Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 42

-Мила, поспи с ней сегодня? Хорошо?

-Хорошо.

Девушка никак меня не называла. Для "дяди" я был всё же молод, разница в возрасте у нас была самое большее - лет пять. А по имени она меня звать ещё стеснялась, опять же из-за разницы в возрасте. Всё-таки мы не сверстники. Странное дело. Мне сейчас двадцать первый год, ей лет пятнадцать-шестнадцать. Она не на много старше Дарины, года на два-три. Но и лицом, и станом девушка выглядела вполне взросло. В той, довоенной жизни я бы уже начал за ней ухаживать, пусть и без каких-то скорых намерений. Да и она скорее всего стреляла бы в меня глазками. Но сейчас мне почему-то казалось, что между нами разница в полтора-два десятка лет. Я смотрел на неё как на ребёнка, а она это чувствовала в глубине души. Как только Милана легла рядом с Дариной, та прямо во сне повернулась на другой бок и уткнулась носом в плечо девушки, обхватив её руку. Она так истосковалась по простому человеческому теплу, что даже сквозь сон его нашла. Мила поправила кофту на девочке, погладила по волосам. Я немного расслабился. Теперь хоть есть кому на время оставить Дарину. Сам тихонько прошёл к двери и стараясь не скрипеть немазанными петлями выскользнул на улицу. Было уже совсем темно и Месяц взошёл, освещая лес зыбким серебристым светом. Светиславыча не было видно, наверное за избушку отошёл, "до ветру". Но я тут был не один. В густой тени избушки сидел Вторак, которому выпало дежурить первому. У него было своё оружие - самозарядная винтовка словенского производства с оптическим прицелом для точной стрельбы. Это обстоятельство привлекало моё внимание, и не просто так. У стрельцов штатными были обычные словенские двух с половиной-линейные самострелы, у нас, бронеходчиков - их укороченные разновидности. Так же стрельцам положены были двух с половиной-линейные ручные пулемёты, по две штуки на отделение. В тяжёлых полках на обычные самострелы вешали подствольные картечницы, на каждое отделение давался ручной трёхлинейный пулемёт. А вот такие дальнобойные фузеи под трёхлинейный пулемётный патрон были на вооружении гренадёрских частей, которых было всего несколько отдельных эскадронов на всю амурскую рать. Ещё у них были трёхлинейные самострелы, которые хоть и тяжелы, но крошат всё в капусту. Не считая положенных гренадёрам ручных и станковых ракетомётов. Они же, гренадёры, были заточены на борьбу с бронетехникой. Вот только у маньчжур бронетехники было больше, чем у нас гренадёров. Получается, что Вторак из них? Хотя такие же фузеи и у отрядов особого назначения были, и у княжьих дружинников. Да и в той мясорубке, что только отгремела, любой мог таким оружием завладеть. Я не стал нервировать часового. Сходил за избушку, разминувшись со Светиславычем, вернулся. Дёмин улёгся спать. Ждан тоже уже спал рядом с Милой и Дариной. Я проверил предохранитель самострела, стараясь не потревожить девочек лёг рядом с Дариной и постарался уснуть.

В два часа ночи меня разбудил Светиславыч. Я кое-как проморгался, взял оружие и пошёл на улицу. Месяц уже клонился к верхушкам деревьев, свет его из серебристого стал жёлто-оранжевым. Оглядев опушку леса, я потянулся, присел несколько раз чтобы рзогнать кровь по жилам, и сел на то же место, где в начале ночи сидел Вторак. Отсюда было видно всю поляну. Хорошее место. Над травой висели блины тумана, было холодно и сыро. Под утро совсем затянет. Я глядел поверх тумана, но больше вслушивался в звуки леса. В голову лезли разные мысли. Сумеем ли пробраться в Союз? Наверняка наша вылазка наделала шума, заставы усилены. Правильней будет залечь на дно и переждать суматоху. Не настолько уж мы великие птицы, чтобы из-за нас напрочь всё перекрывать на месяц. Несколько дней поищут и успокоятся. Конечно, со своим переодеванием мы насовцам подмочили славу, но крайний всегда найдётся и в него уйдёт весь заряд начальственного гнева. Кого-то отправят в лагеря или даже расстреляют, а потом всё устаканится. Меня напрягала мысль о том, что Дарине потребуется лечение как тела, так и души. Как тот жирдяй сказал? "Опять к себе вызвал"? Значит лысый девочку не один раз к себе таскал? Вот падаль! Боюсь даже представить, что он с ней... Ёшки-матрёшки, даже затрясло от ярости. Искалечил ребёнка, а сам легко отделался! Ну попадём мы в Союз. Ну а дальше? Денег у нас нет, родни в союзе тоже нет. На копеечное пособие беженцев с голоду не подохнешь, но и только. Дарину надо лечить, надо учить. На это нужны деньги. Без подданства на хорошую работу не устроишься, да и профессии у меня нет, кроме командира бронехода. В словенскую рать не берут лиц без союзного подданства, это во-первых. Во-вторых у них другие обычаи, устройство, образ мысли и даже способы действий отличаются. Машины новые, не то что наше старьё. Кто ж меня будет переучивать? Получать подданство долго и кому попало его не дают. Я слышал, что люди годами живут по временным разрешениям. Подданство быстро дают за какие-гибудь заслуги, редким и ценным умельцам, выдающимся гимнастам и прочим художникам. Сразу - нет. Есть выбор осесть в другой стране, не в Союзе. Но опять же кто будет оплачивать проезд и обустройство на новом месте? Чернобогова задница! Никаких просветов. Однако чтобы ломать голову о житье-бытье в Союзе надо для начала туда попасть живыми и желательно здоровыми. Главное - вырваться из ловушки, в которую превратилась моя Родина. В тяжких раздумьях два часа пролетели быстро. Я разбудил Вторака, а сам завалился спать. Видно тело поверило в относительную безопасность и хотело отоспаться. Тем более чувствовалась простуда, которую я наверное подхватил в осеннем лесу. Знобило. Проснулся уже днём. Тело ломило, рёбра ныли. Сходил за избушку и после таких невеликих усилий покрылся холодной испариной. Мила варила что-то на печке, Дарина только что проснулась и сонно тёрла глаза кулаками. Я сел на топчан, съежившись, как мокрый воробей. Светиславыч внимательно посмотрел на меня и протянул:

-Эээ. Да ты вроде как заболел?

-И немудрено... Кхе-кхе-кхе!.. Ночевать осенью под ёлкой не очень полезно для здоровья.

Кашель тупыми иглами ткнул в рёбра и лёгкие. Прямо по топчану ко мне подошла Дарина, села рядом на поджатых ногах и потрогала мне лоб ладонью. Всё это серьёзно и молча. Вообще, за всё время я от девочки услышал всего несколько слов. Она покачала головой и сказала:

-Горячий.

Милана отвлеклась от приготовления пищи и тоже подошла ко мне, чтобы потрогать лоб. Согласилась с девочкой. Светиславыч сходил на улицу и вернулся с флягой кварты на четыре. Во фляге была вода. Мила оторвала от старого платья полосу ткани, намочила и протянула мне:

-Вот, положите на лоб и ложитесь отдыхать. Дядь Яр, тут поблизости ива растёт?

-Не знаю. Сейчас посмотрю. А зачем?

-Кору заварить. От жара.

-Понял.

Светиславыч ушёл за корой. Я лёг, положил холодную тряпку на лоб. Начинало знобить, было одновременно холодно и жарко. Даря укутала меня каким-то армяком и осталась сидеть рядом, обняв коленки. За столом сидел Ждан и перебирал патроны из стрелецкого пояса. Я заметил, что девочка смотрит на него со смесью страха и... отвращения что-ли? А ведь и на Вторака она вчера так же смотрела, я вспомнил. Только на Светиславыча она смотрела более-менее спокойно да на Милу, но та - девушка. Оно и понятно, ей теперь все мужчины противны и страшны, после того лысого. Вот же Чернобогово семя! Если бы можно было ту тварь сто раз убить, то сто раз и убил бы! Да! Отправил бы за Калинов Мост, потом снова и снова! Туда, к Ящеру! Вон его зубастая морда как злобно скалится, требуя себе пищи из душ! Нет! Не хочу туда! Не сейчас! Дарина!! Я вздрогнул и пришёл в себя. Кажется впал в забытьё. А это Даря тормошила меня за плечо, а Мила протягивала кружку с горячим отваром. Я дрожащей рукой взял снадобье, пригубил. Какая горечь! Но надо пить. Другого ничего нет. Кое-как допил и без сил опустился на топчан. Даря снова меня закутала. Я велел ей отсесть от меня чтобы не заразиться, но она только помотала головой. Вся в мать. Тётя Света тоже упрямая была. Но надо же было расклеиться в самое неподходящее время.