Страница 10 из 18
Итак, правда художественная и правда жизненная не совпадают. Действительности, как считает Левидов, принадлежит содержание, недействительности – форма, в которой это содержание находит своё внешнее выражение. Искусство специфично, условно. Оно состоит из того, чего в действительности нет, а иногда и быть не может: сказки, басни. Но все, что составляет специфику, не только не мешает, а помогает эмоциональному влиянию на читателя. Жизнь и литература не совпадают лишь во внешнем, в поверхностном, в мелочах. Но совпадают – должны совпадать! – в правде психологической, правде индивидуальной и социальной, в их взаимосвязи.
Схожую по смыслу формулировку о специфике искусства мы обнаружили у выдающегося австрийского философа Виктора Франкла, в изданной в России в 2014 году его книге «Сказать жизни „да!“». Вот она: «То нереальное, которое искусство преподносит людям, подчас бывает ближе к истине, чем их человеческая реальность». Перенеся сказанное на литературу – искусство слова, на её близость к истине, мы можем говорить о причине её познавательной ценности, делающей её в некотором роде «учебником жизни». Литература помогает читателю выстроить стратегию своей жизни, сделать определённый выбор. Главным образом она помогает определить цели и направить свои усилия на достижение их. В этом плане примечательно высказывание Д. К. Ушинского: «Удовлетворите всем желаниям человека, но отнимите у него цель в жизни, и посмотрите, каким несчастным и ничтожным существом явится он». О мучительной боли за бесцельно прожитую жизнь говорил и Николай Островский в своём знаменитом высказывании о жизни как о самом дорогом, что есть у человека – высказывании, ставшем афоризмом.
Близко к понятию щель жизни» стоит понятие «смысл жизни». Об этой стороне человеческой жизни упомянутый нами Виктор Франкл написал отдельную книгу «Человек в поисках смысла», принесшую ему мировую славу. Нравственный кризис на планете ученый понимал как ощущение огромным числом людей бессмысленности той жизни, которую им приходится вести, и невозможности найти в ней позитивный смысл. Этим автор объясняет те социальные патологии, которые являются болью нашего общества, – разгул преступности, рост наркомании и алкоголизма, самоубийства. Для убедительности этой мысли, Франкл приводит слова Эйнштейна: «Тот, кто ощущает свою жизнь лишенной смысла, не только несчастлив, но и вряд ли жизнеспособен». И вожделенное счастье, которого человек ждёт получить от жизни, Франкл тоже ставит в зависимость от достижения цели. Чем больше человек видит жизнь как выполнение целей, тем более полной смысла представляется она ему. Но смысл нельзя человеку дать, его надо найти самому. Здесь на помощь и должна прийти литература. Чем её художественный уровень выше, чем в большей мере она обладает чертами открытия великой правды, тем очевиднее эффект сопереживания и нахождения смысла человеческой жизни.
Как влияет литература на жизненные события, цели человека и смысл жизни, как помогает «юноше, обдумывающему житье» выстраивать свою жизнь – мало изученная проблема. Мы попытались к ней подойти в книге «Школа чтения» (2006), исследуя на материале автобиографий деятелей отечественной культуры влияние детского чтения на выстраивание их судеб. Надо сказать, что саму эту мысль о связи чтения с судьбой человека подал мне наш писатель Виктор Розов, предпославший книге H. A. Гончарова «Обыкновенная история» своё предисловие, названное им «Как жить?» О нём мы и расскажем далее.
Погружение в реальность, изображенную писателем, помогает читателю определить свои жизненные позиции, свои представления о нравственном и безнравственном, идеалы и цели, которые ставит перед собой человек. Литература предупреждает читателя о последствиях выбора того или иного способа жизни, тех или иных жизненных установок, поступков и их мотивов. Розов отмечает, что писатель криком кричит о том, что любовь к людям выше всякого расчёта и бездушного дела. Всякое дело, если оно является только средством личного преуспевания, становится тяжким, а порой и гибельным для причастных к нему людей. Эту же мысль отметил Розов и в романе «Подросток» Достоевского. Классик литературы предупреждал: пока человек думает о своей ли выгоде, своём ли покое, об удовольствии, об идее стать Ротшильдом, пока он допускает порок в свои мысли, как Аркадий Долгорукий, до тех пор ни счастье, ни смысл жизни не дадутся ему.
В определённом смысле на вопрос, как жить, отвечает вся классическая литература. Но художественная литература, как известно, учит не назиданиями и сентенциями. Она вовлекает читателей в жизненные ситуации и во взаимоотношения людей, предоставляя ему самому разобраться, что его радует и что огорчает, что заставляет волноваться и что – негодовать, что следует беречь и что подлежит отрицанию. Здесь в борении чувств и мыслей и вырабатывается установка на определенный тип человеческих отношений, происходит выработка черт личности, обогащение духовным опытом человечества, сконцентрированным в литературе. Так, внешние по отношению к читателю социальные и нравственные нормы превращаются во внутренние регуляторы поведения, закрепляются в эмоциональной памяти и действуют как безусловный рефлекс.
В своём предисловии к книге И. Гончарова Виктор Розов подчёркивает, что выдающиеся педагоги прошлого считали литературу великим учебником жизни, учебником более мощным по сравнению с любыми другими рациональными и дидактическими методами. На её материале, с учетом природы этого вида искусства, с проекцией на современность, они вырабатывали в детях стремление к правде, добру, веру в прогресс, в нравственное совершенствование, желание служить высшим целям. Они развивали у читателей способность соизмерять свой внутренний мир с духовным миром персонажей, черпать у них жизнестойкость, находить в них поддержку в решении своих проблем.
Задача учиться жить на материале лучших образцов художественной литературы в наши дни чрезвычайно осложнилась в связи с засильем массовой литературы, антигуманной по своей направленности. Эта литература навязывает детям ложные ценности, уводящие от реальности и социальных задач в мир монстров, мутантов, магов и другой нечисти.
Она размывает понятия добра и зла, заставляет читателя верить не в свои силы, а в волшебство. Агрессивный, разрушительный потенциал этих произведений явно противоречит созидательной направленности классической литературы, отравляет вкус, заставляет облегчённо смотреть на жизнь, вносит в сознание детей сумятицу представлений. Всё это усугубляется использованием языка вражды в СМИ, а также ломкой нравственных социальных ориентиров, происшедшей в стране.
Социологи установили, что нынешнее поколение юных читателей игнорирует традиционный взгляд на великую литературу как на учебник жизни. Литературу, изучаемую в школе, они рассматривают преимущественно как материал для выполнения заданий учителя, а читаемые по собственному выбору книги считают средством развлечения – не более. Учителя и библиотекари смирились с положением, когда суррогат литературы оттеснил на задний план подлинную культуру. Трудно учиться жить на материале литературы тем, кого судьба обделила встречей с педагогом, который взял на себя смелость выйти за рамки формальной методики и вывести читающего ребёнка на размышление о нём самом и окружающей его действительности.
В этом смысле поучителен опыт писателя В. Короленко, пережитый им в гимназические годы. Его чтение в то время, как он признавался, было просто развлечением и приучало смотреть на литературу как на занимательное описание того, чего, в сущности, не бывает. Но вот в классе появился учитель В. Авдиев. Он прочитал «Два помещика» из «Записок охотника» И. Тургенева, прочитал так, что гимназисты в этот день уносили с собой огромное и новое впечатление. «Меня, – пишет Короленко в „Истории моего современника“, – словно осияло». Он увидел в простых словах настоящую, неприукрашенную правду, поднимающую над буднями и открывающую жизненные шири и дали. Стоило Авдиеву преподать новое произведение, как гимназисты «кидались» его читать. В чем же секрет такого влияния учителя? Как ему и другим талантливым педагогам удавалось и удается вызвать у учащихся интерес к настоящей литературе? Какой методический урок они преподнесли нам?