Страница 9 из 12
Что такое был Раскол? Это была, помимо политической составляющей, борьба за обряд, как за догмат. Трагедия эта живет до сих пор, больше даже не внешне, а внутренне, в русском церковном сознании, и до сего дня, так же как и двоеверие, сохранение языческих суеверий при внешнем христианстве, остается проблемой российского народа и Русской Церкви. И в то же время существование старообрядческой богослужебной традиции, хотя бы в изолированном варианте, помогло сохранить сокровища древнего богослужения, древнего пения, чтения, и из этого источника тоже можно многое черпать сегодня.
История Раскола – нам учитель. Греки в то время (конец XVII века) были под турками, Русская Церковь была самой мощной, самой богатой и влиятельной в православном мире, и это давало свои очевидные плюсы и давало свои минусы: несуразные обычаи, ошибки в богослужебных книгах, деформация церковной жизни во многом на Руси произошли из-за изоляции, разобщения с другими Поместными Церквями, закрытости. А решать вопросы в одиночку, без совета, без обмена мнениями, скорей всего, было неправильно.
Спор о вере.
Живопись. Неизвестный художник. XVIII в.
Очень интересным вопросом является редакция богослужебного Устава на Русской земле. Преподобный Афанасий Высоцкий в XIV веке был командирован в Константинополь и создал совершенно особенный памятник – свод сравнения, особую редакцию восточных Уставов, которая называется «Око Церковное». Интересно, что, хотя из обихода этот памятник уже вышел, тем не менее «Око Церковное» и сегодня остается, как некий авторитетный первоисточник, средством разрешения богослужебных недоумений: когда что-то непонятно, надо смотреть туда (действующая редакция Устава, претерпевшая трансформацию, более противоречива и проблемна).
В истории Русской Церкви есть века пренебрежения Уставом, есть века кризисных явлений в церковной жизни, хотя, несомненно, святость, усердие подвига никогда не уходят из жизни Церкви, ни в XVIII, ни в XIX веке. И есть, конечно, некоторый пик, апогей решения богослужебных вопросов на Русской земле – это Собор Русской Православной Церкви 1917 года. На соборный суд тогда было вынесено огромное количество проблем, касающихся богослужебной жизни, – противоречий, несуразностей наших богослужебных книг, вопроса неосуществимости Устава, – проблем, которые, будучи так авторитетно и так подробно поставлены в начале XX века, промыслительным образом (мы смеем на это надеяться!) не были разрешены. Сегодня они решаются «частным» порядком, это область непрерывной работы, непрерывного исследования и поиска.
История складывания богослужебного Устава в Русской Православной Церкви создает для нас совершенно особую и поучительную ситуацию. Богослужебная традиция – это не та область, в которой надо ломать копья, лить кровь, как говорили старообрядцы «первого призыва», «за единый аз», то есть за одну букву, забывая о том, что христиане умирают за Христа, а не «за единый аз». Драма такого отношения, драма такой ноты церковной жизни не может быть нами забыта, должна быть прочувствована, пережита…
Итак, очень кратко и схематично резюмируя сказанное: уже ранние харизматические времена христианства дают главное в богослужении – принцип главенства Евхаристии и постепенно формирующееся богослужение времени, но – очень мало текстов; этот недостаток восполняют времена последующие. Эпоха «официального», негонимого христианства рождает богатую гимнографию, рождает монашескую традицию; два центра христианского мира – Иерусалим и Константинополь – каждый дают по знаменитому монастырю и по кафедральному образцу: Саввин монастырь в Палестине и Храм Гроба Господня (или Воскресения Христова) в Иерусалиме, и в Константинополе – Студийский монастырь и храм Софии Константинопольской.
История богослужебного Устава показывает нам многообразие традиций, многообразие форм при их таинственном единстве – единстве, которое берет начало в Тайной Вечери в Сионской горнице, когда ученики собираются вокруг Учителя, чтобы услышать: «Сие есть Тело Мое, которое за вас предается… Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас изливается… сие творите в Мое воспоминание»[29].
О человеческом и Божественном в богослужении
У человека, который внешне смотрит, изучает историю, в частности, богослужения, наверняка таится вопрос о том, насколько не случайно все, что в него попадает. Ведь когда мы видим, что что-то обуславливается историческими причинами, возникает соблазн сказать, что, в принципе, если бы исторические события сложилась как-то иначе, то и богослужение велось бы по-иному, что все это – «слишком человеческое», вечности, неслучайности тут нет. Так вот, она же все-таки есть. А как ее увидеть?
Случайно ли в русской литературе появился Пушкин, или Лермонтов, или Достоевский? С одной стороны, они глубоко не случайны, потому что рождены определенной культурой. С другой стороны, они глубоко индивидуальны. А индивидуальность не равна случайности.
В чем состоит этот вопрос? Богослужение – это дело Божие или дело человеческое? Дело Божие – это спасение рода человеческого. Творение и спасение рода человеческого. Слово Божие – это Священное Писание. Этого достаточно для богослужений, для спасения человека. Но человеку для жизни достаточны, например, хлеб и вода. Но мы варим суп, кашу, печем пироги. И Христос, когда встречал учеников, испек рыбу и предложил им рыбу и мед, то есть основное блюдо и… десерт. Поэтому оказывается, что есть главное, но человеку нужно не только главное…
И жизнь христианской Церкви в истории рождает очень многое. Это Божие или это человеческое? Это человеческое – ответ на зов Божий. Это сочинили люди, но люди определенного склада и определенного направления. Мы изучаем историю литературы или историю искусства. Случайно ли, что в Египте было такое искусство? Нет, это выражение истории, это выражение духа народа. Случайны ли мифы Древней Греции? Там масса интереснейших авантюрных сюжетов. Но что это такое? Это главный языческий народ, который был устроен таким особенным образом, что в определенный момент своей истории вышел навстречу Христу: больше всего мучеников в Древней Церкви было именно греков. Значит, в их язычестве было что-то, что это предугадывало, предсказывало. Их философия, мифология, их поэзия не сравнимы ни с чем иным. Даже грубые, военизированные римляне это оценили и смогли полностью перенять, послушно, как дети, хотя в военном и политическом отношении они были греков сильнее. Случайно ли такое проявление их духа? Нет, совершенно не случайно. Потому что это их индивидуальный ответ. На что?
Гора Афон зимой.
Фото. Всеволод Бабицкий
У греков это был ответ на созерцание мира Божия. Они удивительно воспринимали творение Божие, они проникали в законы мира, они же предугадали очень многое: ад и рай, посмертные мучения, гибельность греха. Конечно, они были язычниками, может быть, не самыми грубыми – у них не было регулярных человеческих жертвоприношений, они были эпизодическими, но все-таки греки очень отвечали на зов Божий – тот, который был возможен в рамках безблагодатного времени, полного только созерцанием мира Божия.
И в таком случае, случайно ли христианское богослужение? Оно не случайно, оно – индивидуально. Это ответ людей отдельных или отдельных народов, традиций на зов Божий. И этот ответ настолько красив, насколько красивы стихи Пушкина или романы Достоевского. Они не случайны, они просто индивидуальны, личностно окрашены. Поэтому иногда возникает искушение сказать, что это не основное, это дополнительное, это не главное, потому что «слишком человеческое». Конечно, не главное. Но это – выражение главного. Талантливое выражение главного – вот что такое история христианского богослужения.
29
См.: Лк. 22: 19, 20.