Страница 21 из 36
– Товарищ Жуков! Георгий Константинович! – послышался умоляющий голос секретаря обкома Кириченко. – Афанасий Григорьевич знающий свое дело чекист, у него огромный опыт работы в органах. Не все делается так быстро, как нам бы хотелось…
– Это самоутешение, товарищ Кириченко, – отрезал Жуков. – В данных обстоятельствах его опыта мало. Товарищ Каменец явно почил на лаврах своего опыта, потерял нюх и растерял решительность. Здесь нужен другой человек. Такое мое мнение.
Раздалось еще несколько голосов в поддержку Жукова, что, мол, житья от бандитов не стало, что Одесса славится не своими тружениками, а именно бандитами и неспособностью власти с ними справиться.
В результате было вынесено постановление, обязывающее начальника областного управления внутренних дел всемерно усилить борьбу с бандитизмом и другими проявлениями преступности, привлечь для решения этой проблемы городское население и партийные организации промышленных предприятий и одесского порта.
– Черта с два из этого всемерного усиления что-нибудь получится, – произнес Жуков с презрением, покидая здание обкома.
Вернувшись в штаб округа, Жуков вызвал к себе начальника разведки полковника Кругликова. Тот вошел стремительно, остановился возле стола, замер и, вытянув руки по швам, начал докладывать:
– Товарищ маршал…
– Садись, полковник, – перебил его Жуков.
Полковник сел.
Жуков несколько секунд рассматривал его из-под сведенных к переносице бровей. Затем спросил:
– Что узнал относительно убийства наших офицеров?
– Только то, что они из банды Шмуля. Взятые сегодня утром два бандита из этой банды, подтвердили это, но имен не знают.
– А сам Шмуль?
– Сам Шмуль в городе, но где именно, неизвестно. По некоторым данным один из его тайных притонов находится в катакомбах. Мы связались с некоторыми бывшими подпольщиками, которые хорошо знают катакомбы, они обещали помочь. По моему приказу создана оперативная группа из бывших фронтовых разведчиков, город разделен на квадраты, составляются схемы катакомб.
– Все это хорошо и необходимо, но слишком растянуто во времени, – недовольным тоном произнес Жуков. – А нам нужны быстрые и эффективные действия, которые бы отвадили у бандитов всякую охоту нападать на военнослужащих. Как, впрочем, и на обычных граждан. Есть какие-нибудь предложения?
– Есть, Георгий Константинович. Есть предложение пустить по улицам в одну и ту же ночь специально подготовленные группы. Одни будут представлять из себя припозднившихся офицеров, другие будут незаметно их сопровождать. В случае нападения приходить на помощь…
– Ерунда! – отрезал Жуков. – Вас быстро расшифруют. Бандиты – не такие уж дураки. Надо вот что. Группы – это хорошо. Надо каждому офицеру выдать по два пистолета. При нападении – открывать огонь на поражение. Еще лучше, если приманкой станут парочки. Подобрать из оперативного состава женщин и девушек, подготовить их за несколько дней, чтобы не терялись. Обучить стрельбе навскидку, по-македонски. Три дня вам на подготовку. Три дня и не больше. Я сам проверю ваших людей. Можете быть свободны.
Южная ночь темна. Звезд на небо высыпало так много, что кажется, будто небо превратилось в решето, сквозь которое пробиваются огни других миров, полных света и тепла, безмятежного покоя. Редкие фонари на перекрестках скупо освещают углы домов, акации млеют в душном облаке белых и розовых цветов, окна раскрыты, на них едва шевелятся занавески. Сон окутал город, море и безбрежные степи Тавриды. Лишь со стороны порта доносятся ревуны буксиров и козловых кранов, тяжкие удары паровой бабы, забивающей сваи в морской грунт. Но звуки эти столь привычны, что их как бы и не существует. Во всяком случае, они не нарушают тишину южной ночи.
На боевых кораблях, стоящих на рейде, пробили полуночные склянки.
По темной улице на окраине города звучат торопливые шаги припозднившейся парочки. Из черной утробы переулка беззвучно вылепились две тени, послышался хрипловатый голос:
– А ну стоять!
– В чем дело, товарищи?
Вспыхнул фонарик, осветил мужскую и женскую фигуры, испуганно прижавшиеся друг к другу. На мужчине серый костюм, лаковые туфли, на женщине шелковое платье, шею окружает ожерелье, в ушах серьги, на пальцах кольцо и перстень, через плечо сумочка.
– Дывысь, Павло, яка гусыня! Яки у ей перья. Га!
– Фраерок тожеть весь из себя… – гыгыкнул Павло и тут же рявкнул: – А ну раздягайсь, буржуи недоризанни!
В ответ блеснули две вспышки, два слабых хлопка заглохли среди низких хат, вишневых и яблоневых садов, два человека, не проронив ни звука, рухнули в пыль, фонарик, выроненный из рук, ударился о землю и потух. Мужчина осветил лежащие на земле тела, потрогал их ногой, произнес удовлетворенно:
– Готовы.
– Пойдемте, товарищ капитан, – взмолился женский голос.
– Страшно?
– Н-не знаю. Противно.
– Ничего, Катюша, привыкай. Зато дочка твоя будет безбоязненно гулять по Дерибасовской, и никто ее не тронет.
Они прошли всего несколько шагов, когда издалека послышались еще два выстрела, за ними поближе несколько, и еще, еле слышные.
Двое остановились, прислушиваясь. Затем пошагали дальше.
Заря едва проклюнулась над сонной гладью моря, а по одесским улицам уже катили армейские грузовики, с них соскакивали солдаты, подбирали трупы. Днем на Якиманке, на Подоле завыли бабы. По улицам ходили парами милиционеры, заглядывали во дворы, расспрашивали жителей о том, что здесь произошло, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного. Жители пожимали плечами, отводили в сторону глаза.
Во внутреннем дворе штаба округа кучками стояли офицеры, чего-то ждали. А в это время начальник разведки округа полковник Кругликов догладывал маршалу Жукову:
– За прошедшую ночь, Георгий Константинович, нашими группами было ликвидировано девяносто шесть бандитов. Всех собрали, отправили в морг…
Полковник замялся, Жуков глянул, спросил:
– Чего мнешься? Случилось что?
– Двух милиционеров случайно… Но наши не виноваты. Милиционеры их окликнули, потребовали остановиться, не представились, то есть вели себя как самые настоящие бандиты. Ну, наши их и…
– И правильно сделали, – отрезал маршал. – Я не удивлюсь, если выяснится, что и сами милиционеры занимались грабежом и насилием.
– Есть основание полагать, что так оно и было. У одного из них в кармане нашли золотые серьги с изумрудами. На серьгах следы крови. Видать, срывали с ушей, особо не церемонясь. – Полковник вытянулся, спросил: – Что прикажете передать офицерам?
– Передай им мою благодарность. Пусть идут отдыхать. И пусть помалкивают. А сегодня ночью рейд повторить, но в значительно больших масштабах. Надо кончать со всей этой сволочью.
– Слушаюсь, товарищ маршал.
– И вот что еще…
Жуков снял очки, положил их на стол, потер переносицу, затем встал из-за стола, прошелся по кабинету упругим шагом, заложив руки за спину. Остановился напротив полковника.
– Вот еще над чем надо подумать, полковник, исходя из создавшейся ситуации. Надо бы нам иметь хорошо подготовленных людей, человек сто-двести, владеющих всеми видами оружия, приемами самбо, физически крепких, натренированных вести операции в любых условиях: в городе, в лесу, в горах – везде, где потребует обстановка. Продумай, полковник, как, где, из кого создать такой отряд… я бы сказал: отряд особого назначения. Через неделю доложишь свои соображения.
И еще несколько дней в Одессе по ночам гремели выстрелы. Секретарь обкома звонил Жукову, но ему отвечали из штаба округа, что маршал уехал в войска. Тогда Кириченко стал звонить в Москву, Кузнецову. Тот выслушал жалобы секретаря, обещал разобраться. Посоветовался с товарищем Ждановым. Андрей Александрович пообещал доложить Сталину. Случай представился лишь через неделю.
– Так, говоришь, Жуков велел перестрелять одесских бандитов? – переспросил Сталин, усмехаясь в усы.