Островитянин

Дело, конечно, весьма неприятное, но дисциплина есть дисциплина. Сэй убрал щит и сделал шаг вперед, привлекая к себе внимание. Он запустил свои микроскопические атаки с двух рук сразу, но в конце выпада немного замешкался, стараясь, чтобы это выглядело так, будто он просто на миг потерял концентрацию. И тут же был атакован. Густой, тяжелый шар ударил его в грудь.

Сэй свалился ничком, ухитрившись ушибить о твердый камень ладони, колени и даже челюсть. Надо в перчатках выступать, как Рэт, мелькнуло в голове. Сознания он так и не потерял, но старался не подавать признаков жизни. Притворяться, правда, можно только до прибытия медиков, те вполне могут раскусить. Но тогда можно будет делать вид, что только что очнулся, но бой продолжать неспособен. Кстати сказать, после такого удара Сэю уже и не хотелось продолжать.

Это хорошо, размышлял он, лежа с закрытыми глазами и прислушиваясь к реву трибун, что силовые линии теперь намеренно стараются сделать безопасными. В прежние времена эти удары с легкостью сокрушали и человеческое тело, и окружающие предметы. Будь это один из таких ударов, Сэю очень повезло бы, если бы он отделался сломанными ребрами. Теперь же такой, действительно боевой, магии специально доучивают только полицейских, так же дрался и Сэй, из-за чего ему теперь и приходилось переучиваться. Но спортивная магия имеет целью наносить урон только магическому полю, для состязания этого достаточно. Поэтому, хоть попадать под такой удар и неприятно, все же это не чрезмерный риск.

– Пятьдесят седьмой номер в нокауте, – грохотал тем временем над трибунами голос комментатора. – А он и так запасной. Не везет нынче команде Вианны. Мы еще не выяснили, почему они вынуждены были заменить третий номер, а теперь и его сменщик выбывает. Впрочем, может, он успеет вернуться. Завтра Вианна не выходит на ринг.

Кто-то дотронулся до Сэя, и он тут же вздрогнул и слегка застонал. Он уже имел представление, как вести себя после нокаута. Медики перевернули его на спину, и он чуть приоткрыл один глаз, болезненно морщась.

– Живой? – поинтересовался санитар. – Вставать будешь?

Сэй немедленно зажмурился снова. Тогда санитар скомандовал своему напарнику:

– Ладно, грузим.

Сэя переложили на носилки, подняли и понесли. Он не открывал глаза до тех пор, пока не оказался в медпункте в постели.

***

Дверь открылась, и Сэй немного удивился. Командный врач уже ушел от него, закончив с лечебными процедурами, и теперь велел еще немного полежать, так что Сэй полагал, что больше его уже никто не побеспокоит. За дверью оказалась Ансата, и Сэй удивился еще больше.

– Ты и сюда пробралась?

– Да меня тут уже все знают, – махнула она рукой. – А ты как?

– Да вот, – Сэй виновато улыбнулся. – Досталось немного. Но теперь все в норме.

Он не хотел рассказывать, что произошло на самом деле. Она и так тренеру особо не доверяет, страшно подумать, что может прийти ей в голову, если она узнает, что он еще и жульничает. И не объяснишь ей, что так жульничают все. Когда сам стану капитаном, вдруг подумал Сэй, нипочем не стану использовать такой низкий прием. Нечестно не только по отношению к соперникам, но и к товарищам по команде.

– Ты выбываешь из Турнира?

– Вряд ли. Мое магическое поле хорошо восстанавливается. Да и не так уж сильно мне досталось, наверное, я уже просто от усталости вырубился. А завтра мы еще и отдыхаем. Так что я успею восстановиться. А там что? Кто выиграл?

– А, эти вроде, – Ансата пренебрежительно махнула рукой. – Я не досмотрела, пока табло обновят, сразу тебя искать побежала.

– Но наши продержались? – уточнил Сэй.

– Ну, больше никто не падал.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Сэй. – Это главное. Ладно, мне, пожалуй, хватит тут валяться, пойду в раздевалку.

– Да ты тут всего несколько минут лежишь! – возмутилась Ансата.

– Ну вот их и достаточно.

Не обращая внимания на ее протесты, Сэй обулся и отправился в раздевалку. По пути он ухитрился отделаться от своей спутницы, сославшись на то, что командное обсуждение – это вообще большой секрет, и посторонним вход воспрещен, зато завтра он непременно сможет уделить ей некоторое время. На том и разошлись.

В раздевалке, как ни странно, никого еще не было. Сэй переоделся и сел на скамейку, недоумевая, куда могли все подеваться. Наконец, дверь отворилась, и в раздевалке появился Рич с каким-то странным выражением лица. За ним потянулась и остальная команда, все с физиономиями, которые иначе как похоронными не назовешь. На Сэя мрачно взглянул только Рич, остальные, кажется, вовсе его не заметили. Все молча разошлись к своим шкафчикам. Что-то стряслось. У Сэя засосало под ложечкой. Сейчас они скажут, что он недостаточно достоверно сыграл, что его обман раскрыт, и команду снимают с соревнования.

Последним появился Трин, и он направился прямиком к Сэю.

– Ты как, сможешь послезавтра выйти? – спросил он.

– Не вопрос, – отозвался тот. Ему немного полегчало: значит, не он виноват, и команду никто не снимает. Но тогда…

– Что случилось?

Трин вдруг шлепнулся рядом с ним на скамью и весь как-то съежился, уронив голову на руки и спрятав лицо в ладонях. Некоторое время сидел неподвижно, а когда снова поднял голову, показался Сэю как-то враз постаревшим.

– У Рэта нашли усилитель, – бесцветным голосом сообщил Трин.

Сэй был поражен до глубины души. Он огляделся и только теперь понял, что Рэта нет в раздевалке.

– Да как это возможно? Ведь проверяют! – воскликнул он.

– У него был солнечный камень в перчатке, – все так же без выражения продолжил Трин. – Он поэтому и носил перчатки все время.

И Трин рассказал, что произошло после того, как Сэй покинул арену. Вычислили его заряжальщики усилителей, те самые ребята, с корзинками. Они хорошо знакомы с процедурой превращения как усилителя в обычный камень, так и обычного камня в усилитель. И вот один из них обратил внимание, что кто-то поблизости производит эту последнюю процедуру. Рэт тоже оказался таким умельцем. Впрочем, научиться этому не так-то сложно, было бы желание.

Поначалу парни не разобрались, что к чему. Тот, который первым заметил это, решил, что это кто-то из приятелей решил поколдовать, и спросил в шутку, кому это так срочно понадобился усилитель. Те заявили, что ничего такого не делали. Сперва подумали, что где-то рядом сидят еще такие же специалисты, как они. Но потом кому-то из них пришла в голову мысль, что это может происходить и на арене. Защитный экран непроницаем только для силовых линий, но не для бытовой магии, и если что-то делается на арене, это вполне можно почувствовать. Парни загорелись желанием разобраться, принялись наблюдать и вот, к концу пятого дня вычислили Рэта.

Они немедленно сообщили организаторам, а те поймали на выходе Рэта и действительно обнаружили у него усилитель. Он даже не попытался превратить его обратно в солнечный камень, тогда бы еще можно было напирать на то, что, мол, не использовал. Но теперь он засыпался по полной программе.

Усилитель был совсем крошечный и энергию давал микроскопическую. Поэтому до сих пор никто ничего и не заподозрил, не было никаких особенных вспышек активности. Но в тот момент, когда все сражаются на своем пределе, получить еще чуть-чуть – это уже очень много.

– Как он нас всех подставил! – сокрушался Трин. – И меня особенно. Сколько теперь придется оправдываться, сколько всяких комиссий… И репутация команды… Кто теперь поверит, что я не знал? Что он сам это все придумал? Я-то полагал, что он научился, наконец, а он… Усилитель!

Никто из команды не знал, что на это ответить.

***

Скандалище, между тем, разгорался нешуточный. Это было благо для команды, что завтрашний день был свободным. Миз велел никому возле арены не светиться, чтобы избежать расспросов чрезмерно любопытных газетчиков, а кому не требуется врачебная помощь для восстановления магического поля, тому вообще лучше пойти погулять в городе от греха подальше. Сэй немедленно решил, что ему ничего не требуется, и воспользовался случаем, чтобы повести, наконец, свою подругу на обещанную прогулку. Он думал, что Трин станет возражать, все-таки Сэй только что получил довольно весомый удар, но у тренера нынче были другие заботы. Так что Сэйнамон отправился в город, благо здесь его вряд ли кто-то мог бы узнать в лицо. Ансату он предупредил, чтобы на всякий случай не называла его по имени.