Страница 1 из 29
Ирина Тарасова
Формула счастья
Самолет набирал высоту. Через несколько часов она будет в Москве. Светлана, не отрываясь, смотрела в иллюминатор, прощаясь с таким дорогим ей Парижем. В последнее время Света работала во многих городах — в Лондоне, Нью-Йорке, Токио, но в Россию летела впервые после трехлетнего отсутствия. Она смежила веки. Прошлое встало перед ее глазами.
Светлана неимоверно устала. Вот уже больше семи часов она стояла на морозе, защищенная от резких порывов ветра только полотняным пологом синей палатки, расположенной рядом с входной дверью продовольственного магазина. Она торговала газетами, журналами и дешевыми книжками в обложках. Торговля совсем не шла: потенциальные покупатели, уткнувшись в меховые воротники, спешили в тепло своих домов, где они, приготовив горячий ужин из продуктов, закупленных в магазине, включат телевизор и будут мерно дремать под стенания героев скандальных «Окон» или вполглаза наблюдать кровавые разборки бандитских группировок в очередном боевике.
Полуголые красотки на глянцевых обложках журналов, что были разложены у нее на лотке, казалось, тоже затосковали: сгущались сумерки, еще полчаса — и их кричащий эротизм скроет темнота. День был неудачным, выручка — минимальной. С утра еще кое-кто покупал стандартный ежедневный набор: «Аргументы и факты», «Московский комсомолец» и «Сканворды». Ближе к обеду, когда школьницы возвращались из школы, она продала все экземпляры нового выпуска «Лизы», да очень полная дама заставила ее пересмотреть обложки всех журналов в поисках материалов о Николае Баскове. В конце концов Светлане удалось отыскать небольшую заметку об этой «восходящей звезде» в одном из толстых журналов, и дородная дама с восторгом на лице удалилась, прихватив с собой несколько дешевых изданий Норы Меллон.
Стоять на морозе больше не было ни сил, ни смысла — темнота наступала, и Светлана стала потихоньку складывать свой товар в большие и легкие полосатые сумки, что неизменно выручают всех торговцев на необъятной территории России. Сами по себе они ничего не весят, а вмещают в себя, кажется, все что захочешь. Когда она почти доверху наполнила первую сумку газетами и дешевыми журналами и осторожно застегивала «молнию», на обочине дороги остановился изящный «опель», и из него вышел молодой, широкоплечий парень в дорогой светлой кожаной куртке и норковой шапке, открыл заднюю дверь — из машины показалась сначала обутая в легкий, изящный ботильон женская ножка, подчеркнутая белыми ажурными колготками из ласкающей кожу мягкой ангорской шерсти, а затем и вся девица: высокая, длинноногая, в короткой шубке из чернобурки. Ее лицо, яркое, как с обложки журнала, оттенено было белым ореолом песцового меха.
Светлана поежилась: маленькая, в задубевшей от мороза искусственной шубе, которую носила еще ее мать, в высоких, не по размеру больших валенках, в дешевых вязаных перчатках, она выглядела как заморыш воробей рядом с жар-птицей. Широкоплечий парень закрыл за девушкой дверцу машины, и они направились к палатке.
— О! Смотри, Анюта на обложке! Это еще прошлогодняя съемка, а сейчас она, кажись, в Лос-Анджелесе, — обращаясь то ли к рыжеволосой девице с обложки, то ли к стоящему рядом парню, воскликнула девушка в белых колготках. — Вот везунчик! Главное — угадать, с кем вовремя трахнуться, — и весь мир у тебя в кармане!
Светлана невольно усмехнулась, уловив в ее реплике плохо скрываемую зависть к более удачливой приятельнице.
— Сколько? — небрежно спросила девица, кивнув на журнал «Космополитен» с «везунчиком» на обложке.
— Пятьдесят рублей, — сказала Светлана, едва шевеля губами, застывшими от мороза.
— Полтинник за Аньку! Дешевка! — хохотнул стоящий рядом парень и стал небрежно перебирать журналы: — Вот это мне больше нравится!
Он вытянул из пачки журнал «Пентхаус» и стал раздирать полиэтилен.
— Нельзя! Надо сначала купить, а потом смотреть! — поспешила напомнить Светлана, но было уже поздно. Парень с ехидной улыбкой рассматривал журнал:
— Как я куплю, может, мне не понравится.
— Не встанет, скажи! — И стоящая рядом девица надрывно захохотала.
— Заплатите, пожалуйста, сто рублей, вы уже нарушили упаковку. — Светлана испугалась, что парень, полистав журнал, может уйти, не заплатив. Такое уже бывало, и ей приходилось или дома восстанавливать с помощью горячего утюга разорванный полиэтилен, или платить из своей зарплаты, когда ей не удавалось остановить тех, кто благодаря своему физическому превосходству и полному отсутствию совести уносил журналы, не расплатившись. Обычно эротические журналы она держала около себя, но тут, готовясь к окончанию рабочего дня, положила на прилавок. — Заплатите, пожалуйста. — Глаза Светланы наполнились слезами.
«Какой неудачный день! И так выручка маленькая, и промерзла до мозга костей, а тут еще эта вульгарная парочка издевается надо мной», — с обидой подумала она.
— Заплати, не обижай девчушку, видишь, она и так дрожит, как зайчонок.
Светлана подняла глаза. Рядом с лотком стоял высокий, красивый парень. Он, вероятно, вышел из той же машины позднее, и Света не заметила, как он подошел. Его темные глаза смотрели на нее спокойно, на лице не было ни тени усмешки, и она невольно прониклась к нему симпатией. В его фигуре было нечто, говорящее о скрытой силе: высокий, худощавый, он держался легко и непринужденно. Короткая дубленка, несмотря на мороз, была распахнута, на голове не было шапки, но пышные, слегка вьющиеся темные волосы, казалось, легко защищали от холода.
— Да не трясись ты из-за какой-то сотни. — Парень в норковой шапке вытащил из кармана деньги, небрежно бросил одну мятую сотенную на прилавок. Светлана непослушной от мороза ладонью поспешила накрыть купюру, но порыв ветра опередил ее, подхватив легкий клочок бумаги.
Темноволосый, быстро наклонившись, поднял деньги и протянул Свете, которая с благодарной улыбкой взяла их. Правда, эта улыбка, наверное, была больше похожа на гримасу. Замерзшие губы уже не подчинялись ей.
— Слушай, девушка, сколько тебе для счастья надо? — со щелчком открыв банку пива, вдруг спросил парень в кожаной куртке.
— За деньги счастье не купишь, — неожиданно для себя ответила Света, — разве что комфорт. А минимальный план выручки у меня на день пять тысяч.
Парень с девушкой недоуменно переглянулись. Они хотели посмеяться над нелепой продавщицей, но шутка почему-то не удалась.
— Как тебя зовут? — спросил темноволосый парень. Его, видимо, тоже поразил ответ этой бледной худышки, казавшейся очень маленькой и жалкой под этим синим тентом, рядом с громадной сумкой, доверху набитой газетами.
— Светлана, — почти шепотом, не отводя взгляда от его лица, сказала она.
— Вот тебе, Светлана, — и он протянул ей пятидесятидолларовую купюру. — Ты разрешила наш спор и помогла мне выиграть пари, это твоя часть, так что не смущайся — бери. Счастье не купишь… А я бы заплатил, — грустно добавил он и отвернулся.
Света растерянно смотрела на купюру с портретом серьезного бородатого мужчины. Потом осторожно сложила ее маленьким квадратиком и засунула глубоко в карман своей старой шубы. Побыстрее собрать все, отнести в отведенный закуток — и домой, в горячую ванну!
Не гнущимися от холода пальцами она собрала журналы и книги в другую сумку и, сгибаясь под их тяжестью, потихоньку побрела к магазину. Она открыла дверь и вошла в небольшое сухое помещение, освещаемое лишь одной тусклой лампочкой, свисавшей с потолка, поставила сумки и поспешила опять на улицу. Разобрав тент, она сложила лоток. Все это она перетащила в то же помещение, сложила рядом с сумками и закрыла дверь на ключ. Потом зашла в такую же каморку рядом, где ее уже ждал тяжелый пакет с десятью банками просроченной тушенки. Она заплатила за консервы половинную стоимость подруге своей мачехи, той, что и устроила ее продавщицей периодики. Это тоже входило в обязанность Светы — покупать продукты и приносить их домой. Конечно, эти банки предназначались ее мачехе. Для себя она купила в гастрономе замороженные овощи, шампиньоны и банку майонеза. Она мечтала, что, как только придет домой, сразу же примет горячую ванну, а потом приготовит себе настоящий праздничный ужин: тушеные овощи с шампиньонами!