Страница 15 из 21
– Интересно, так долго не виделись, а все молчат, как будто воды в рот набрали. Ведь прошло целых полгода, как мы расстались. Я скажу Вам, шеф, откровенно, что от Вас такого свинства по отношению к моей персоне я не ожидал. Вы мне скажите, чем это я заслужил, находясь в рядах Советской армии, что в мое отсутствие, без меня, меня переизбрали. Я за время нахождения в Военно-морском флоте СССР потерял должность секретаря партийной организации. Как Вам это нравится? Я Вам заявляю, что это так не оставлю и как честный коммунист буду писать во все органы, жаловаться на Вас и дойду до ЦК КПСС, но свое доброе имя восстановлю.
Он раскраснелся, глаза его горели ненавистью ко мне, они метали в мою сторону гром и молнии и отражали весь трагизм произошедшего события. Я только сейчас понял, что потеря им партийной должности в его понимании являлась для него крахом, ибо теперь он потерял власть над людьми, а для него потеря власти означала полную гибель и моральную, и физическую. Перестав быть партийным руководителем, он лишился права заходить ко мне, как хозяин, диктующий мне свои правила поведения. Ведь до этого он никогда не стучал в дверь моего кабинета и не спрашивал разрешения войти. Именно с этого момента, потеряв партийную должность, он превратился в обыкновенного фельдшера, помощника санитарного врача, которых тьма. Он лишился возможности командовать и поучать жизни работающих с ним рядом сотрудников. Вот в чем крылись перемены его поведения и душевного состояния, а градус принятого на его душу спиртного выбросил в мой адрес накопившийся в нем яд и в очередной раз обнажил его сущность. Я спокойно встретил приступ его агрессии словами:
– Аркадий, успокойся. Твое переизбрание инициировал райком партии, а как это произошло, думаю, ты лучше меня знаешь. Ведь партия никогда не ошибается в кадровых вопросах и принимает решения самостоятельно. Ей советчики вроде меня вовсе не нужны. Тем более, что мне предложили вступить в партию недавно и я еще не прошел кандидатского стажа. Как я в таком случае могу влиять не решение партии? Опомнись и лучше расскажи нам поподробнее о своей службе, может мы все вместе и найдем причину случившегося переизбрания и поправим это дело в обратную сторону. А пока я могу тебе сказать то, что знаю. Ты оставил, уходя в армию, вместо себя своего заместителя Иванова исполнять временно твои обязанности. Ты же лучше меня знаешь прекрасное отношение к тебе руководства райкома партии, который курировал нашу организацию. Поэтому речь о твоем переизбрании вообще не могла никому прийти в голову, но в это дело вмешался непонятный для меня случай. Исполняющего твои обязанности Иванова неожиданно пригласили в райком партии и предложили провести партийное собрание с целью переизбрания секретаря партийной организации, так как по полученным из военкомата данным, А.Л. Рябов был включен приказом главнокомандующего Военно-морскими силами СССР в кадровый состав флота на постоянно действующей основе. Получив такие сведения, райком и дал команду на твое переизбрание. Вместо тебя стал Иванов, поэтому твой необоснованный выпад в мой адрес считаю несправедливым и не подлежащим дальнейшему обсуждению.
После моих слов он сразу успокоился и как-то сник. На его губах появилась характерная, раздражающая меня улыбка. И он пробормотал слова извинения в мой адрес:
– Шеф, извините меня, уж очень нервы напряжены. Этот косяк в моей жизни, как я понял, произошел по моей собственной вине. Я это только сейчас понял. Налейте мне водки, видно не зря говорят, что человек сам себе самый большой враг на свете. Эти слова полностью можно отнести ко мне.
Все началось с призывного пункта, когда военком полковник подошел ко мне и спросил:
– Как смотришь, Рябов, если мы тебя направим на флот на подводную лодку в качестве военфельдшера. Ты для нас самая подходящая фигура. Во-первых, коммунист, фронтовик, орденоносец, прошел всю войну, воевал под Сталинградом, под юбку бабскую не прятался, всегда вел себя достойно. Пользуешься заслуженным авторитетом, возглавляешь партийную организацию, райком тобой доволен. Ты по всем статьям подходишь, и на тебя у меня все допуски к секретам есть. Помоги мне временно закрыть образовавшуюся вакансию на подлодке, так как их фельдшера особисты отстранили от службы и у них образовался недокомплект, а впереди – учения и кроме тебя нет никакой кандидатуры, кто бы им подошел. Выручай, брат, соглашайся, я в долгу не останусь. Подлодка – это тебе не медсанбат. Там все для тебя будет в новинку, много интересного увидишь и узнаешь. Может, и в загранку попадешь. Полгода пролетят незаметно, а за это время они подготовят тебе достойную замену. Я тебе обещаю, что эти военные сборы для тебя последние, мы тебя больше трогать не будем, да и райком просил, чтобы мы от тебя отстали. Ну так как?
И я, как последний дурак, согласился. Вы же знаете, шеф, меня, я очень люблю людей, и открывающиеся перспективы захватили меня своей новизной, неизведанными морскими впечатлениями. Ведь я ни разу не был на море и только видел его один раз всего и то издали. В общем, дал я на свою голову, как сейчас это понимаю, свое согласие, и довольный военком отправил меня в дальнее путешествие в город Мурманск. Именно там меня и определили на подводную лодку. Я о ней рассказывать не буду, так как я давал подписку о неразглашении военной тайны. А вот о моей жизни на ней и службе своей с удовольствием Вам расскажу.
Моя служба на флоте началась со встречи с командиром подлодки. Высокий, стройный, в ослепительно белом кителе с золотыми погонами, при морском кортике и со звездой Героя Советского Союза он был неотразим. Перед моей встречей с ним он изучил мое личное дело досконально, и оно, как я думаю, произвело на него хорошее впечатление. Я представился. Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Я ознакомился в Вашим личным делом, Вы нам подходите. Учитывая, что Вы фронтовик, я учить Вас, что Вам делать у нас, не собираюсь. Народ наш здоровый, крепкий и молодой, поэтому все Ваше внимание должно быть нацелено на организацию рационального питания наших подводников. Как я понял из Вашего личного дела, Вы занимаетесь вопросами питания.
– Так точно, – вскочил я.
– В таком случае, принимайте на себя камбуз и следите за питанием нашего коллектива, чтобы все были довольны качеством пищи, которая по своей сути определяет моральный климат в целом всей нашей команды. Я уверен, что полноценное и рациональное питание наряду с морской выучкой играет свою важную роль в обеспечении жизнеспособности всего нашего экипажа, в поднятии боевого духа, так что я отношу питание моряков к одной из важнейших задач. Учитывая Ваш боевой опыт и фронтовую закалку, не сомневаюсь, что с морскими особенностями и специфическими порядками, установленными морским уставом на нашей субмарине, Вы справитесь достойно.
Из его слов я понял все, кроме того, что я должен был принять на себя камбуз. Это слово было для меня незнакомым, поэтому как только он закончил, я задал командиру свой первый вопрос:
– Товарищ полковник, я не понимаю, что обозначает слово «камбуз» и с чем его едят, и как мне его взять на себя.
– Товарищ Рябов, – широко улыбаясь, промолвил командир. – С нашего разговора начинается Ваша служба и учеба флотской разговорной речи, вернее морской терминологии. Запомните, во-первых, я не полковник, а со вчерашнего дня мне присвоено звание капитана первого ранга. Камбуз по-флотски – это огневая кухня. А вообще, в Ваше подчинение поступает весь пищевой блок. Вы с этой минуты являетесь в нем полновластным хозяином. В Вашу задачу входит обеспечить его бесперебойную работу на должном уровне. Матросы и офицеры должны быть довольны качеством приготовления пищи, эта пища должна дарить всему нашему экипажу хорошее настроение и здоровье. Вам это понятно?
Я встал по стойке «смирно» и ответил:
– Так точно, товарищ капитан первого ранга.
Понимаете, шеф, я был страшно рад всему тому, что сказал командир. Его слова легли точно в цель. Ведь я – пищевик санитарной службы до мозга костей. Кто лучше меня знает эту работу? Я искренне поблагодарил капитана за то, что он мне доверил управление камбузом. В ответ на мои слова благодарности он снова улыбнулся в свои прокуренные усы и мягким, совсем не официальным голосом отдал мне свое первое распоряжение, которое звучало не как приказ, а как просьба: