Страница 6 из 13
Выспался как никогда. Ощущение усталости прошло. Настроение улучшилось. Даже если эти таблетки просто для настроения, то и это хорошо.
Квартира пустая. Эти твари ушли. Жрать не оставили. Выпил ещё таблетку. Буду пить каждый день.
Таблетки понравились. Самочувствие улучшилось. Вроде, помогает. Изменений больше не ощущаю. Третий день смотрю на себя в зеркало. Ну, и рожа. Бледный, как смерть. Ничего, всё обойдётся. Надо сходить к Ивану. Может, посоветует что. Да и рассказать о себе было бы неплохо. Пусть старик порадуется. У него появился шанс для исследования человеческого организма. Пусть веселится и исследует.
Выпил ещё одну. Четвёртую. В память об Иване. Умер Иван. Или убили. Пришёл в дом престарелых, а они все на меня косятся. Молчат. Сказала одна бабёнка, что увезли гроб с покойным на городское кладбище. Могила общая номер девять тысяч семьдесят пять.
Надо съездить посмотреть, поклониться могилке. Настроение улучшается. Маруська заметила перемену. Косится, но молчит, переваривает моё улучшение здоровья, а то уже и гроб заказала. Сам слышал. Самый простой и дешёвый. Сволочь.
Ездил на могилку Ивана Алексеевича. Номер нашёл. Свежий холмик, но ни фамилии, ни имени нет. Жил человек – и нет человека. Вот как бывает. Не знаю – кто он и что он. Может, и не учёный вовсе, может, авантюрист, но моё самочувствие улучшилось, а это главное. А на его могилке даже фамилии нет, как у бродяги. Жил и не жил. Что оставил после себя? Пустота. Здесь пустота и там такая же пустота. Страшно. Таблетки вроде помогают. По крайней мере, пешком прошёл метров триста и не устал. Неделю назад дважды останавливался, пройдя меньшее расстояние. А в этот раз прошёлся от остановки маршрутки до могилы и не устал. Новое ощущение забытого старого.
Осталось два приёма. Проглотил предпоследнюю таблетку. Маруська в панике, косится на меня. Пройдоха. Обзванивает поликлиники, думает, я на лечение езжу, а я гуляю. Сегодня опять ездил на могилу Ивана Алексеевича. Только была одна могила, а сегодня пришёл – три новых холмика. И тоже с цифрами вместо фамилий. Мрёт народец. Ох, и мрёт. Если в день по три бродяги умирают, да хороших людей десяток, за год наберётся что-то около четырёх тысяч. Не многовато? Никогда не думал об этом. Населения вроде не убавляется, а кладбище растёт и растёт. Вроде народ собрался помирать весь. И молодые, и старые. На кладбищенских фотографиях – одна молодёжь. Куда мир катится? Ну, да как хотят. Своих проблем хватает. Маруська, дура, гроб не знает, куда девать. Привезли его и поставили у двери. Она, дура, весь вечер с ним носилась, не знала куда спрятать. Это мне пенсионер Вадик рассказал. В подвал унесла, сумасшедшая. Да я, может, её переживу, и гроб сгниёт. Так-то.
Выпил последнюю таблетку. Всё. Теперь всё в руках не знаю кого. То ли Бога, то ли дьявола. Надеюсь на лучшее. Хотя думки лезут в голову разные. Получил пенсию. Сходил на почту за нею сам. Хватит Маруське жировать за мой счёт. Она в шоке, а я чуть под хмельком. Взял чекушку, зашёл в кафе (в первый раз за последний год), выпил сто граммов, остальное отдал бродяге на улице. Поел от души, набил голодное пузо и, радостный, под хмельком завалил-с я к себе домой. А я ещё хотел уйти в дом старости. Чёрта с два! Я им устрою гулянки. Если что, завтра пойду, выпишу эту стерву. Найму адвоката и поставлю её на место. Не хватает ещё, чтобы она борзела.
Вышел из комнаты, тишина. На столе на кухне ужин. Самой нет. То-то же, ведьма полосатая. Рыжая драная кошка. Со мной не пошутишь. Я сейчас в полном порядке. Если что, в отделение милиции пойду. Выведу эту стерву на чистую воду. Я всё-таки медаль имею «Ветеран тыла». Меня даже в школу приглашают в День Победы. Нет, всё-таки молодец Иван Алексеевич. Вечная ему память!
Жду новой жизни. Новых ощущений. Волнуюсь. Вечная жизнь такая штука… Волшебная штука. Очень даже. Как это будет, не знаю. Слушаю себя. Ничего. Вроде не происходит ничего. Самочувствие, конечно, не сравнить с тем, что было неделю назад, а больше нет ничего. Однако шустрый я парень. Всё хочу сразу. Надо будет со следующей пенсии выделить деньги на памятник. Сходить ещё раз в дом престарелых. Узнать фамилию, может, родственник кто остался. Неудобно. Мы же люди. Пусть стоит памятник, как у всех людей. Жалко его. Вроде, лет шестьдесят или семьдесят прожил. Что-то хотел, что-то делал, кого-то любил, с кем-то дружил. Неужели не осталось ничего, кроме таблички с номером? Нет, надо помочь покойному. На днях схожу.
Весь в ожидании чуда. Маруська, собака, улыбнулась. Я скорчил рожу. Обиделась. Поделом. Выселю её. Вот с этого и начну новую неделю. А сейчас спать. Первый день бессмертия прошёл спокойно. Не умер. Жив. И это главное.
Второй день без таблеток. Настроение весёлое. Петь хочется и плясать. Внутри словно моторчик поставили. Во всех органах небывалый зуд. Всё шевелится. Неужели Иван Алексеевич и впрямь изобрёл эликсир жизни? Посмотрел на себя в зеркало и понял, почему Маруська косится на меня. Во-первых, исчезла бледность лица. На лбу было восемь морщин. Три глубоких, пять мелких. Так вот – остались только глубокие морщины. На щеках пробивается чуть заметный румянец. Лиха беда начало. Во-вторых, руки. Кожа на руках была дряблая, вся в каких-то квадратиках, сейчас же нет, подтянулась. Пальцы на руках приобрели естественный вид, а то были словно крючья. А теперь пальцы как пальцы. Надо писать дневник каждый день. Умер Иван Алексеевич, а дело его живёт. Вот оно. Результат налицо. Весь вечер щупал руки, ноги и лицо. Теперь буду описывать каждый орган. Для науки. Я первопроходец, а первопроходцам всегда тяжело. В животе и то урчит. Надо бы сходить в поликлинику. Пусть осмотрят. Кто я такой? Простой работяга. Всю жизнь на производстве. Правда, слесарь шестого разряда, да только к медицинской науке эта профессия имеет далёкое отношение. Эх, пойти бы в Академию наук, чтобы наблюдали. Вдруг осложнения какие начнутся – беда. Завтра же и пойду.
Сходил в поликлинику. Словесного говна поел. Подняли на смех. Один толстяк в белом халате так просто выпрыгивал из халата от смеха. Смеются, гады. Ещё врачи! Ещё, говорят, клятву Гиппократа принимали. Хапуги! Пользуются тем, что я пенсионер. Всё деньги выжимают. Самим-то платят с гулькин хрен. Так как узнал, что у меня пенсия ветерана тыла, так аж глаза загорелись. Вот пошла жизнь. Бывало раньше в поликлинике к ветеранам… да с распростёртыми объятиями.
Маруська исчезла. Куда запропастилась – одному чёрту известно. Второй день нет. Даже скучно. Хотел с нею в дурачка сыграть. Исчезла, словно испарилась. И ничего, зараза, не сказала.
Придётся искать врача. Платного. Деньжата есть. Откопаю свой НЗ, на даче в сараюшке спрятал. Однако нужен врач. Голова болела весь день. Мочился какой-то тёмножёлтой гадостью. Мочевой пузырь давит, а выходит капля. Режет, словно ножичком. Нет, эксперимент есть эксперимент. Кто его знает, чем кончится. Однако врач нужен. Завтра за деньгами в огород – и в платную клинику. Читал в газете рекламу: «Клиника определяет биологический возраст мужчины и женщины. Даёт рекомендации». Вот и славно, это в самый раз. Может, и мужик какой толковый попадётся. Всё-таки клиника платная. Хотя о чём это я? Везде одно и то же. Что за деньги, что без денег. В одном случае матом пошлют, а в другом улыбнутся, зубы поскалят, а результат такой же. С матом хотя бы экономия.
Невмоготу. Весь день лежал. В спину стреляет, в голове гул стоит. Что-то плохо мне. Маруська до сих пор не появлялась. И куда баба пропала? Лежу и с жизнью прощаюсь. Стоило за деньгами в огород съездить – и свалился без ног. Автобусы не ходят. Маршрутки тоже. Дорога вся разбита. Почти километр шёл пешком. Кругом разруха. Дачи грабят и жгут. Алкаши и тунеядцы всех мастей снимают с бесхозных дач всё, что можно оторвать и унести. И главное – не жалеют ничего. Если залезли в домик, то цветы на пол, старый телевизор в хлам, стулья сломать, стекло выбить. Ну, что за народ! Укради ты красиво. Возьми, что надо, а то ведь до чего дошли: моду взяли – по большому ходить в главной комнате. Наложат кучу и бумажки кругом разбросают, которыми свою задницу вытирали. Ох, и голова болит. И тошнит что-то. Завтра, как есть, пойду или «скорую» вызывать, или гроб из подвала выносить. То-то Маруська-сука рада будет.