Страница 15 из 20
Анаит наполнила графин водой из-под крана, и с мокрым, холодным графином в руках направилась к дому. Заходя в дом, она услышала какой-то грохот, остановилась. Ей показалось, что это был звук автообиля. Но она ошиблась, это высоко, намного выше гор и холмов, в звёздном небе пролетал самолет, излучая красный свет. Анаит вошла в дом, поставила графин на стол, на прежнее место.
На глаза ей снова попалась групповая фотография. На фото они с Кареном далеко друг от друга, хотя, в тот момент они были неразлучны. Анаит считала себя самой счастливой девушкой на свете. Каждая клеточка ее существа была охвачена этим чувством. По вечерам ложилась спать с этим отрадным чувством, которое продолжало удивлять, она думала о наступающем дне, который начнется с того же пьянящего волнения. Душа и сердце Анаит были переполнены до краев потрясающим счастьем, как золотая чаша, до краев наполненная потрясающим молодым вином. Она даже старалась шагать осторожной и плавной походкой, будто боясь разбрызгать это пьянящее вино.
По утрам Анаит просыпалась рано, до восхода солнца, просыпалась от беспокойного щебетания воробышков, о чем-то горячо спорящих. Некоторое время, безмятежно улыбаясь, смотрела на них, потом закрывала глаза и думала о Карене, по порядку восстанавливая в памяти каждый миг, проведенный с ним за три вечера. Потом поднималась с постели, выходила на балкон и так стояла в прозрачной розовой ночной рубашке, распустив до тонкой талии переливающиеся, словно позолоченные, густые волосы. Долго стояла, прищурив глаза, всматривалась в этот большой, теплый и добрый мир, который щедро посылал ей синий свет его чистейшего рассвета. А потом, внизу, в ущелье Матура, начинали прерывисто переливаться соловьи. Анаит быстро завтракала, приводила в порядок волосы и, взяв медный кувшин, выбегала, не забыв предупредить мать:
– Мама, я иду за водой.
– Возвращайся скорей, тебе к экзаменам готовиться, – в свою очередь, отзывалась мать.
В ущелье, под мостом, был маленький родник, который день и ночь пел в замшелых камнях, так, с песней и протекал несколько десятков метров пути и вновь пропадал – неизвестный и безымянный. Они всегда встречались здесь, у этого родника. В деревне был другой родник, многоводный. У него круглый год было многолюдно: женщины с кувшинами и ведрами набирали воду, мыли расписные коврики, мужчины поили и купали лошадей, сюда подъезжали повозки, гремя пустыми бочками, чтобы набрать воду для строящегося в центра села клуба. А тут никого не было, кроме тихо поющего в замшелых камнях безымянного родника, чьи холодные воды, едва пробежав несколько метров, исчезают под ореховыми деревьями, среди желтых цветочков лютика. Единственным удовольствием, казалось, было то, что красивая девушка, гибкая, как тростинка, игривая, и высокий парень с пристальным, серьезным взглядом из-под черных бровей, почти каждый день, приходят к нему, вверяя свою любовь, в его присутствии долго беседуют, постоянно краснея и не смея смотреть друг на друга, говорят тихо, и он понимает, конечно, что о любви нельзя говорить громко. И, может, поэтому неизвестный и безымянный родник, забытый Богом и людьми, свой короткий путь проходит, радостно напевая, как златокрылая бабочка, которая порхает целый день, не зная, что в этом большом и светлом мире ее жизнь продлится всего один день.
Анаит ставила кувшин под воду и пока он наполнялся, они с Кареном, держась за руки, спускались в ущелье, шли вглубь леса, иногда собирали цветы, а порой садились у речки, прислушиваясь к ее пению. Речка шла с гор, она несла с собой горную прохладу, доносившую до них аромат цветов, приютившихся на груди гор. Анаит не знала, не могла понять, от чего пьянела: от аромата цветов или от того, что Карен сидел так близко от нее..
Этот день Анаит не забудет никогда. Не сможет забыть. После первого выпускного экзамена по дороге из школы домой, заранее не договариваясь, Анаит внезапно повернула возле моста в сторону ущелья, и, не оглядываясь назад, побежала вниз по ущелью к знакомому роднику, ведя за собою Карена. Добежав до родника, она прислонилась спиной к стволу одного из седоватых буков, задыхаясь от бега. Стала смотреть на Карена. Карен на Анаит не смотрел. Одно мгновение он смотрел на буковое дерево, устремленное в глубину неба, под которым стояла Анаит, и, достав из кармана нож, стал что-то вырезать на стволе седого бука. Анаит, улыбаясь, с интересом повернулась к нему. Карен, с проступившими на лбу каплями пота, с усердием вырезал первые буквы их имен: " К + А = любовь ", и, довольный тем, что сделал, победным взглядом посмотрел на Анаит. Анаит продолжала улыбаться, белоснежными зубами прикусив губу. Карен посмотрел на нее, бросил в сторону нож, поспешно подошел к Анаит и неистовым движением, обняв ее теплую и покорную талию, задыхаясь от волнения , ртом быстро нашел ее горячие губы. Все еще прижавшись к стволу дерева и не в силах сопротивляться бурной страсти Карена, Анаит, медленно сползая вниз, застонала… "Неужто можно было жить без тебя" – шептал Карен, неутомимо вдыхая девичий аромат и страстно целуя ее пламенные губы, томно-грустные глаза, лицо, волосы…
Так продолжалось до конца июня. Уже сдали последний экзамен и готовились к выпускному вечеру. Девушки шили нарядные платья, парни весь день проводили в школе, готовя ее к новому учебному году: белили стены в классных комнатах, красили парты, мыли окна. Издавна сложился в школе такой обычай, выпускники школы обязаны своими силами отремонтировать здание школы и, как эстафету, передать ее следующему поколению обновленной. Каждый вечер, справившись с домашними делами, Анаит шла в школу, чтоб узнать, как идет работа у мальчиков. Другие девочки тоже приходили. Если нужно было, помогали, нет – просто разговаривали, привнося разнообразие в трудовые будни ребят. Потом расходились, и их веселые голоса долго раздавались на полутемных улицах села.
В один из таких дней Анаит пришла в школу позже. Карена она увидела издалека: он снял дверь учительской и рубанком подстругивал ее.
– Здравствуй, – подойдя, сказала она, глядя на него с удивлением.
– Створка неплотно сидит в одной из рам, вынужден подстругать.
– Ты столярничать тоже можешь?
– Понемногу учусь, – усмехнулся Карен. – Может, пригодится…
Анаит показалось, что было в этой усмешке нечто нерадостное. Она внимательно изучила Карена, стараясь поймать его взгляд, но это ей не удалось. Карен старался на нее не смотреть, притворяясь, что безмерно увлечен работой. Анаит, чисто женским чутьем, почувствовала – что-то произошло, и это связано с ней. Но что? Она лихорадочно вспоминала каждый свой шаг, каждое сказанное слово, но в них не нашла ничего такого, что бы обидело, или опечалило Карена. С этой минуты какая-то смутная тревога закралась в ее сердце. Просто, нужно вооружиться терпением и ждать. И Анаит весь вечер ждала, с трепетом в душе, крутясь в коридорах и неестественно улыбаясь в ответ на веселые шутки девочек и мальчиков.
Передав ключ завхозу Ашоту, мальчики и девочки вышли из школы. Анаит, почему-то, казалось, что сегодня они с Кареном будут вместе не долго, быстро расстанутся. Почему, вдруг, так показалось, Анаит не поняла. Отделившись от группы, они пошли, не промолвив ни слова, по белеющей дороге домой. Карен, как бы между прочим, сказал,что после выпускного вечера он сразу уедет в Казахстан, в Кустанайскую область, к дяде. Анаит так внезапно остановилась, будто в темноте наткнулась на стену.
– Как? В Казахстан? Ты меня оставляешь одну?
– Так нужно, Анаит.
– А я? Что я буду делать без тебя?
– Поскучаешь несколько месяцев.
– Тебе легко сказать -"Поскучаешь…" Я без тебя здесь умру.
– Я должен ехать… Обязательно должен ехать. Иначе…
– Иначе, что? – сразу выдала Анаит, – ты от меня ничего не скрывай. Ты больше меня не любишь, да?..
– Нет, люблю, Анаит, потому и уезжаю, что люблю… – Он немного помолчал, потом добавил задумчиво: – Все было бы так легко, если б я тебя не любил… Если бы так было, я бы никуда и не уехал....