олнце моё, взгляни на меня...

Белов Александр Евгеньевич

олнце моё, взгляни на меня...

А что мне надо?

Да просто свет в оконце.

А что мне снится?

Что кончилась война.

Куда иду я?

Туда, где светит Солнце.

Вот только, братцы,

Добраться б до темна...

Глава 1.

-По машинам!!.

Пронёсся вдоль вереницы начальственный рык. Наряды, до того стоявшие возле своих бронеходов, словно вихрем подхватило. Секунда-другая и уже глухо звякают закрывающиеся дверцы. Почти одновременно взрыкивают двигатели, выбрасывая из выхлопных труб струи вонючего синеватого дыма. Резко трогается, качнув пушкой, первый бронеход, за ним второй, третий, четвёртый и вскоре вся вереница прёт по насыпи рыча движками и лязгая звеньями ходовых цепей. Я сижу на своём начальственном месте в башне одного из ползущих по дороге бронеходов и разглядываю в обзорник окружающую природу. Смотреть особо и не на что. По обе стороны от дороги тянутся поля, сплошь покрытые не убранной вовремя масличкой или чем-то похожим. Что поделаешь - четвёртый месяц войны перевалил за середину, мы терпим одно поражение за другим и заниматься уборкой урожая просто некому. В Амурском княжестве не осталось ни одного поселения без разрушений, почти всё пространство захвачено врагом, сотни тысяч жителей некогда цветущей страны вынуждено стали беженцами, а десятки тысяч погибли, и далеко не все из погибших были бойцами.

Как ни грустно и тоскливо признавать, но мы проигрываем войну. Воеводы собрали остатки войск чтобы, как оно говорит, нанести врагу решающий удар. Здорово, конечно. Только думается, что будет удар отчаяния. Все это понимают, хоть и не говорят вслух. И даже страха нет. Страх пропал после трёх месяцев тяжёлых боёв, постоянного недосыпа и напряжения. Осталась только решимость - победить вопреки всему или умереть с честью, как и подобает солдатам. Громко звучит, но такова явь, по крайней мере для нашей не очень уж и большой вереницы. Мы - третья сотня бронеэскадрона Добровольческого войска.

В звуковиках шлема сквозь шорохи помех раздаётся:

-Внимание!. Рассредоточиться!.

И впереди идущие машины начинают расходиться веером влево и вправо, съезжая прямо в жёлтую масличку или как там егё. Я тоже приказываю машинисту-водителю:

-Лопатин, влево!

Бронеход ныряет с невысокого откоса и устремляется вслед за другими машинами, выбрасывая из под ходовых цепей комья чёрной земли. Я, конечно, этого не вижу. Так всё должно выглядеть со стороны. Зелёные туши бронеходов ползут, оставляя чёрные ленты следов на полях. Впереди то, что когда-то было большим поселением. В обзорник уже различимы развалины крайних домов. Это - наш рубеж боя. За бывшим поселением большая пустошь, а за ней линия обороны маньчжуров. Я оторвался от глазков обзорника чтобы сравнить карту и местность. Вроде похоже. Оглядел внутренности башни. В полумраке блеснули глаза наводчика и мне на секунду стало горько - парень приехал на чужую войну и ежеминутно рискует жизнью, при том что сам не росс, не даур, а самый что ни на есть сяньюн. Брат, блин, по разуму. Он уставился на меня, я подмигнул в ответ. Снова ожили звуковики:

-Звено один - занять левый край. Звено два - занять середину. Звено три - занять правый край. Выходим на рубеж боя...

Снова пришлось браться за обзорник и уточнять направление для машвода. Наше первое звено оставляло то, что осталось от поселения, по правому борту. Было больно смотреть на место, где совсем недавно кипела жизнь, а теперь руины тянут к дымчатому небу руки обгорелых столбов. От поселка осталась только точка на карте. И вот неподалёку от этой точки скоро состоится решающее сражение. По дороге сюда я видел множество людей, машин. Пропылённые стрельцы на своих ББМках, пушкари-самоходчики, чумазые как и мы. А ещё броневики лёгой пехоты и грузовозы с ополченцами. Их-то куда? Наверное на края сунут. Вся эта прорва стекалась сюда, в окрестности бывшего поселения. Как говорили нам перед началом дела "Кобра" - на нашем участке будет отвлекающий удар. Замысел такой: мы ударим, маньчжуры бросятся собирать подкрепления с намерением заткнуть прорыв, а в это самое время особые подразделения проведут своё жутко тайное дело. Победа. Ура. Вот только сомневаюсь я что "особняки", пусть и сверхкрутые, смогут выиграть войну. Так не бывает. Выигрывает войну пехота, занимающая вражеские столицы. Пока по их улицам не протопал какой-нибудь Ванька или Ляо в пехотной робе и с самострелом - война не выиграна. Во всех других случаях может иметь место что угодно. Перемирие, соглашение, отступление. Но не победа. Так говорит военная наука.

Пока я размышлял, бронеход резко тормознул. Если бы не шлем, то мне бы понадобился врач. При ударе башки о броню башни мне показалось, что броня загудела. Или это гудела голова? Лопатин, чтоб тебя!!. Шипя от боли я открыл крышку над головой и выглянул наружу. Свежий воздух пьянил. Скоро лёгкие будет рвать пороховая вонь, и тогда глоток чистого воздуха покажется недостижимой мечтой. Впереди на вёрсты раскинулась степь, край её терялся в пылевой дымке. Глянул на часы. До времени "Н" ещё минут двадцать. Оглянувшись, я быстренько отсоединил разъём переговорного устройства и выбрался на броню. Проверил снарядные коробы самозарядных пушек, обрывком ветоши протёр бронестёкла обзорника и прицела. Краем глаза заметил, что многие начальники последовали моему примеру. Нервы у всех не железные, а так хоть какое-то отвлечение. Я ещё на крышке механика стёкла протёр и полез обратно в башню. Подсоединил ПУ, глянул вверх и в этот миг над головой зашумело. В сторону вражеских войск через полнеба протянулись хвосты ракетных выхлопов. Началось.

Перед тем как захлопнуть крышку я выглянул вперёд. Где-то там на вражеских стоянках сейчас распухали огненные шары, сквозь полуденный воздух уже накатывал грохот, потянуло гарью и какой-то кислятиной. Залповые ракетомёты поистине страшное оружие, когда применяются больими количествами. Установки, которые сейчас выпускают последние боекоукладки, собирали по передовой чуть ли не поштучно. С самого начала войны именно на них маньчжуры деятельно охотились, уничтожив немало единиц. Вот теперь ракетомётчики и отрываются напоследок, потому что ракет больше нет. Им свезли всё, что смогли найти. Сейчас вот они жахнут, своими руками подорвут матчасть и пойдут в бой как обычная пехтура. Я пощёлкал плашкой внешней связи, но в шлемозвуковиках только шипело и визжало. Глушилки включились, уж не знаю - наши или вражеские. Я велел наводчику наблюдать, а сам опять открыл крышку и стал смотреть в небо. Сигнал к атаке (самобытно) повторят красной ракетой. А небо-то красивое. Мягкая дымка, голубые края, постепенно сходящие в тёмно-синий кругозор. Ярило яркое, но уже не жгучее. Люблю такую погоду - не жарко, но ещё и не холодно. Ветерок тёплый, ласковый. Начало осени. Пора стихоплётов и сказочников... Расчерченное дымными хвостами ракет небо бесшумно пересекает красная звёздочка. Время "Н"! Оборачиваюсь на приближающийся прерывистый свист. Проносятся звенья ударных винтокрылов, прямо над нами начиная стрелять по только им видимым целям. Захлопываю крышку, напоследок глотнув чистого воздуха. Вперёд! Говорю в ПУ:

-Лопатин, вперёд на полный!. Тянь, работаешь самостоятельно по готовности!

А сам перелезаю на место наводчика высотной установки. Не хватает людей в наряде, приходится совмещать обязанности. Мой бронеход один из немногих имеет в названии букву "А". Это значит, что он оборудован высотной башенкой со спаренными самозарядными десятилинейками. Из-за них боезапас основного орудия снижен, так как на месте дополнительной боеукладки в задней части башни установлены те самые высотные пушки. Устаревшая придумка, но иногда и она полезна. По винтокрылу, например, влупить, если он умудрился прохлопать бронеход и не сжёг его ракетным залпом. Или по лёгкой броне дать, если она настолько дурацкаяая, чтобы лезть на передний край обороны. В городах хорошо из них по надстроям работать, потому что почти совсем вверх стволы можно задрать, а десятилинейные бронебойники на расстоянии до двухсот пятидесяти саженей вышибают кирпичи из обычной кладки. Одна очередь выносит почти квадратную сажень стены обычной многонадстройки. Вобщем нужная вещь иногда. Дорога ложка к обеду.