Страница 13 из 29
Разум после Фомы Аквинского все прочнее переплетается с духовными нитями основного вероучения европейцев и даже начинает в этом союзе доминировать. Революция от «разума», начатая в «осевое время», побеждает духовную революцию от Христа, происшедшую с его приходом в наш мир.
Однако такого рода победы не устраивают основную массу верующих. Поэтому в последние столетия Средневековья происходят крупнейшие в мировой истории духовные протестные движения, выступающие против господства в жизни и религии идеологии рационализма, следовательно, против побед внешнего над внутренним, рационального и материального над духовным. Одновременно это были протесты и против действий католической церкви со стороны тех, кто считал себя истинно верующим («чистым») и искал путь к овладению божественной истиной не в логических построениях мысли и рассудочном анализе действительности, а в активности души, в интуитивно-чувственном погружении в Бога.
Показательны в этом отношении действия манихеев, имевших в средние века множество сторонников почти во всех странах мира – от Европы и Северной Африки до Китая. Духовное движение манихеев (в ряде стран их называли катарами или альбигойцами) возникло на Ближнем Востоке в III веке и просуществовало до XIV века. Его особая популярность пришлась на начало второго тысячелетия. Манихеи боролись за чистоту жизни, духовное совершенство, преодоление плотских желаний и страстей. И поэтому отвергали как нечто греховное, даже дьявольское, и государство, и церковь с их установлениями, запретами. Они осуждали эксплуатацию, войны, все повинности и поборы, социальное и экономическое неравенство, частную собственность. Так как католическая церковь все это поддерживала, они объявили ее дьявольской силой. Поэтому и церковь, в свою очередь, вела непримиримую, жестокую борьбу с манихеями. Отчасти с этой борьбой была связана активизация священной инквизиции в тот период (117).
Подобные стихийные выступления, растянувшиеся на многие годы, были и в России. Русские православные раскольники (староверы) также считали окружающий мир царством торжествующего зла и скверны, а официальную церковь во главе с патриархом Никоном проповедником земного зла. И готовы были в своем несогласии с церковью и властью бежать от мира в лесные пустыни, идти на плаху и даже сжигать себя на кострах. Вплоть до конца XIX века сохранялись в России мощные сектантские течения – фармазонов, монтанов и др., – утверждавшие, что в человеке только душа от Бога, а все плотское и приобретенное психикой в земной жизни (личностное) от дьявола. Чтобы освободить душу, исходящее от плоти и навязанное внешним миром требовалось ненавидеть и разрушать.
Учитывая масштабы движения манихеев, мир в тот период мог пойти совсем другим путем. Манихеи боролись не на жизнь, а на смерть с адом земной жизни, но боролись не божественными средствами – например, любовью, – а сатанинскими, свойственными миру кесаря. Поэтому очень сомнительно, что они в случае успеха могли привести человечество в рай. Они были ближе к тому, чтобы вообще уничтожить этот «сатанинский» мир.
Однако в конечном счете мир уничтожил манихеев. К концу XIV века они как массовое явление исчезли с лица земли, очистив ее для эпохи Возрождения, протестантской идеологии и последующего научно-технического прогресса. Мир утвердился на прямо противоположных представлениях о смысле жизни человека и путях к его благополучию. Наступило царство того, с чем боролись манихеи.
Принципиально новое отношение к человеку и его жизни ознаменовала эпоха Возрождения. Начиная с XV века в Европе предпринимаются попытки восстановить («возродить») то, что было характерным для античного мира, – науку, искусство, свободу мысли и поведения, светский характер культуры, ее антропоцентризм. Вновь «после длительного трудноописуемого антракта» (Ф. Ницше) на авансцену жизни выходит освободившийся от власти религиозных догм Разум. И вновь, как и в античную эпоху, в мир приходят открытия и изобретения, великие творения искусства и литературы, великие имена: Петрарка, Боккаччо, Коперник, Мирандола, Рабле, Микеланджело, Рафаэль, Леонардо да Винчи… Человек вновь становится «мерой всех вещей». Казалось, надежды разумного и свободного человека на счастливую жизнь сбываются. Но чем более взрослел Ренессанс, тем интенсивнее вызревала неизбежно повторяющаяся трагедия разумности и основанной на ней свободы. Откуда-то из глубин нового состояния человека и общества выползали бездуховность, агрессивность и безудержный террор, жестокость и моральное ничтожество.
Н.А. Бердяев называет Ренессанс глубоко безнравственной эпохой (20, 330). Крупнейший специалист по культуре того времени А.Ф. Лосев пишет о наличии обратной стороны у общеизвестного возрожденческого гуманизма. Эта сторона оказалась «аморальной и звериной в своем предметном содержании». Освободившись от гнета средневековых норм, человек Ренессанса уже через сравнительно короткое время проявил себя всеми типами «коварства, вероломства, убийств из-за угла, невероятной мстительности и жестокости, авантюризма и всякого разгула страстей» (82, 120). По словам Лосева, своеволие и распущенность достигают в возрожденческой Италии небывалых размеров. Этот период по своей жестокости превзошел даже варварские времена. Анализ Лосева показывает, как привычной жизненной повседневностью стали факты вероломных убийств, неприкрытого зверства в обращении лучших, наиболее образованных людей того времени с врагами и своими подчиненными, ужасных пыток виновных и невиновных, насилия над женщинами и детьми, не знающего ограничения разврата, полного пренебрежения не только светскими, но и церковными нормами.
Сатанизм почти открыто выходит на авансцену жизни и мощной волной покрывает Европу. История того времени переполнена примерами дьяволопоклонничества, «черных месс», осознанного нарушения христианских заповедей, возведения греха в ранг добродетели, превращения всего земного и порочного в культовое, священное. Увлечение сатанизмом стало характерным не только для светской, но отчасти и для церковной власти. Имеются исторические свидетельства тому, как отдельные сторонники сатанизма при поддержке своих единомышленников поднимались по ступеням церковной иерархии вплоть до вершин папского престола.
Разум в эпоху Возрождения стал господствующим человеческим качеством, но это был уже совсем не разум времен Аристотеля, когда ему еще были свойственны детская чистота, благородство, даже определенная совестливость. Пройдя сквозь эпоху Средневековья, он покрылся лживостью и бесчувственностью этой двуличной эпохи, утратил последние связующие нити с высшим миром и возможность подпитки через божественную благодать. Ему привычнее стало развращать, чем сдерживать и облагораживать своего носителя. Чем он и стал заниматься при первой возможности, представленной освобождением от внешних ограничений и пут. И так на все последующие столетия.
К концу эпохи Возрождения сама жизнь и обезумевший от ужаса социум непроизвольно вызвали на авансцену жизни силы, способные усмирить утративших человеческий облик «возрожденцев». Маятник истории в очередной раз оказался на противоположном полюсе своей амплитуды. На европейской арене появляется инквизиция, готовая выжигать на своих кострах все сатанинское и одновременно свободно-разумное. Значительная часть населения Европы оказывается погруженной в атмосферу тотального страха, а затем – в обезличенную пуританскую серость. Человека в очередной раз ждал переход даже не от самого рая, а от только наметившихся предпосылок для его создания к господству почти адского мрака и насилия.
Инквизиция представляла собой совсем не духовную, а вполне рассудочную конструкцию, созданную католической церковью в качестве средства решения своих сугубо земных, прежде всего властных задач. Необходимый для действия инквизиции «враг» – в виде ведьм, колдунов и прочих сторонников дьявола – тоже был результатом вполне осознанного, рационального проекта (117). Церковной власти для силового закрепления своего господства нужен «враг» и красочные, то есть как можно более кровавые победы над ним.