Печать позора

Все засмеялись. Но мне не смешно, так же, как и Маркусу.

Жаки, возможно, никогда в жизни не стригла свои волосы. Благодаря им и огромным глазам, она выглядит, как ангел.

Жаки опустила голову. Сейчас она напоминала страуса, который прячет голову в песок. И если бы здесь где-нибудь был песок, она бы вся в него спряталась. На её глазах выступают слезы.

Мне надо уйти отсюда. Туда, где у меня не возникнет желание защитить её.

Она трогает свои колени, поднимает руки. Кровь.

Черт, я сжимаю руки еще сильнее. Казалось, я вцепился в рюкзак мертвой хваткой. Мое сердце стучит, как ненормальное. Я пытаюсь вдохнуть, но легкие будто парализовало.

Я не должен так реагировать!

Грег кидает в неё сигарету.

-На, покури, полегчает.

-Маркус, - говорю я, сквозь зубы, быстро разворачиваясь, - пойдем.

Я пришел домой. Из гостиной послышался непонятный шум. Когда я уходил, дома никого не было. Я двигался на неразборчивые звуки. И, чем ближе подходил, тем отчетливее слышал звон стекла и пьяное бормотание мамы.

Вот, блять, её же опять только что закодировали!

-Мама, - говорю я.

-Ааааа, - тянет она, - это мой сын. Привет.

И это все?

-Ты опять пьешь? – спрашиваю я очевидный факт.

Она смеётся.

-У меня есть причины, - мама икает.

-Да, я знаю, ты рассказывала. Печать позора…

-А причем здесь она? – мама округляет глаза, очень удивляясь.

-Два года назад ты сказала, что из-за этого пьешь! – я даже прикрикнул.

Она засмеялась. Я опешил.

-Это фигня! – мама снова делает глоток. – Ну, подумаешь, печать. Я же и правда была той еще шалавой! И мне это нравилось! Я люблю секс! Ну, посмеялись она надо мной пару раз, пообзывали. И на этом все.

-Что?!

Я в шоке стоял и смотрел на нее. Она, что, умом тронулась?! Не знаю, что было противнее слышать. Что моя мама шлюха и не скрывает этого? Или что она обманула меня в прошлый раз, сказав, что именно печать – причина её запоев?

-Во всем виноват твой папаша! Это он довел меня до такого состояния! Этот козел постоянно гулял! Он трахает все, что движется, а мне не разрешает! Я знаю всех его любовниц! Все их имена, где и когда он с ними!

Она истерически смеется, и тут же плачет. Отец? На этот раз виновен он. Я закинул голову назад, закрывая глаза и пытаясь заглушить рев, что пытается вырваться из груди.

-А я тоже хочу секса! Хочу жить в свое удовольствие!

Я вытаскиваю телефон из кармана, набираю номер. Меня всего трясет.

-Алло, папа, ищи новую лечебницу.

Мой голос дрожит. Я выбегаю из дома, сажусь в свою машину.

Я не знаю, что делать дальше. Весь мой мир снова перевернулся. В моей голове мелькают картины. Вот, Жаки смотрит на меня молящими глазами под вспышками фотокамер. Вот, срывает со стены свои фотографии, плачет. Вот, падает на колени, кровь. Вот, Грег срывает с неё платье. Огромный шрам на её животе. Избиение.

Её кровь. Её слёзы. Её боль.

Моя месть раскололась на мелкие осколки, так же как и моё сердце. Говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Пожалуйста, кушать подано, приятного аппетита.

Я ударил кулаком по рулю. Впервые за долгие годы я вновь чувствую себя маленьким мальчиком, которому страшно.

Блять, как я мог поверить этой женщине, что зовется моей матерью?! Вот же недоумок!

Два года назад я ухватился за эту соломинку, думая, что так облегчу свои детские обиды. Я должен был злиться на своих родителей, а не перекладывать всю вину на других людей! Но сейчас поздно трусами махать. Я растоптал Жаки. Маленького ангела. Я провел её через все круги ада. И теперь мне самому придется гореть в адском пламени под названием сожаление, раскаяние, когда ты понимаешь свои ошибки, а изменить их не можешь.

Я посмотрел на подвеску, что висит на груди, зло усмехнулся.

«Подумав - решайся, РЕШИВШИСЬ - НЕ ДУМАЙ!»

Первым порывом было выбросить её нахер. Я решился, не подумав хорошенько. Цена моих решений слишком велика. Я испоганил жизнь девушки, которая точно ни в чем не виновата, и даже не подозревает, за что с ней так.

В том, что мама пьет, по её мнению, виноваты все, кроме неё. Два года назад она винила Гарри Томсона, сейчас моего отца. Но никак не себя. Нет, конечно. Сложно признать, что дело в тебе.

Моя мамаша была шалавой в школе. Выйдя замуж, родив ребенка, она ограничила себя рамками, что душат её. Невозможность и дальше гулять и спать со всеми подряд выливается в пристрастье к алкоголю. Будучи пьяной, она чувствует себя свободной. Я не знаю, в каких тисках держит её отец, мне пофиг, но бутылку даже он не может выдернуть из её рук.

-Жаклин, - выдыхаю я в пустоту.

Да и чем я лучше? Я тоже решил перекинуть свою боль на другого человека. Вместо того, чтобы принять, что моя семья – это бермудский треугольник, а родители – эгоисты, думающие только о себе. Я перенес всю вину на чужого человека. И что еще хуже, из-за этого больше всего пострадал абсолютно невиновный и невинный человек.

Жаки.

Я даже боюсь представить, через что ей пришлось пройти. Что она сейчас чувствует? Насколько сильно ненавидит меня? Я бы на её месте воткнул нож себе в живот.

Я не могу её потерять. Не сейчас, когда она уже стала моей. Не сейчас, когда я узнал как это, быть с ней, чувствовать её. Жаки наполняет мою жизнь смыслом, её присутствие заполняет пустоту в моей душе.

И сейчас, благодаря её папаше, все снова идет наперекосяк. Он сделал это специально. Чтобы насолить мне. Раз я испортил его жизнь, то он в ответ разрушил наши отношения, рассказав правду.

Да, кому она нужна сейчас, эта правда?!

Я каждый день проклинаю себя. Проклинаю своих родителей. Проклинаю тот вечер, когда я решил поставить эту печать. И проклинаю то утро, когда поставил эту метку на моего ангела.

Я знаю, что не имею никакого права быть с Жаки. Но она нужна мне. Когда я касаюсь её, меня будто ударяют под дых. Я даже дышать не могу. Она говорит, что не будет со мной, не доверяет. Внутри неё слишком много боли. Как мне это исправить? Жаки просит, чтобы я оставил её одну. Но это выше моих сил. Чтобы дышать, мне необходимо хотя бы просто видеть её.

Я сажусь в машину. Мне нужно поговорить с ней. Я нажимаю на газ. Слишком быстро. Надо снизить скорость. Но кровь кипит внутри меня, бьется в висках.

Я подъезжаю к её дому. Стучусь. И только когда дверь открыла её мама, я понимаю, насколько глупо было думать, что Жаки поедет домой. Миссис Томсон выглядит не так, как обычно. Её глаза красные, будто она очень долго ревела. Волосы торчат в разные стороны. Платье помято.

Знаете, я впервые увидел, что Жики очень похожа на свою мать. Белые волосы, большие глаза, скулы, заостренный носик. Вся напыщенность её образа развеялась. Передо мной стояла обычная женщина. Не тот псевдо идеал, что видели все, а человек, что может чувствовать и выражать свои эмоции.

-Николас, – её глаза расширились, - что ты здесь делаешь?

-Мне нужна Жаки, - мой голос немного подрагивал,- она дома?

-Нет, Жаклин ушла. Я не знаю, что произошло, но она уехала на дедушкином автомобиле, - её глаза наполнились слезами. – Когда найдешь её, скажи, чтобы пришла домой, я хочу с ней поговорить.

-Эм, хорошо.

Странно все это. Я уже дошел до машины, когда до меня донесся ее голос.

-Она, скорее всего, у Палмеров.

Да, я должен был поехать туда в первую очередь. Первым делом, Жаки поехала к Яне. Разве могло быть иначе? Яна – единственный человек, что пошел против этой долбанной системы. Она стала щитом между Жаки и обществом. За что и «была наказана». Но насколько я мог судить, она ни о чем не жалела. И если бы могла начать все заново, то поступила бы именно так же.

Родители Жаклин ничем не отличались от моих. Да, её мама не алкоголичка, а отец не жуткий бабник. Но от этого не легче. Они тоже эгоисты, но по-своему. Томсоны зависели от мнения общества. Любое порицание окружающих они воспринимали в штыки, и загоняли себя и близких людей в рамки, как им казалось, приличия. Но семья не обязательно должна быть идеальной. У каждого свой характер, свои взгляды. Семья – это то место, где ты можешь быть собой, не бояться осуждения. Она всегда примет тебя, поймет и успокоит. Родители – это самые близкие тебе люди. Они помогут тебе встать на ноги, заставят верить, что ты особенный. И ты будешь так же относиться к ним, со всей любовью, будешь бежать домой со всех ног, зная, что тебя ждут.