Коран, он неплохой, да и довольно влиятельный маг. При определенном везении будешь как сыр в масле кататься.

Я покраснела до корней волос, надеюсь в своем шкафу незнакомец не услышит наш разговор, вряд ли, конечно, небось, локаторы развесил.

— Во всем нужно искать положительные моменты, — вещала София. — Тем более, от судьбы не уйдешь. В конце концов, из десятка теней выбрали именно тебя.

"Ага, одной дуре на миллиард может так подфартить", — пропел мой внутренний голос. Н-да… Психическая нестабильность — она такая…

Софушка быстро расставила обед на столик у окна, взглянула на меня ободряюще и собралась уходить, как я, вспомнив о делах насущных, а именно о своем спасении, бросилась ей наперерез, громко воскликнув:

— София, спаси меня, — кинулась к ней, в надежде добыть ключ от двери. Странно, почему эта мысль не посетила мою многострадальную голову раннее. Наверное, поэтому не посетила — голова страдала…

Софушка шустрой мышкой скользнула за дверь и была такова. Я же, не смирившись с провалом операции, громогласно вопила и била кулаками в дверь:

— Исполни желание безвинно заточенной. Выпусти на свет божий в последний раз взглянуть, злыдня проклятущая, тюремщица доморощенная.