Страница 8 из 12
Рака с мощами св. Саввы.
Благовещенский собор Лавры
Но эта легенда и предание поучительное, несомненно, важное, а исторический факт состоит в том, что преподобный Роман Сладкопевец, очевидно будучи сирийского происхождения, начал составлять совершенно удивительные богослужебные песнопения – кондаки. Кондаки были очень сложны по структуре и не менее сложны для исполнения. Роман Сладкопевец изображается на иконе на амвоне и иногда – это редкая иконография – с золотой монеткой. Что за монетка? Она давалась в знак особой благодарности общины такому певцу, спевшему кондак, – что невероятно сложно! Это не была «зарплата», нет, но – символ благодарности, символ высокого служения, образ золотого слова и золотого голоса.
Препро́стое богослужение монахов
Однако очевидно: то, что требует высокой квалификации, не может быть массовым. Кондаки преподобного Романа со временем исчезают из богослужения. Они хранятся в рукописях, изучаются учеными, от них остался след в истории богослужения, но в полном своем виде они неисполнимы и невозобновимы.
Сложное для исполнения кафедральное богослужение в законченном своем виде также уходит из истории богослужения, оставляя в ней, как сокровища, свои следы, свои элементы. Магистральной линией развития богослужения после VIII века становится богослужение монашеское, Почему так происходит? Понять это достаточно просто: для того, чтобы сослужить епископу, нужны диаконы, иподиаконы, нужны обученные певчие, канонархи – не каждый маленький городок, селение, деревня может такое обеспечить. А в монастырь уходят люди разных сословий и разного уровня образования, иногда совершенно без оного – так, мы помним из древнего патерика такого святого, как Павел Препростый, человека в высшей степени простого, почти как те неграмотные галилейские рыбаки, которые потом мир перевернули апостольской проповедью и силой Христовой, – и таким вот «препростым» инокам, конечно, не под силу петь сложные гимны. И поэтому в монастырях создается другой тип богослужебных песнопений: по образцу. Выучиваешь образец, а по нему поешь – много и долго. Скажем, к десяти песням Священного Писания, которые воспеваются вначале отдельно, начинают со временем припеваться маленькие строфы, куплеты (в церковной терминологии – тропари): второй, третий, десятый тропарь поется точно так же, как и первый. Вот это пение по образцу и возобладало в нашей богослужебной системе в виде канона.
Богослужение городского монашества. Студийское слово в русской традиции
Кроме палестинского отшельнического монашества в истории богослужения особенную роль сыграло монашество городское. Одной из значительных по своему влиянию на богослужебную традицию городской обителью стал Студийский монастырь в Константинополе. Этот и другие монастыри в IX веке сыграли особую роль в складывании богослужения, здесь осуществился богослужебный синтез: соединение иерусалимской (палестинской) и константинопольской традиций. Иерусалимский и Студийский уставы отражают ни в коем случае не разные, не противоположные друг другу, а чрезвычайно близкие традиции – это родные, в крайнем случае, двоюродные братья, в конце концов объединившиеся.
Городской монастырь существует в совершенно иных условиях, в ином быту, в данном случае – в близости к императорскому византийскому двору, и это отражается на его уставе: Студийский устав значительно мягче Иерусалимского. И сейчас мы можем это в очень малой степени оценить. По Иерусалимскому уставу, которому подчиняется литургическая жизнь Русской Православной Церкви, литургия Преждеосвященных Даров[26] в Великом посту может совершаться в среду и пятницу, а по Студийскому – во все пять будних дней. У нас действует и то, и другое: норма — это две литургии Преждеосвященных Даров в седмицу Великого поста, а возможность — это назначение ее в любой день, кроме среды и пятницы, – понедельник, вторник, четверг, но по какому-то важному случаю. Таким случаем может быть храмовый праздник, память чтимой иконы Божией Матери (например, икона «Божия Матерь Державная» очень часто попадает на великопостный период) или даже именины настоятеля. Еще пример: по Студийскому уставу в Петровский пост (как пост более поздний по времени возникновения и по отношению к Великому посту— дополнительный) в субботу и воскресенье можно было вкушать молочное – для монахов это грандиозное послабление! И в нашу церковную жизнь, в церковный обиход, в пастырские советы особая мягкость Петровского поста «перекочевала», несмотря на то, что в Иерусалимском уставе ничего подобного не отмечено.
Монашеская келья.
Костомаровский Свято-Спасский женский монастырь
Вот на этих примерах и можно почувствовать, что студийское слово, традиции этого необыкновенного и славного константинопольского монастыря в богослужении живут и в наши дни и непосредственно нас касаются.
Не нужно, однако, думать, что суть студийских традиций сводилась только лишь к смягчению «иерусалимских строгостей». Студийский монастырь дал двух величайших гимнографов, словами которых мы молимся до сих пор, – Феодора Студита и Иосифа Студита. Их тексты, в частности, сформировали триодный блок[27]; вообще все, что связано с Триодью Постной и Триодью Цветной, возникло в основном внутри студийской традиции: те слова, которые сейчас составляют красоту, сокровище великопостного богослужения, которые трогают и вдохновляют нас, родом оттуда.
Такую особенную миссию выполнил Студийский монастырь. И в его стенах, его рамках осуществился синтез богослужебный иерусалимской и константинопольской традиций. Иерусалим дал нашу систему служб суточного круга, продолжительные службы, строгие постановления, бденную службу, с литией, с обширными назидательными чтениями, свою гимнографию и свои богослужебные тексты, а константинопольской традиции мы обязаны нашим чином литургии, ежедневными песнопениями триодного цикла, большей мягкостью, большей широтой во взгляде на богослужение. Также константинопольский обряд дал особую систему чтения текстов Священного Писания, так называемый лекционарий – прежде всего, триодного периода[28].
Русский след
Но не нужно думать, что история христианского богослужения имела лишь два полюса – Палестину (Иерусалим) и Константинополь. Нет, очень много было еще «участников процесса»: было влияние малоазийских Церквей, был Афон со своей мощной богослужебной традицией, со своим влиянием на нашу историю. Вот один из примеров внешнего, хотя, безусловно, не ограничивающегося одним внешним, проявления Афонского устава в нашем богослужении: на Афоне строили в храмах очень большие притворы, и по Уставу девятый час (это маленькая служба перед вечерней) должен вычитываться именно там: монашеская общинка собиралась в притворе, служили девятый час, потом входили в храм для совершения вечерни. И в нашем Уставе такая возможность – читать девятый час в притворе – сохранилась. Только осуществить это в каком-нибудь московском храме вряд ли возможно, поскольку притворы русских церквей, как правило, очень маленькие, община туда поместиться не смогла бы. Но вот каким-то удивительным образом этот афонский след – не мелочь, а след мощного богослужебного потока, след особенной традиции – удержался в нашем Уставе.
И опять свое грозное слово берет история: Иерусалимская, Константинопольская Церкви переживают очень трудные времена, хотя не исчезают вовсе (как, например, Церковь Египта – Александрийская Церковь), но грозные нашествия сметают иерусалимскую богослужебную традицию, Константинополь гнется, но выживает под ударами турок. И богатство православного литургического наследия переходит в другие страны, его воспринимают славянские народы – синтез, обогащение богослужений продолжается. Болгарские богослужебные книги принимаются на Руси, и начинается огромный и интереснейший этап формирования русского богослужения, включающий в себя и трагическую историю раскола.
26
Литургия Преждеосвященных Даров – литургия, во время которой предлагаются для причащения Святые Дары, освященные прежде – на предыдущей полной литургии по чину Василия Великого или Иоанна Златоуста.
27
То есть время церковного года от подготовительных недель Великого поста до Недели Всех святых, когда отправляются службы Цветной и Постной Триоди. Разговор о них – впереди.
28
Так, в триодном цикле соединились чтения, назначенные на воскресные дни Великого поста в Иерусалиме, и чтения назначенные на воскресные дни по Константинопольскому уставу. Но соединялись не «механически» – не было по два чтения из Евангелия, читалось одно, главное (темы их нам известны: о блудном сыне, о Страшном Суде и др.), но вторая традиция, второй лекционарий – набор текстов, читаемых на литургии, – остался в особенной форме в Уставе. Об этом по дробно поговорим в главе о Постной и Цветной Триоди.