Аусвельмские охотники

– Какие «они»? – Кайс подался вперед, всем своим видом выражая заинтересованность и намерение слушать. И Эрна решилась. Впервые решилась рассказать кому-то об этом.

– Мы были тогда еще маленькие. Лет по одиннадцать или двенадцать, я уже точно и не помню. Со мной никогда никто не дружил, потому что в нашей деревне все знали, что я оборотень. И когда я пошла в школу, там некоторые девочки сначала пытались познакомиться со мной, но потом они всем рассказали про меня, и никто больше не хотел связываться. Но и этого им было мало. Они всячески дразнили и преследовали меня. Однажды они совсем взбесили меня.

Эрне живо вспомнился тот день. Она шла из школы, одна, конечно же. Никто не пошел бы ее провожать, и не только потому, что она оборотень или зубрила, как ее тоже нередко дразнили, еще и потому, что никто не хотел связываться с компанией девчонок и мальчишек, которые считались лидерами среди сверстников. С ними не было сладу, и счастливчиками могли считать себя те, на кого эта компания не обращала внимания. К сожалению, Эрна не входила в число счастливчиков. Единственный оборотень в школе, единственный чужак в деревне (если не считать отца, конечно, но уж его-то никто не решился бы дразнить). Эрну преследовали часто, вот и в этот раз, несмотря на все старания, ей снова не удалось ускользнуть.

Их было пятеро: трое мальчишек и две девчонки. Они увязались за ней, шли по пятам, ну хоть камнями больше не швырялись, и то хорошо. На обидные реплики и громкий смех за спиной Эрна старалась не обращать внимания. Прохаживались, в основном, по поводу ее умственных способностей, и это было привычно. Ужасно хотелось заткнуть уши, но Эрна знала, что единственное, что она может сделать, это продолжать гордо идти вперед, делая вид, что ничего не происходит, позволив им куражиться у нее за спиной. Вступать в спор бессмысленно: они только разойдутся еще пуще.

Но в тот раз близилось превращение, а перед ним Эрна всегда становилась несколько вспыльчивой. И она не выдержала. Глухо зарычав, она развернулась к своим обидчикам и сделала пару шагов навстречу. Руки сжались в кулаки. Ей ужасно хотелось им всыпать. Даже представилось на минуту, как она вцепляется зубами в чье-то горло, как ее когти полосуют лицо, выцарапывают глаза…

– Ой, смотрите, она разозлилась! – крикнул один из мальчишек в притворном ужасе.

В ответ раздался дружный хохот. Все пятеро стояли и ждали. Ждали ее. Кажется, они даже хотели, чтобы она напала. Это давало им повод хорошенько ее отлупить. Они хотели драки, все, даже девчонки. Те с удовольствием бы оттаскали за волосы мерзкого оборотня, которого, к тому же, вечно ставят в пример учителя.

И Эрна попятилась. Ей вдруг расхотелось с ними драться. Она поняла, что добьется только того, что ее изваляют в грязи и порвут одежду. Что будет только ужасно больно, а толку не будет никакого. И тогда она развернулась и побежала.

– Трусиха! – крикнул кто-то ей вслед. – Струсила!

– Трусиха, трусиха! – заорали сразу несколько голосов.

Эрна бежала, размазывая по лицу слезы. Она хотела сказать себе, что они не правы, но не могла. Она знала, что действительно просто струсила.

– И тогда я решила, что докажу им всем, – закончила Эрна. – Не только тем пятерым, конечно, а вообще всем. Докажу, что и я чего-то стою. Да только бесполезно. Я действительно трусиха, и ничего тут не сделаешь.

– Это не трусость, а здравый смысл, – заявил Кайс. – Я бы тоже не полез один против пятерых.

– Ну так то ты… – Эрна замялась, подбирая слова, не зная, как объяснить, в чем между ними разница. – Тебе-то не надо ничего доказывать. Ты можешь избежать драки, и никто не скажет, что ты трус, потому что все знают, что это не так. А таким, как я, приходится доказывать. И если уж я дала себе волю, я должна была идти до конца. Даже если бы они меня побили.

– Почем ты знаешь, может, я тоже всю жизнь что-то доказывал? – фыркнул Кайс.

– Ты? Кому?

– Да хоть бы и себе. Все время пытался добиться, добиться… А зачем? Сам не знаю.

– Ты говорил, что просто любишь приключения, – напомнила Эрна.

– Ну, да, но для этого не обязательно становиться лучшим. А я зачем-то пытаюсь. – Кайс пожал плечами и с любопытством уставился на свою собеседницу. – Я думал, ты тоже пытаешься стать лучшим охотником.

– Ну да, куда мне! – Эрна махнула рукой. – Не стать худшим – уже достижение. Но как же я устала от этого! – Слезы снова потекли по щекам, и Эрна сердито размазывала их кулаком. – Устала притворяться сильной и смелой, будто мне все нипочем. Я ведь на самом деле ничего такого не чувствую, это все неправда. И я не могу больше, у меня силы закончились. Не хочу я больше быть сильной! Я боюсь, просто боюсь, и я не справляюсь!

Кайс отложил ложку, которой помешивал варево в котле, сел рядом с Эрной на балку и крепко обнял за плечи.

– Не скули, хищница, – жестко сказал он. – Ты отлично справляешься.

И тут Эрна, окончательно утратив самоконтроль, разрыдалась, уткнувшись носом в его куртку.

– Ты справляешься, – говорил он, поглаживая ее по плечу. – Ты просто слишком много на себя взваливаешь. Какая же ты трусиха? Сама посмотри: незаменимый сотрудник в Службе охотников. А эти твои одноклассники где? В родной деревне, небось, остались? У скольких хватило духу на серьезный шаг? А ты ведь решилась. И даже до сих пор не сбежала. Да ты безумно храбрая девушка!

– Это ты меня просто утешаешь, – всхлипнула Эрна. – А у меня до сих пор поджилки трясутся, только вспомню рожу этого летающего змея.

Но она уже начинала против воли улыбаться. Ее бывшие одноклассники, вся эта разудалая компания, действительно остались в том маленьком городке и окрестных деревнях, по крайней мере, насколько она знала. Никто из них никогда и в мыслях не держал куда-то уехать и кем-то стать. Люди, следуя древней традиции, оставались там, где родились, продолжая дело своих родителей. Она и сама не помышляла бы о том, чтобы покинуть родной дом, если бы не вся эта травля. А теперь она сбежала от них и до сих пор еще держится здесь, ее не выгнали и, как будто, не собираются…

Едва высохли слезы, Эрна отчетливо осознала еще одно обстоятельство. А именно, что прижимается к Кайсу всем телом, и он крепко обнимает ее за плечи. Еще раз, уже притворно, всхлипнув, Эрна обхватила его за талию, покрепче уткнулась носом в грудь и так замерла. Куртка Кайса пахла мокрым снегом и шерстью. Эрна слышала его дыхание там, под курткой, и различала биение сердца. Просидеть бы вот так до утра, а лучше – вечно.

Отчего она решила, что он такой же, как недруги ее детства? Придумала, что он немедленно отвернется с презрением, стоит ей продемонстрировать хоть толику слабости. А он утешает ее! Нисколько не злится, что она, трусливая растяпа, позволила сбежать айзё, и теперь из-за нее им придется еще неизвестно сколько кружить по снегам.

– Вечно нас подводит привычка судить по себе, – неожиданно заговорил Кайс, и Эрна вздрогнула: показалось, что он подслушал ее мысли. – Почему-то я подумал, что ты похожа на меня. Решил, что тобой тоже движет азарт. Думал, ты хочешь, чтобы о тебе тоже сочиняли баллады. Ну, все-таки, я ведь не на ровном месте это придумал, – в голосе Кайса зазвучало сомнение. – Ты ведь и сама говорила, что хочешь на меня походить. И в некоторых действиях ты так напоминала меня самого, что я просто диву давался. Когда ты от меня сбежала охотиться в одиночку, я вообще подумал, что ты знаешь…

– Что знаю? – невнятно пробормотала Эрна. Она по-прежнему прятала лицо в его куртке, и ей было все равно, о чем говорить, лишь бы это положение не изменилось. Но, надо признать, некоторое любопытство все же шевельнулось. Он в первый раз упомянул о той охоте на туманную гору.

– Я сделал то же самое, когда был мальчишкой, – признался Кайс. – Мне казалось, что меня недооценивают, а я уже ого какой. Удрал ночью и пошел выслеживать айзё. И выследил. А потом меня спасла только удача. Удача заключалась в том, что мой напарник и учитель подоспел вовремя. Он меня даже отругать тогда не сумел, только глаза закатывал и разводил руками. Но я постоянно что-нибудь вытворял, так что они уже привыкли. Я еще и поэтому про тебя подумал: ну точно как я!