Страница 8 из 16
Эти сапоги вызывали немало завистливых взглядов других солдат и сержантов. У офицеров возникали вопросы, почему красноармеец обут не по уставу. Пришлось Алексею Антонову сменять их на обычные кирзачи. Дали ему новенькую пару, да еще спирта и консервов в придачу. А в хромовых сапожках стал щеголять ротный старшина, ему про офицерские сапоги вопросов не задавали.
Видимо, догнали воины-железнодорожники свой путейский батальон уже в районе Бахмача, где на отцовской карте опять появляется отметка о проведенных взрывах.
Затем были Льгов, Курск и путь батальона резко сворачивает на юг- на Белгород, Люботин и на Харьков.
Кстати, именно там, в Харькове, в это время учился в пехотном училище на офицера его старший брат Михаил. Настоящий романист обязательно бы дал братьям встретиться, но я пишу не роман, поэтому ничего выдумывать не буду. Вряд ли братья догадывались, что находятся недалеко друг от друга. Да и, скорее всего, с приближением фронта училище вместе с личным составом было эвакуировано вглубь страны.
Александра Дубровского тоже призвали в ряды вооруженных сил на героический Черноморский флот. К сожалению, мне пока не известно, на каких кораблях он выходил в море и в каких боевых операциях участвовал. Поэтому фантазировать не будем.
Верочке Антоновой в 1941-м году исполнилось 15 лет, и она училась на химика в ФЗУ при воронежском заводе СК-2(Синтетического каучука). С началом войны все училище вместе с заводом решено было эвакуировать.
7 ноября 1941-года их посадили в поезд и повезли на восток. Ехали в теплушках, без всяких удобств, не помыться, не постираться, часто голодные и почти все время холодные.
Эшелон шел медленно и очень долго. Не один месяц. Сначала планировали остановиться в Уфе, но там от эшелона с «фабзайцами» отказались. Пацаны и девчонки все еще сидели в вагонах и колесили по Уралу. И только в Свердловске на легендарном «Уралмаше» их, наконец-то, приняли. И случилось это в марте 1942 года! За время путешествия ребятишки изрядно оголодали, обносились и намерзлись, возможно, даже завшивели- ездили- то всю зиму в дощатых теплушках.
На «Уралмаше» в химиках не нуждались. По крайней мере, в таком их количестве. Профиль у завода был другой, там делали танки, пушки и другую продукцию, и все из металла, а не из каучука. И Вере Антоновой, как и многим другим, пришлось переквалифицироваться. Ее определили в приемосдатчики. В обязанности юной заводчанки входило принимать и отправлять вагоны с заводскими грузами. Что она и делала и днем и ночью, и в любую погоду. Всю войну.
Владимиру Антонову, младшему из братьев, в 1941 шел семнадцатый год. К началу войны он уже окончил ремесленное училище и был направлен на Воронежский авиазавод.
После начала боев, в октябре 1941-го года, завод было решено эвакуировать на Восток. Эшелоны с техникой и людьми пригнали под Куйбышев в Безымянку, где еще до войны с 1940 года закладывались новые цеха для производства боевых самолетов.
Условия труда были тяжелейшими. Первым делом устанавливали станки и только потом вокруг них возводили стены цехов и крыши над головой. И лишь в третью очередь думали о рабочих, о том, где и как они будут жить. Говорят, в Безымянку к 1943 привезли 250 000 человек. Жилье вроде строили, но это была капля в океане. Рабочих все равно не хватало. Потому смены на производстве были по 12-16 часов, спали часто на рабочем месте. Было голодно и холодно.
1942г.
Однажды я спросил отца, как он встречал новогодние праздники во время войны.
Зиму 1942 года, по его рассказу, он встречал на Украине в районе Харькова.
Под Москвой шло зимнее наступление советской армии, а на Украине фронт стабилизировался, и красноармеец Алексей Антонов весь день 31 декабря провел в дозоре, чуть ли не на нейтральной полосе. Было холодно, он страшно продрог и замерз. Вечером его сменили, и в землянке налили стакан водки. Он выпил, поужинал, прилег у печки и проснулся уже утром 1 января Нового 1942 года.
В этом году всех ждали испытания не меньшие, чем в минувшем.
Где-то на берегу Черного моря находился старший брат Александр Дубровский. Его военно-морская эпопея продолжалась до середины 1942 года и закончилась тяжелым ранением. После госпиталя он был списан с флота, то ли кораблей уже не было для такого количества матросов, суда- это же не танки и не самолеты, их быстро не построишь, то ли Александр по здоровью уже не годился для походов в море. Но для сухопутных войск он вполне еще подходил, и бывший моряк стал учиться на танкиста. К сожалению, нет у меня никакой информации, какой танк он освоил, в какой должности и в какой части он готовился воевать.
Курсант Михаил Антонов в январе 1942 окончил учебу в Харьковском пехотном училище. Ему присвоили звание лейтенанта и направили в город Чирчик, где он стал слушателем курсов «Выстрел» для офицерского состава Красной Армии.
По окончании этих курсов его направляют в действующую армию в 299-й стрелковый полк 29-й стрелковой дивизии. Дивизия дислоцировалась и формировалась в городе Акмолинске Казахской ССР.
В первых числах апреля 29-ю стрелковую дивизию погрузили в вагоны и повезли в Тульскую область. Видимо, советские военачальники ожидали повторный натиск немцев на Москву.
До начала мая бои под Харьковом были в основном местного значения. Противники накапливали силы. 12 мая началась Харьковская операция Красной Армии.
27-я железнодорожная бригада, в которой служил красноармеец Алексей Антонов, находилась во втором эшелоне и ждала, когда наши войска продвинутся вперед и освободят новые города и железнодорожные станции, где можно было бы приступить к починке освобожденных путей, мостов и прочей дорожной инфраструктуры.
За пять дней наши войска добились некоторых успехов, но 17-го мая немцы начали свое контрнаступление.
В тот день красноармейцу Алексею Антонову старшина роты предложил, как опытному солдату и шустрому парню, сходить в ближайшую деревню с целью разжиться продуктами у местного населения. Дабы разнообразить их скудный армейский рацион. Алексей с еще двумя сослуживцами покинули расположение части и тем самым неожиданно спасли свои жизни. Не успели они пройти и половины пути, как над заросшей леском лощиной, где располагался среди прочих советских частей и их путейский батальон, появились самолеты "Люфтваффе" и устроили там погром. Какие уж тут продукты, когда не знаешь, куда и кому их нести. Но и сразу возвращаться туда, куда десятки вражеских самолетов сыпали свой смертоносный груз, они тоже не спешили, затаились в кустах, ожидая конца авианалета. А вскоре из леска, который бомбили немцы, показались бегущие бойцы нашей армии. Сначала одиночки, а потом группы по два-три и более человек. На все вопросы они кричали, что-то о немецких танках, прорыве и окружении...
В общем-то, беглецы не сильно преувеличивали. Были и прорывы немецких танков и окружения. Контрнаступление гитлеровцев было стремительным и успешным, только в плен по итогам Харьковской операции попало около 600 000 советских солдат и офицеров.
У красноармейца Антонова Алексея тоже была возможность разделить их судьбу. Видимо, именно в то лето он тоже однажды чуть не попал к немцам в плен. Об этой истории он рассказывал не уточняя дат, но теперь я склонен считать, что относится она, скорее всего, к лету 1942 году, когда пленных у немцев было так много, что они иногда даже не считали их нужным брать.
Со слов отца история эта развивалась следующим образом: несколько воинов-железнодорожников мужественно отступали по пыльным шляхам Украины. Было их человек семь, и они тогда выходили из очередного окружения. Вдруг на своем пути они увидели двух немецких солдат, что-то делавших на дороге. Дружно подняли красноармейцы свои винтовки и, направив на врагов, даже предложили им сдаться посредством «Хенде хох!» Но немцы вместо того, чтобы испугаться, заулыбались и что-то залепетали по-своему. Кто-то из красноармейцев даже передернул затвор и собрался прицелиться…