Страница 11 из 18
Экономика права относится к экономическому учению – институционализму. При этом соединение экономики и права связывается с именем Нобелевского лауреата Р. Коуза и предложенного им понятия транзакционных издержек, определяемых, например, как издержки ведения экономической системы[87]. Одним из наиболее известных институционалистов, рассматривающих экономику права, является американский судья Ричард Познер. В его трудах, в том числе, переведенных на русский язык[88], он исследует экономическую эффективность тех или иных норм американского права. Это исследование касается не только правового регулирования договорных отношений, Р. Познер подводит экономическую основу под законы о расовом равенстве, уголовные кодексы отдельных штатов, избирательное законодательство. Однако, оговоримся, что, будучи одновременно и судьей и одним из самых известных современных американских юристов, Р. Познер в одной из последних своих работ осуждает влияние юридической науки на судебную практику и недостаточное обратное влияние[89].
Вопрос о правовом обеспечении (регулировании) экономической функции государства тесно связан с вопросом о взаимодействии экономики и права. Эти системы взаимосвязаны. Г. А. Гаджиев справедливо пишет, что «одно и то же явление реальности может быть осмыслено экономически, либо юридически»[90]. Действительно, правовые явления отражаются в экономике и, наоборот, экономические – в праве. Существуют как юридические последствия экономических явлений, так и экономические – юридических. Вместе с тем экономические и юридические категории нетождественны. Например, договор как экономическая транзакция не тождествен гражданско-правовому договору, это различные аспекты договора как общественного явления, но эти аспекты внутри, соответственно, экономики или права имеют самостоятельное значение.
Хотя экономический анализ права, во многом основывающийся на идеях Р. Коуза о транзакционных издержках, стал весьма популярным среди как экономистов, так и юристов, однако подлинная ценность открытий Р. Коуза состоит не только и не столько в определении влияния экономики на право, сколько наоборот, в выявлении влияния права на экономику. Знаменитая цитата Т. Бетелла «Маркс поместил телегу экономической науки перед лошадью правоведения. Для некоторых правоведов это, на первый взгляд, выглядело так, будто дисциплина, именуемая теорией экономики и права, пытается найти новые обоснования для того, чтобы сделать то же самое. … Но в конечном счете самым важным результатом этой теории было то, что она привлекла внимание к фундаментальному обстоятельству: когда вещи находятся в собственности, их можно эффективно использовать, а когда они ничьи, то их используют расточительно, а издержки на передачу их тем, кто их ценит выше, оказываются чрезмерно высоки. Коуз под конец вернул лошадь на надлежащее место»[91]. При этом Т. Бетелл имеет в виду нобелевскую речь Р. Коуза, позже изданную как статью Чикагским университетом. По утверждению Р. Коуза, «то, что продается на рынке – это не физические блага (как это часто предполагается экономистами), но права совершать определенные действия, а права, которыми лица владеют, определяются правовой системой … правовая система обладает глубоким воздействием на экономическую систему и с определенной точки зрения можно сказать, что управляет ею»[92]. Таким образом, даже в основе экономического права не лежит теория о примате экономики над правом.
Весьма справедливо замечание Г. А. Гаджиева в отношении роли оценки экономической эффективности при принятии судьями решений о том, что «юристам становится очевидно, что в понятии «эффективность» как обязательной для судьи норме кроется слишком много рисков, связанных с избыточным релятивизмом, вступающим в конфликт с требованием правовой определенности и предсказуемости судебных решений»[93]. Подобное объясняется, как представляется, тем, что государство – это не экономическое, а политико-правовое образование. Нормы права принимаются в рамках правовой системы, а не в рамках экономической, и поэтому экономическая эффективность не может служить главным критерием их оценки.
Таким образом, государство объективно различными способами и методами участвует в экономике, реализуя свои конституционно установленные цели. Для такого участия используется ряд юридических и экономических институтов, среди которых центральным является государственная собственность.
В соответствии с ч. 2 ст. 8 Конституции РФ в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности.
Проблема юридической оценки понятия формы собственности не нова для российской правовой науки. Ю. С. Гамбаров писал, что «борьба с коллективной собственностью во имя частной привела … к чрезмерному распространению и столь же преувеличенной оценке преимуществ частной собственности». При этом ученый относил к коллективной форме собственности как государственную, так и акционерную[94], что конечно не соответствует современному делению, но, тем не менее, его утверждение предостерегает от абсолютизации идеи частной собственности, а высказанные аргументы в пользу преимуществ государственной формы собственности (эффективность государства как собственника и преимущества собственника, нацеленного не на извлечение прибыли из имущества, а на развитие экономики в целом[95]) сохраняют свое значение и для современного правопорядка.
Понятие формы собственности юриспруденцией воспринимается как экономическое и даже как технический термин, который «может стать в известных обстоятельствах угрозой такой основе права, какой всегда является право собственности»[96], являясь в то же время и для современной экономической науки понятием не до конца разработанным. В большинстве случаев, экономисты описывают формы собственности исходя из юридических особенностей осуществления права собственности публичным или частным собственником[97]. Близким к форме собственности понятием современной экономической науки является «режим права собственности» (индивидуальный или коллективной)[98]. Полагаем, что форма собственности, являясь ее внешним выражением, определяет те юридические проявления режима собственности, которые право связывает с принадлежностью собственности определенным субъектам.
Из статьи 1 Протокола 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. следует, что государство имеет право обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами. Статья 212 ГК РФ предусматривает возможность установления законом особенностей приобретения и прекращения права собственности на имущество, владения, пользования и распоряжения им, в зависимости от принадлежности его частному или публичному собственнику. Проявлением этой общей нормы, в свою очередь, являются нормы об особых договорах в отношении государственного или муниципального имущества с участием предпринимателей (государственные и муниципальные контракты, договоры аренды государственного и муниципального имущества, концессионные соглашения). С. М. Корнеев, рассматривая право на государственную социалистическую собственность в объективном смысле как институт, относил к нему нормы, устанавливающие особенности приобретения и осуществления права государственной собственности[99]. Л. В. Щенникова справедливо полагает, что идеи С. М. Корнеева о государственной собственности имеют значение и в современный период[100], поэтому в широком смысле к институту публичной собственности можно отнести и нормы об особых договорах, регламентирующих приобретение и осуществление права государственной или муниципальной собственности. Следует отметить, что в названных договорах проявляются принципы реализации права публичной собственности, указанные Г. А. Гаджиевым и другими авторами: принцип целевого назначения и использования; принцип публичности (открытости). При этом в принципе публичности включает: «а) доступность, прозрачность информации и б) возможность государственного, общественного контроля за использованием публичного имущества»[101].
87
Там же. С. 529.
88
Познер Р. А. Экономический анализ права. В 2-х т. / Пер. с англ.; Под ред. В. Л. Тамбовцева. СПб., 2004.
89
Posner R. A. Divergent Paths: The Academy and the Judiciary. Cambridge, 2016.
90
Гаджиев Г. А. Право и экономика (методология): Учебник. М.: Норма, 2016. С. 16.
91
Бетелл Т. Собственность и процветание. М., 2008. С. 439.
92
Coase R. H. The Institutional Structure of Production//Occasional Papers from The Law School The univeristy of Chicago. No. 28. P. 10 // URL: http:// chicagounbound.uchicago.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1033&context=occasional_papers (дата обращения 09.05.2016).
93
Гаджиев Г. А. Право и экономика (методология): Учебник для магистрантов. М.: НОРМА, 2016. С. 35, 36.
94
Гамбаров Ю. С. Особенная часть гражданского права. Вещное право. СПб., 1909. С. 105.
95
Там же.
96
Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. 5-е изд., перераб. М.: Статут, 2010. С. 223.
97
Экономическая теория: Учебник для бакалавров / Под ред. Е. Н. Лобачевой. М., 2012. С. 48; Экономическая теория / Под ред. И. П. Николаевой. М. 2008. С. 43.
98
См., например: Одинцова М. И. Институциональная экономика. М., 2007. С. 159 и далее.
99
Корнеев С. М. Право государственной социалистической собственности в СССР // Избранное / Сост. и науч. ред. П. В. Крашенинников. М., 2012. С. 69, 70.
100
Щенникова Л. В. Учение С. М. Корнеева о праве собственности и справедливость // Проблемы современной цивилистики: Сб. статей, посвященных памяти профессора С. М. Корнеева / Отв. ред. Е. А. Суханов и М. В. Телюкина. М., 2013. С. 142–148.
101
Конституционная экономика / Под ред. Г. А. Гаджиева. М.: Юстицинформ, 2010. С. 94.