Страница 4 из 17
тут надо окончательно - и только
потом определить кому и сколько.
50.
Прощай, друг Павел, в худшие края
отправившийся, там тебе не будет
ни ампул счастья, ни труда благого,
ни стыдных здешних радостей в которых
сподвижница твоя сидит тут, блядь,
пьянющая, подмигивает мне -
ее делили мы с тобой при жизни,
так что ж не позабавиться на тризне.
51.
Крик, шум. Визжали женщины, мне кто-то
несильно в морду, я кому-то в морду
и даже протрезвел чутка. Потом
сел, плакал, угрожал, винился, пил,
все как-то позабыли про меня,
свои пошли меж ими разговоры,
трезва Марина, сквозь дрожащи слёзы
смотрела на меня в упор и так
уныло, преданно, что мне неловко стало,
не может быть, чтоб так меня желала?
52.
Мы расходились медленно, была
ночь мутная, мне плохо было, но
смог пересилить дурноту свою,
за вами увязался легкой тенью
и проследил. Ты, жившая в Кузьминках
в панельном старом доме у оврага,
казалась мне опаснее той прежней,
незнаемой, таинственной, кого
искал так неудачно. Дом стоял
и я твою окрестность узнавал.
53.
Ты обросла приметами из жизни
теперешней, всегдашней, настоящей,
и стало ощутимо мной твоё
присутствие, сходились, расходились
в пределах МКАДа наши расстоянья,
я сразу понял до конца опасность
наставшую...
Такая стала ясность.
II. часть.
1.
Я начал осторожничать сменил
замки - а что, вдруг сохранила ты
ключи с времен тех давних, когда я
ждал, к дому подходя окно увидеть
раскрытым, освещенным - гостья в доме
и, значит, счастлив я, тобой любим,
но и сейчас сквозь страх и неприязнь,
почти надеюсь - вдруг увижу свет,
где быть его не может, тёплым, жёлтым
залитое пространство. Передерну
затвор, в квартиру крадучись войду,
сам погасить забыл, сам смерти жду.
Играюсь сам с собой в дурные игры,
где выиграть нельзя - такие выбрал.
2.
Декабрь к концу катился. Новый Год
маячил невдалёке, и казалось,
что хватит мне событий с этой датой,
почти прошедшей, что-то ведь зависит
от наших мет, границ и потому
до января затишье обеспечат
мне боги зимние. Оборонят, подлечат.
3.
А там я, отлежавшись, отоспавшись,
сам захочу движухи, сам начну
ломиться в двери, донимать звонками,
сам погоню событья в хвост и в гриву,
сам подчинюсь им полно, торопливо.
Но мне пришлось в остатках декабря
заняться делом и пропасть за зря.
4.
Я спал полдня и снег летел с небес,
заваливал дороги, подоконник
и тот сугробом стал. Когда проснулся
уже было темно и голова
со сна болела. Ночь и день равняя
сбиваем время с толку и оно
щадит нас. Я встал, чаю заварил,
я жадно папиросу закурил.
5.
Тогда и позвонила мне Марина,
был голос ее слаб и с придыханьем
отчаянным поведала она,
что зван я на прочтенье завещанья
покойника. Нотариус просил
к шести быть завтра, но она меня
ах, просит, молит ей назначить встречу
с утра, ну или днём, как пожелаю
и как смогу - ей переговорить
со мною надо, это важно... важно,
гудки вслед запипикали протяжно.
6.
Я ей перезвонил. Куда, когда
подъехать? - Я сама приеду. - Ладно,
тогда в двенадцать. Хорошо? - Да. Буду.
Я посмотрел на грязную посуду.
7.
Она пришла. Я раздраженно, робко
ей руку протянул, мы не встречались
с тех самых похорон. - Ну, проходи,
не стой в дверях. Чай будешь? - Нет, неловко
мне отвлекать тебя. - Я ничего
не делал, ждал, сидел, смотрел в окно. -
Но всё равно. Я с неприятной темой,
я с просьбою. Могу я попросить? -
Попробуем, давай, я как бы джинн,
а ты как Алладин. - Или как Волька.
Хотя мне страшно, не смешно ни сколько.
8.
Я всё про Пашу, про его дела,
ты знаешь, он оставил завещанье. -
Которое сегодня нам прочтут? -
Его. - И что? - Зачем он написал
его, что в нем такое? - Я не знаю,
послушаем сегодня. - Точно ты
не знаешь? - Зуб даю. Тебе оставил
конечно всё имущество он. - Мне
оно б досталось и без завещанья,
одна родня, сестра я у него. -
Ну, я тогда не знаю. - Обещай,
что, если он оставил всё тебе,
ты мне поможешь, у меня есть сын,
от армии, чтоб откупиться надо
мне двести тысяч, больше не прошу,
отдать их не смогу, пусть это будет
не в долг, а в память Паши, а квартиру
бери себе, мне ни чего не надо
мне только б сына уберечь от ада
армейского, ты мне поможешь? да? -
Готов помочь, служить тебе всегда.
9.
Но только это бред. С чего б ему
мне оставлять наследство. Разве книги -
он написал, чтоб мне достались книги. -
Я их отдам тебе и так и так,
они, считай, твои. - Считай, квартира
твоя. Чужого мне не надо. Вы
поссорились? - Когда он с этой шлюхой
встречаться начал, я к нему пришла,
одуматься просила. - Представляю,
я хохотнул, - реакцию его. -
Нет, ты не представляешь, он меня
избил. - Вот как? - Тут шрам остался. - Вижу. -
О, как я эту суку ненавижу.
10.
Меня избил он, выставил за дверь,
ключи отнял, не соглашался видеть
и на звонки не отвечал, ходила
к нему, он не пускал, тогда со зла,
он и сказал, что всё тебе оставит...
всё достоянье... Я тебе готова
служить, я буду приходить сюда
и убираться. - Ничего такого
не надо. - Ты сиди, я прям сейчас
всё сделаю, управлюсь до пяти
и вместе мы пойдем, нам по пути. -
Не стоит право. - Как ты тут живешь,
где тряпка, швабра, мыло, губка, ёрш.
11.
Сидел, читал, смотрел, она металась
по кухне и прихожей, пыль столбом
стояла и откуда в этом малом
тщедушном тельце столько сил, совсем
не запыхалась, будто только надо
ей тяжкого семейного уклада,
чтоб счастливо скончать благие дни.
Такие доживают жизнь одни.
12.
Потом мы пили чай, о том, о сем
болтали. Развлекался я похабной
и потаенной мыслью - писку, визгу
вот будет если сисек жидкомясых
коснуться мне, испачканный в варенье
поцеловать рот, руки запустить
под юбку - отбиваться будет слабо,
слабеюще - потом решит остаться,
чтоб заново, где были мы, прибраться.