Формула счастья

Павел вел машину и размышлял о том, чем эта девушка так неудержимо притягивает его. Он давно привык к постоянному вниманию со стороны женщин, и тронуть его видом изящной ножки и миловидного лица было очень трудно. Нет, внешность Мари словно напоминала ему о чем-то давно забытом, но очень важном…

Его память превратилась в свалку ненужных воспоминаний, в которых он не любил копаться. Лишь единственным своим воспоминанием Павел дорожил по-настоящему.

Это было жарким июльским летом в Крыму, когда, возвращаясь из похода, он отстал от отряда и, пытаясь срезать путь, провалился в какую-то яму. Падая, он ударился головой о камень и потерял сознание. Придя в себя, увидел рядом с собой девчонку. Она была сиротой-детдомовкой и попала в элитный пионерский лагерь за какие-то особые свои успехи, которые, правда, никого не интересовали. Она сидела рядом с ним и внимательно смотрела на него ярко-зелеными, но по-восточному раскосыми глазами. Он не мог идти, потому что подвернул ногу, и она волоком вытащила его на дорожку. В тени деревьев, дожидаясь подмоги, они провели чудесные часы, возможно лучшие в его жизни. Он лежал на пожухлой траве, положив голову ей на колени. Ее легкая, прохладная ладонь скользила по его волосам. Запах обожженной на солнце травы и нежный аромат юного девичьего тела до сих пор преследовали его…

Последние десять дней артековской смены они не расставались, не замечая насмешек, прикрывавших легкую зависть мальчишек, прозвавших их Ромео и Джульеттой. Он учил ее плавать, испытывая большое удовольствие от возможности каждый раз прикасаться к ней, ощущая гибкость, упругость и нежность ее тела. Однажды во время ночного купания, когда, удрав от отнюдь не бдительных вожатых, они барахтались в море (несмотря на все свои усилия, Павел так и не смог побороть ее отчаянную боязнь воды), он почувствовал все нарастающее возбуждение. Подойдя к ней сзади, он обхватил ее железной хваткой за талию и прижался к ее хрупкому телу; легкие конвульсии оргазма, впервые в жизни потрясшие его, заставили забыть обо всем на свете. Он помнил, как, повернувшись к нему всем телом и немного склонив голову набок, испуганно и как-то вопрошающе-серьезно она на него смотрела. Ставшие черными то ли от темноты, то ли от удивления, ее глаза медленно наполнялись слезами…

Действительно, что-то неуловимое в этой Мари напоминает ему ту его первую возлюбленную: изгиб шеи, разрез кажущихся чуть-чуть испуганными глаз, твердость линии подбородка, нежный овал лица…

…Машина свернула к дому, построенному, вероятнее всего, в начале века, но сияющему свежеотреставрированным фасадом.

— Дом после капитального ремонта, раньше здесь были коммуналки, а сейчас во всем доме всего квартир сорок, не больше. Я недавно купил здесь квартиру, — рассказывал Павел, пока они поднимались на третий этаж по широким мраморным ступеням.

— Сколько будет гостей? — полюбопытствовала Светлана, когда они остановились около массивной двери с большим глазком посередине.

— Не знаю, человек десять, наверное, — Павел приобнял ее за плечи, будто стараясь ободрить, — все мои старые знакомые, но, думаю, они будут рады новому и столь милому лицу.

— А Татьяна будет? — нерешительно спросила она.

— Конечно, она здесь давно, готовит закуски и накрывает на стол. Я полагаю, мы последние, — добавил Павел, увидев, когда они вошли, большое количество разнообразных шуб, пальто и курток.

Они прошли в просторную гостиную, освещенную только пламенем свечей в изящных керамических подсвечниках. На большом столе, полном всяких закусок, возвышалась батарея высоких винных бутылок. Неяркое, колеблющееся пламя свечей отражалось в стеклах трех больших окон. Огромный угловой диван и два кресла под стать ему стояли у стены, стулья, стоящие вокруг стола, были пока свободны. У окон виднелись едва различимые силуэты гостей.

— Всем привет! Я вам веду нашу изящную француженку! Мари — прошу любить и жаловать, — крикнул с порога Павел и вытащил из сумки бутылку шампанского. — Друзья! Призываю вас — забудем о делах праведных и неправедных и повеселимся! — Держа бутылку шампанского за горлышко и, замахнувшись ею, как гранатой, он приветствовал гостей, затем, открутив легкий запор проволоки, выстрелил пробкой вверх. Из бутылки вырвалась шипящая пена, которую Павел умелой рукой направил в искрящиеся отраженным светом хрустальные бокалы; белая пена пузырилась и исчезала, уступая место золотистой жидкости игристого вина.

— Камраден, — продолжил Павел, обращаясь к смутным силуэтам, — пора за дело!

Присутствующие подтянулись к столу, и Светлана с любопытством принялась разглядывать гостей. Их было одиннадцать — пять девушек и шесть мужчин. Одну девушку и парня она узнала, это была парочка, которая у нее покупала журналы холодным вечером ее прошлой жизни.

Выпитое шампанское сразу же ударило ей в голову; она почувствовала небольшое головокружение и легкость во всем теле, вот только ноги вдруг сразу стали ватными. С бокалом, вновь наполненным шампанским, она присела в большое кресло, почти утонув в нем. Не успела она оглядеться, как высокая черноволосая девушка, по-восточному скрестив под собой ноги, присела на ковер напротив нее:

— Что нынче носят во Франции? Какие в моде прически? Кто правит в модельном бизнесе? Как можно быстрее получить визу? Можно ли устроиться на приличную работу? — Вопросы пулеметной очередью следовали один за другим.

Выпитое вино и полумрак, окружавший Светлану, сделали ее раскованной и спокойной.

— Француженки, по крайней мере те, с кем я была знакома, а это в основном студентки, одеваются очень просто: джинсы, рубашка, пиджак. Влияние феминизма велико, поэтому как молодые девушки, так и почтенные матроны почти не пользуются косметикой. Одежда — это своего рода пропуск в определенные круги; студенчество — демократично, доступ — всем желающим, а вот на особых приемах — свои правила, поэтому и другая одежда; чем выше общество — тем престижней должна быть одежда. О дороговизне говорит качество ткани, линия кроя, строгость строчки… Париж очаровал меня своей архитектурой, сочетанием истории и современности. Но в Париже жить очень дорого. Мы на троих снимали одну небольшую квартирку. Представляете, там ванна стояла прямо в комнате?!

Конечно, она никогда не была в Париже, но очень любила французские фильмы, особенно не обезображенные русским переводом. Как-то она смотрела на одном из фестивалей фильм, где переводчик вместо фразы «она хороша в постели» перевел «она хороший повар», а вместо «у тебя так горячо внутри», «с тобой тепло, как у печки». Эти глупые, намеренные ляпы ее чрезвычайно смешили, и она заливалась неожиданным для остальных зрителей смехом. И сейчас она вспоминала сцены из фильмов, и рассказ ее становился все более разнообразным, вдохновенным и ярким.

Пока она делилась своими «впечатлениями», около нее собиралось все больше слушателей. Ее бокал не бывал пустым, она то и дело маленькими глотками отпивала приятную, веселящую жидкость, и бокал волшебным образом опять наполнялся. Когда зазвучала зажигательная музыка в стиле диско, она с удовольствием приняла участие во всеобщем веселье. Танцевать она всегда любила, и теперь под воздействием громкой музыки, шампанского и полумрака чувствовала себя прекрасно, с удовольствием откликаясь на потребность своего тела в движении. Потом зазвучала музыка более спокойная и томная, и она оказалась в объятиях незнакомого молодого человека, который цепко, наподобие лассо, обвил руками ее талию. Откинув голову, она беспомощно посмотрела вверх — на его узкое лицо с изящной бородкой.

— Вы великолепны! — с жаром воскликнул ее партнер. — Никогда еще я не встречал столь занятную рассказчицу. Я очарован вами, и, если вы не против, мы можем продолжить вечер у меня. — И, не дожидаясь ответа, впился в ее губы долгим влажным поцелуем, который мгновенно отрезвил ее.

— Извините, я слишком много выпила, и у меня кружится голова. — С трудом разомкнув его объятия, Светлана поспешила ретироваться. Открыв дверь в другую комнату, она остановилась: большой светящийся куб аквариума, стоящий в самом центре комнаты, привлек и заворожил ее. Она опустилась в мягкое кресло, стоящее рядом, и погрузилась в созерцание загадочной и тягучей жизни водного царства. Не замечая времени, она впала в забытье, ощущая приятную теплоту легкого опьянения и наслаждаясь красотой движений экзотических рыб и плавного покачивания водных растений.