Страница 78 из 88
Но тут их сбила с толку неожиданная находка. Бегая по осыпи, Манул вдруг начал рыть в одном месте щебенку и вскоре держал в зубах какой-то исковерканный темный предмет. Сорокин кинулся к собаке и отобрал его.
- Ильберс! Смотри! - закричал он. - Смотри, что нашел Манул. Это же бинокль Федора Борисовича!..
Да, это был бинокль, сплющенный, разбитый, изъеденный окисью.
Обрадованные находкой, начали копать глубже, разгребая руками щебенку и отваливая камни. Добрались донизу, но так ничего больше и не нашли.
Бинокль опять стал переходить из рук в руки, навязывая самые противоречивые мысли и догадки. Снова взялись за волосяной аркан. Бинокль был найден метрах в двадцати от предполагаемой линии, по которой находилась пещера. Как он здесь оказался? Надо полагать, Федор Борисович носил его на ремешке. Ну, ремешок мог истлеть, но тогда должно было остаться что-то от самого Федора Борисовича? Ничто не прояснилось, кроме одного, что Федор Борисович и Дина погибли именно здесь. Но вот где их теперь искать? Практически просто невозможно перекопать всю породу.
После обеда снова взялись за раскопку того места, где нашли бинокль. Сорокин вытесал два кола, которыми можно было дробить грунт и отваливать камни, и работа пошла быстрее. К вечеру им удалось расчистить большую площадку. Оба были уверены, что там, где нашли бинокль, должно было быть что-то еще. На руках у того и другого уже кровоточили мозоли, но работу ни тот, ни другой не думали прекращать. Вряд ли с таким рвением мог работать старатель, напавший на золотую жилу, как работали сейчас они.
- Мальчик, ну-ка давай поднатужимся! - командовал Сорокин. - Этакая глыбища! - И, собрав воедино силы, они подваживали камень и отрывали его от скипевшейся породы.
Пласт становился все толще и толще. Но упрямство все-таки победило. Ильберс первым ухватился за конец изржавленной проволоки.
- Вот, Яков Ильич! Глядите, глядите, это же проволока! - И, присев на корточки, он уже с осторожностью археолога стал выцарапывать вокруг нее слежавшийся грунт.
А немного погодя под крик изумления извлекли из-под камня сплющенный казан, из которого когда-то Дина угощала их пловом.
Еще спустя полчаса они докопались до тонкого пласта спрессованной золы и угля.
Здесь был очаг. Это уже стало совершенно ясно. Стало ясно и другое: засыпать Федора Борисовича и Дину здесь не могло. Начнись обвал в то время, когда они находились у очага, они бы успели убежать от него, ибо он завалил очаг всего лишь исходом осыпи. И тогда Ильберса осенила догадка. Он сказал:
- И все-таки они в пещере.
Сорокин, уставший, пропыленный, вскинул на него глаза.
- Почему ты так думаешь?
- Обвал произошел под воздействием каких-то стихийных сил, - ответил Ильберс. - Ну, это могло быть дождем или снегом. Когда началось ненастье, они укрылись в пещере.
- Бросив бинокль? - с улыбкой спросил Сорокин.
- Они его могли забыть...
- Не думаю, мальчик. Казан, конечно, они могли оставить. А вот такую дорогую вещь... бросить?..
- А что, - Ильберс пожал плечами, - могли и бросить.
- Нет, не то, не то. Давай еще завтра покопаем.
Весь следующий день ушел на раскопки, но все усилия больше ничего не дали. Работу пришлось оставить.
* * *
Три дня спустя они приехали в колхоз Кызыл-Урус.
Недавний суд над Абубакиром и его сообщниками был предан широкой огласке, и поэтому в аилах знали и о гибели ученых, и о подлинном существовании дикого человека, чье имя - Жалмауыз - когда-то боялись произносить вслух.
- Наш долг, - сказал Ильберс собравшимся, - обязывает нас вернуть несчастного в человеческое общество. О его теперешнем образе жизни мы пока ничего не знаем, но постараемся узнать. А если нам посчастливится найти записи погибших ученых, а потом поймать Садыка, мы сделаем для науки большое дело. Ради этого Яков Ильич и я пришли к вам за помощью.
Слушая слова Ильберса, аксакалы кивали: надо помочь, надо; молодые разжигали в своих сердцах желание тотчас же отправиться в горы.
Обратно выехали через два дня, проведя их в отдыхе и застольной беседе. Для земляных работ и поисков Хуги было отобрано пятнадцать человек со всем необходимым, снаряжением. А еще четыре дня спустя отряд был высоко в горах.
Царство камня и леса сперва действовало на степняков угнетающе, но вскоре все освоились, осмелели и готовы были приступить к работе. Трех самых сильных и выносливых Ильберс выделил для выслеживания Хуги. Руководство ими взял на себя. Остальных передал Сорокину. Его группа должна была заняться раскопкой. Взрезать обвал решили сразу в двух местах: там, где предполагалось найти пещеру, и в том месте, где были обнаружены бинокль и очаг.
Работы начались рано поутру. В горах стояла довольно переменчивая погода. Днем светило солнце и было тепло, ночью резко холодало и моросил дождь. Дважды шел снег, но кратковременно, и оба раза сопровождался сильным ветром и громом. Последняя снежная гроза казалась прямо-таки необычной. По-зимнему метет круговерть, как бывает в конце февраля, в дни "бес-кунак"5, и вместе с тем небо рвется на части, словно в вешнюю грозу. А через два-три часа все успокаивается, ночное небо становится чистым, и в нем безмятежно посвечивают мириады золотых песчинок Кус-жолы - Млечного Пути.
Плотные кошмы спасали людей от ветра, снега, дождя и холода. Они лежали под кошмами и со смутным чувством страха перед силой природы слушали разгул стихий, невольно сравнивая его с диким шабашем ведьм.
- Той мыстан! - говорил кто-нибудь, когда трещали над головой особенно сильные раскаты грома.
Всходило солнце, его лучи пригревали землю, отдающую ароматные испарения, и снова все вокруг наполнялось цветущей жизнью. Было начало июня.
Первые два дня работа по раскопке шла быстро и даже весело. Люди с шутками долбили слежавшуюся породу, сносили ее на импровизированных носилках к обрыву и высыпали. Пока конусный пласт был сравнительно тонким, легче работалось, а затем дело начало усложняться, приходилось быть осторожным, чтобы не обваливать края самой вырубки. Вот тогда-то все и почувствовали, как тяжело и опасно врубаться в осыпь. Работа замедлилась. Обе вырубки шли вровень, восходящими ступеньками.