Страница 14 из 28
Дверь отворилась, в комнату шагнул невысокий белобрысый человек с тонким лицом и слегка крючковатым носом, одетый в потертую кожаную тужурку бурого цвета, серо-зеленые немецкие галифе и немецкие же офицерские сапоги. Он остановился у порога, смело и даже весело глянул на полковника серыми глазами, точно знал о нем что-то смешное или веселое, или считал их обоюдное положение таковым.
– Капитан Обручев, – представился вошедший, нажав на заглавное «О» своей фамилии.
– Полковник Всеношный.
– Очень рад, – произнес Обручев, пожимая руку Всеношного. – Наслышан о ваших делах, товарищ полковник, еще когда вы командовали бригадой в районе Могилев-Орша-Борисов.
– Тем лучше, – усмехнулся Всеношный. – Не надо будет рассказывать вам о моем прошлом.
– Ну а мне – о моем. Сергей Сергеевич, надо думать, вам обо мне рассказал все, что надо для первого знакомства.
– В общих чертах, – буркнул генерал: ему, судя по всему, не слишком нравилось, как капитан ведет себя по отношению к старшим по званию. Однако замечания капитану Обручеву он не сделал, и полковник Всеношный подумал, что этот Обручев – еще та птица.
К вечеру того же дня полковник Всеношный и капитан Обручев, выехав из Гродно в сопровождении взвода автоматчиков, добрались до района Друскининкая, где в густом сосновом бору расположился лагерем партизанский отряд майора Полозова. Еще до временной стоянки отряда было километра три-четыре, а их уже остановила первая застава, затем еще две, спрашивали пароль и только тогда пропускали дальше. Сам отряд занимал небольшую возвышенность, примыкающую к Неману, огородив себя телегами на манер запорожских казаков. Горели в распадках костры, в котлах булькало варево, пахло мясной тушенкой и горохом.
– По одному этому запаху американских консервов вас сразу же расшифруют, – заметил Всеношный, едва познакомившись с майором Полозовым, одетым так же, как и капитан Обручев.
– Не расшифруют, – усмехнулся майор, и на широком его лице отразилось такое презрение к будущему противнику, точно они не заслуживали даже права называться таковыми. – По данным нашей разведки ближайший отряд литовского легиона… или как там его? – расположен в десяти километрах отсюда на той стороне Немана. Сюда им соваться опасно: в Друскининкае стоит наша саперная часть, учебный батальон и госпиталь со своей охраной, а по соседству развернута дивизия дальнобойной артиллерии РГК. Здесь вообще много наших частей. Фронт, судя по всему, скоро двинется вперед, и вот тогда-то и начнется основная наша работа. А пока нам приказано занять вот этот район, – ткнул он прутиком в карту-трехкилометровку северо-западнее Друскининкая. – Здесь места глухие, озерные и болотные, отсюда можно контролировать как железную дорогу, так и шоссе, ведущие на Вильнюс и Каунас.
– Вы, майор, рассуждаете так, будто вам придется здесь партизанить, а не бороться с себе подобными, – заметил Всеношный.
– Отчего же? Вполне логично рассуждаю, товарищ полковник. Занимая этот глухой район, мы лишаем бандитов удобного места базирования и маневра, оттесняем их на север, где их готовы встретить другие отряды и подразделения НКВД.
– Лучше бы их блокировать и уничтожить на месте. Они могут не пойти на север, а просто раствориться среди местного населения.
– Согласен: лучше уничтожить. Но для этого надо блокировать огромный район. Тут нужна по меньшей мере дивизия, а мы не располагаем даже батальоном. У вас ведь тоже, насколько мне известно, сил не так уж много, так что исходить приходится из того, что имеем.
– А какова численность литовских отрядов в нашем районе? – спросил Всеношный. – Что вам известно о местах их базирования?
– Признаться, я рассчитывал на вашу информацию, товарищ полковник.
– Увы, информация о противнике у нас весьма скудная. Мы только налаживаем агентурную сеть. Известно, что на польской стороне действуют два отряда аковцев численностью примерно в сто и двести человек. Недавно из Польской народной армии дезертировал целый полк в количестве полторы тысячи человек. Он расположился в лесах где-то северо-восточнее Сувалок. А с нашей стороны границы действуют три-четыре небольших отряда из бывших полицаев в треугольнике Капсукас – Алитус – Друскининкай. И, разумеется, на хуторах, в деревнях и маленьких городишках тоже есть свое подполье, свои боевые группы. Так что имейте в виду: здесь везде есть чужие глаза и уши.
– Подполье – это забота НКГБ, – отмахнулся майор Полозов, рассматривая карту. – Пока же мы, двигаясь в ваш район, сталкивались лишь с отдельными группами немцев, пытающихся выйти из окружения. Вот когда армия возьмет Берлин, тогда, надеюсь, будет у нас и дивизия. А пока давайте, товарищ полковник, уточним наши задачи.
И над картой, подсвеченной фонариком, сдвинулись три головы.
На лес, между тем, опустилась ночь. Гудели под ветром сосны, фыркали лошади, колебалось пламя костров, с шорохом сыпалась снежная крупа. Несмотря на многолюдство, в лесу было так тихо, точно здесь собрались глухонемые, но ни у кого из офицеров, склонившихся над картой, эта тишина не вызывала недоумения. Да и сами они разговаривали весьма негромко, чутко прислушиваясь к окружающей тишине. Здесь были люди, умевшие ценить и понимать каждый, даже едва уловимый шорох.
Глава 10
Вернувшись под утро в свой отряд, полковник Всеношный приказал поднять по тревоге две роты пограничников и выдвинуть их в согласованные с майором Полозовым точки в межозерном дефиле, чтобы перекрыть дороги отступления бандитам, как только полозовцы вторгнутся в зону их базирования. Роты повел начальник штаба отряда майор Криворученко, тоже прошедший школу партизанской войны. Отдав необходимые распоряжения об усилении пограничных нарядов и оставив за себя своего заместителя, прихватив с собой минометную роту и взвод автоматчиков, Всеношный и сам выехал к месту предполагаемой стычки с бандитами. Весь расчет строился на том, что удар отряда майора Полозова будет неожиданным для противника, что они не успеют получить информацию о готовящейся операции и, отступая, непременно выйдут на пограничников, за спиной которых вдоль железной дороги и шоссе на Алитус займет позицию отряд НКВД. К тому же о готовящейся операции извещено фронтовое командование, которое выставит свое заграждение со стороны фронта. Все теперь зависит от оперативности и надежности связи со всеми участниками операции.
Пока взвод занимал позиции вдоль песчаной гряды, а минометчики за ее скатом, поросшим замшелыми соснами и густыми куртинами можжевельника, устанавливали минометы, Александр Всеношный вместе со своим адъютантом лейтенантом Купавичевым устроился между валунами на самом высоком месте и в бинокль стал изучать лежащую перед ним местность.
Слева и справа в туманной дымке виднелись озера, тонкий лед которых был припудрен свежим снежком, выпавшим минувшей ночью. Между озерами тянулась холмистая гряда, которая сужалась, понижалась и распадалась на несколько островов среди болотистой низины. На этих островах заняли позиции обе роты пограничников под командой майора Криворученко. Хотя роты вышли на позиции всего три часа назад, там не было заметно никакого движения. Значит, готовы и ждут.
Всеношный глянул на часы: без четверти одиннадцать. Сейчас партизаны Полозова выходят на исходные позиции. Если противник не засечет их раньше времени, в одиннадцать тридцать над предполагаемым местом базирования отряда «лесных братьев» должен появиться «кукурузник». Предварительная разведка с воздуха выявила наличие большого скопления людей, повозок и лошадей, не имеющих отношения к армии. Именно отсюда тянутся тропы, по которым выходят на диверсии небольшие группы, проникая до самых ближайших тылов Второго Белорусского фронта. Взрывы на станциях, нападение на небольшие тыловые колонны и погранзаставы – все это идет отсюда.
Всеношный повернул голову к капитану Обручеву, державшему связь по радио с партизанами, спросил: