Колдовские сказки

Коридор был прямым и достаточно коротким, но все равно в этот конец уже почти не дотягивались вездесущие солнечные лучи. Пленившие Уну ведьмы казались настолько смутными силуэтами, что впору было усомниться в их реальности. Однако они не позволили ему опуститься до сомнений: запястья довольно грубо схватила петля. Ему скручивали руки за спиной.

– Что вы делаете? – ухитрился жалобно пискнуть он.

– Не твое дело, – невежливо отозвалась одна из ведьм.

– Как раз таки его, – усмехнулась другая и, видимо, на радостях, решила просветить свою жертву. – Нам не хватало именно твоего колечка. Мы оказались недостаточно сильны, чтобы исполнить задуманное. Но с этим кольцом мы получим доступ к большей силе, чем имели до сих пор. И теперь мы своего добьемся! – Она звонко рассмеялась.

– Ну а я-то вам зачем? – с трудом выдавил Уна. На большее голоса не хватало. Он с огромным напряжением заставлял работать свои голосовые связки.

Кто-то грубо пихнул его в спину, и Уна полетел на пол. Он отчаянно извернулся, падая, ушиб плечо, но зато уберег собственный нос от столкновения с полом. Ведьмы принялись связывать ему лодыжки.

– Тем, кто придет с той стороны, надо будет кого-то есть, – пояснила между делом одна из них. – Пусть лучше это будешь ты, а не мы.

Закончив возиться с пленником, дамы с достоинством удалились. Уна обреченно провожал взглядом их темные силуэты на фоне серого квадрата входа. Едва они скрылись из виду, он вдруг обнаружил, что снова может не только соображать, но и двигаться, чем незамедлительно воспользовался. Он забился и закричал, впрочем, дергался он напрасно. Его все равно никто не слышал, кроме тех, кто его сюда упрятал, а выпутываться из веревок он был не мастер. Он лихорадочно изворачивался, но путы только крепче вгрызались в кожу. Вскоре, вконец обессилев, он сдался.

Кажется, на улице сгустились сумерки, по крайней мере, очертания дверного проема теперь были едва различимы. Уна, привыкший к разноцветному мерцанию на ночных улицах, скис окончательно. Полная тьма явилась серьезным наказанием, в дополнение к настойчивым жалобам организма на многочисленные неудобства. Бояться он уже устал. Время от времени он еще предпринимал жалкие попытки вырваться из веревок, но больше для порядка, чем испытывая какую-то надежду. Леди знали толк в узлах.

Вдруг темнота пришла в движение. Он даже не сразу сообразил, что это кто-то бродит по залу. Шаги отдавались гулким эхом, слонялись по коридорам, как невидимые призраки. Людей было много. Они не произносили ни слова, но звуки от их движения указывали на то, что они заняты серьезным делом. Деловито, словно муравьи, они копошились по всему пространству зала, что-то передвигая, чем-то шурша. Наконец, раздался голос. И Уна, до сих пор жаждавший того, чтобы они хоть что-нибудь сказали, теперь столь же остро желал, чтобы они замолкли. Пронзительное, заунывное пение заставляло его сжиматься от ужаса. Это, видимо, заклинание, но о том, чего они хотят добиться, он предпочитал не думать. Впрочем, ему и так было понятно: сейчас вызовут какую-нибудь тварь, которая его скушает.

К одинокому голосу присоединился еще целый хор, сливаясь в ужасающий вой. Звук нарастал, отдаваясь вибрациями по полу, достиг невероятной силы и внезапно стих. Наступившая тишина показалась неправдоподобно оглушающей, нереальной. И тогда во тьме что-то зашевелилось. Нет, это не было похоже на то движение, которое он слышал в первый раз. Сейчас шевелилась сама темнота, материя, из которой она была соткана. Что-то живое судорожно вздохнуло, Уна ощутил это кожей. И никаких звуков.

Сказать, что ему стало страшно, значит, ничего не сказать. Если бы он не лежал, то, пожалуй, упал бы, и не в обморок, а просто потому, что ноги отказались бы его держать. Он уже ничего не чувствовал, кроме пульсации темного пространства вокруг него, которое словно пыталось вывернуть наизнанку его разум. Вдруг послышались вполне реальные звуки: кто-то поспешно убирался из зала. И снова все затихло.

Прошло некоторое время, и Уна сумел адаптироваться к новому состоянию. Он просто принял этот туман в мозгах за норму, и это позволило ему не сойти с ума, пытаясь разобраться в том, что с ним происходит. Вместо этого он начал думать. И пришел к такому выводу: то, что должно его съесть, еще не появилось. Но оно скоро появится, скорее всего, с той стороны, где коридор заканчивается тупиком, поскольку именно там он ощущал потусторонние пульсации. А ведьмы, вызвавшие монстров, предусмотрительно эвакуировались из здания, чтобы и их не сожрали за компанию. Все это, конечно, ничего не меняет, но теперь хоть ясно, чего ждать. Так что он принялся ждать. Тем временем совсем стемнело, Уна больше не видел очертаний входа.

Сначала ничего не происходило, но вот послышался новый звук. Но не с той стороны, откуда он ожидал, а из зала. Торопливые шаги и тяжелое дыхание. Кто-то большой бежит, сопит… Уна сжался и закрыл глаза. А вдруг не заметит? Он имел слабое представление о том, как ведут себя монстры из Нижнего Мира. Звук приблизился… И вдруг Уна получил жестокий пинок под ребра, вслед за чем на него обрушилось что-то тяжелое, а также поток отборных ругательств. Перестав что-либо понимать, Уна тоже завопил.

– Что за… – напоследок простонал упавший. Он поднялся на ноги и чуть отступил назад, кроме него здесь еще кто-то был. Внезапно вспыхнул неяркий зеленый свет, и его хватило, что бы Уна разглядел над собой двух человек: отряхивающего брюки мужчину и юношу с длинным зеленым кинжалом, который, собственно, и давал этот странный свет. У ног парнишки сопела почти неразличимая в темноте черная зверюга.

– А ты кто такой? – грозно спросил мужчина, оглядывая Уну. – Ничего себе! – вдруг воскликнул он, обнаружив веревки. – Ириус, сгоняй с зал, я, кажется, видел там факелы.

Черный зверь умчался, а мужчина присел на корточки рядом с пленником и принялся ощупывать узлы.

– Ты как сюда попал? Ну, чего молчишь?

Уна с трудом расцепил сведенные от страха челюсти, прочистил горло и просипел:

– А вы-то кто?

– Охотники, – коротко представился собеседник.

– Его зовут Киата, – пояснил парнишка. – А меня Тэми. Может, ты возьмешь кинжал? – обратился он к своему старшему товарищу.

Тот, не говоря ни слова, ухватил оружие и принялся перепиливать веревки. Появился Ириус с факелом, Киата зажег его, и дело пошло значительно легче. Вскоре Уна был освобожден, поставлен на ноги и даже прислонен к стене, поскольку стоял он не слишком уверенно.

– Что тут происходило? – Киата вцепился в плечо Уны и слегка встряхнул. – Давай, рассказывай.

Этот парень с кинжалом выглядел настолько устрашающе, что Уне потребовалось хорошенько собраться с духом, чтобы начать излагать. К концу рассказа его трясло: охотник смотрел на него, как на главного врага.

– Значит, они уже провели обряд, – заключил Киата. – Мы пришли слишком поздно. Но у них, кажется, ничего не получилось.

– По-моему, получилось, – робко возразил Уна. – Разве не чувствуешь, как все шевелится?

– В самом деле? – насторожился охотник. Он напряженно уставился в черное пространство коридора. В следующий миг его передернуло. Скорчив скорбную мину, он протянул оружие Тэми.

– Надо что-то с этим делать, – проворчал он. – А кроме меня, как всегда, некому.

Он поднял руки, но тут реальность просто лопнула по швам, вскрывая свое непостижимое нутро, иное измерение бытия. Из разрыва полился яркий свет, но, вместо того, чтобы освещать предметы, он, казалось, скрывал их. В мире ничего не осталось, кроме этого сияния.

Уна дико заверещал. Все бы ничего, но кроме этого вопля, у него ни на что не осталось сил. Он просто стоял, вцепившись в стену, оглушая себя своим собственным криком и решительно ничего нет соображая. Киата отнесся к этому событию куда спокойнее, хотя тоже был порядком ошарашен. Но он хорошо знал это явление: это была та самая «изнанка», в которой он привык работать. Только теперь это не было его внутренним состоянием, оно приближалось к нему извне, приводя в негодность способность размышлять. А вот Тэми и Ириус пока просто ничего не увидели. Они оба уставились в темноту, пытаясь понять, что так напугало их товарищей.