Ландскнехт

- Эй, стой! – окликнула Салливан ее. – Что еще за проверка?

- Узнаешь, – коротко ответила та и вынырнула из палатки.

В шатре Медвежьего Когтя было как в аду. Когда Салливан вошла туда, она порадовалась тому, что сняла часть формы и амуниции, а то бы неизвестно что с ними тут стало. Рубашка почти сразу пропиталась потом и какими-то душными благовониями, которые по запаху напоминали волчью яму.

- Садись. Здесь.

Медвежий Коготь даже не открывая глаз, указал ей на место напротив него. Он выглядел как индеец из старых ирландских или американских фильмов про резервацию. На голове у него был кокошник из перьев и стрел, а одеяния длинное и кожаное, походило на саван, раскрашенный оленями и волками.

- Зачем я здесь? – поинтересовалась Агнесс.

- Слушай, – сказал Медвежий Коготь и замолчал надолго, напевая что-то на неизвестном языке.

Время тянулось медленно, когда в шатер зашел еще один человек. А потом еще. Это был Скорхей и видимо один из йерров, с которым тот хотел поговорить. Что они здесь-то забыли?

Они уселись рядом с Медвежьим Когтем, как ни в чем не бывало и закрыли глаза. Все они молчали и напевали что-то, создавая какую-то странную атмосферу нереальности происходящего. А потом Медвежий Коготь не открывая глаз взял плошку с чем-то темным и протянул ей.

- Пей.

- Спасибо, мне и так жарко, – попыталась откреститься она.

- Пей, – повторил Медвежий Коготь. – Или не пройдешь испытание.

Последняя фраза заставила схватить плошку и залпом осушить содержимое. Оно даже показалось Агнесс приятным на вкус. Но лишь на миг. Потому что в следующий миг в груди и желудке начало жечь так, будто туда серной кислоты налили. Агнесс согнулась пополам, зажмурив глаза. Боль пронзила тело и какое-то время не желала отпускать девушку из своих оков.

Но по прошествии нескольких неприятных минут, боль исчезла. Так же внезапно как появилась. Словно кто-то выключил ее. Агнесс открыла глаза и обнаружила что… сидит на самой вершине горы. Над ней низкое прозрачно-синее небо, а под ногами головокружительная пропасть. Попытавшись пошевелиться, она пронаблюдала, как несколько камней из-под ее ног сорвались и улетели вниз. И вот тогда она услышала знакомый голос скорхея:

- Куда ты идешь, Агнесс? Куда ты хочешь дойти?

В тот момент думать было некогда и страшно, любое шевеление, вызывало камнепад. Любое сопротивление иллюзорной реальности – дрожание земли и камней вокруг нее. Она могла упасть в пропасть в любую секунду.

- Я хочу дойти до спокойной жизни, без войн и насилия. Я не хочу возвращаться обратно. Мне нужен мой собственный путь. Я по нему сейчас иду.

Все эти слова произносимые ею, словно бы сами рождались в мозгу. Она не напрягалась чтобы обдумывать вопросы, она точно знала ответы и говорила их. Но это делала будто вовсе не она.

- Что беспокоит тебя в твоем мире?

- Насилие. Жестокость. Преследование и подчинение власти.

- Чтобы ты хотела больше всего?

- Стать счастливой. Обеспечить счастье на Земле, защитить тех, кто несчастен.

Она почувствовала, как скорхей выдохнул. А потом словно кто-то выдернул ее с вершины горы, просто щелкнув пальцами.

Когда она пришла в себя, она лежала в той палатке, где готовилась в бою на мечах. Рядом спала Надежда, а еще подальше – Ирэн. За пределами их жилища буйствовала ночь и пели сверчки.

- Присниться же такое, – сказала сама себе Салливан и перевернувшись на другой бок продолжила смотреть сны.

====== Ландскнехт 21. Перемены. ======

Неделю спустя.

Еще несколько дней назад, Линда и не подозревала, что обживется здесь. В стане лонгхорнов были разные люди. Кто-то пришел сюда добровольно, а кого-то привели насильно. Но так или иначе, как и сказала Пей, их было не много.

Однако, предводитель лонгхорнов, белобрысый Олаф Трагге каждый день напоминал Линде, что она здесь не житель, и даже не гость. Она здесь – товар.

В один дождливый осенний вечер, когда Линда уже помогла нескольким людям, раненым в местных боях, перевязать раны и отправится отдыхать, в ее небольшой лабзь зашел Янник. Линде этот непонятный мужчина, берберских кровей не нравился. У него было злое лицо и явно не добрые намерения. И казалось, что Линду он не трогает только потому, что Олаф приказал, а так бы неизвестно что он мог бы с ней сотворить.

Он нагло взгромоздился на ладную длинную скамью, где обычно Линда отдыхала и заговорил:

- Олаф, конечно, тебя щадит, как трофейный товар. Но будь я на его место, ты бы пошла по кругу. И знаешь почему? Потому что ты мне не нравишься, журналистское отродье. За тобой нужен глаз да глаз, а эти олухи, прихвостни Олафа, даже не проверили тебя на вшивость. Допустили до твоего оборудования, пусть и не дали забрать.

Линда сглотнула, памятуя о том, что благодаря Пей, сумела стянуть из свой сумки, походные часы, в которые был встроен диктофон.

- Так вот, ты сейчас же отдашь мне твои часы с руки или я на твоих глазах уничтожу все твое дорогущее оборудование, а потом, – он сделал леденящую душу паузу. – Потом, мы разденем тебя до гола, привяжем к столбу и оставим на пару ночей. Здесь, в устье реки водятся медведи и шакалы, вот им пирушка будет!

Это была прямая угроза и Линда понимала, что человек перед ней не блефует. Она наблюдала за Олафом и Янником, они два сапога пара. Олаф не всегда слушает его, но думаю, что в этот раз может быть совершенно по-другому.

Поэтому она отстегнула часы и протянула Яннику, который взяв их, тот час растоптал в мелкие осколки. А потом подняв голову, зловеще намекнул:

- Ты мне должна, беглянка. Я тебе только что жизнь спас. Жду от тебя благодарности, добровольной, конечно. Но если что, могу и заставить.

После этих слов, он поднялся и вышел вон, оставляя Линду смотреть на осколки часов и думать, как поступить дальше. Уже ясно, что за ней никто из ландскнехтов не придет, да и вряд ли кто-то вообще вспоминает о ней. Нужно было постоять за себя самой.

- Эй, чего ему надо было? – влетела в ее обитель Пей, намекая на Янника.

Нужно было постоять самой, но подвернулся другой вариант. И Линда решила, что воспользуется именно им. Выбора у нее нет, она – товар. А товар должен быть в отменном состоянии, чтобы его не вернули владельцу.

- Ты даже не представляешь, о чем ты меня просишь, Эдван!

После недельного пребывания в клане ландскнехтов, Агнесс, неплохо узнала почти всех тех, кто мог реально сражаться. И даже тех, кто не мог. Она наблюдала и делала выводы. Ей нравился Эдван, но в некоторых вопросах он был весьма жесток, а в других – слишком либерален.

Они перешли «на ты» довольно быстро. У них были общие цели и планы. Скорхей и Хасан не настолько порывались уберечь планету от ненужных воин, как Эдван. Салливан импонировали традиции установленные им и само его правление. Но некоторые вещи оставались все же непонятны и странны.

- Я не прошу, – посмотрел в ее сторону Эдван. – Ты сама знаешь, что среди твоих людей есть «крыса». Пока что она никак не проявила себя, но этот день настанет. В нашем клане с этим строго. Но мы не можем карать твоих людей, ты должна сделать это сама. Считай, что это твое посвящение в земляне.

На самом деле Эдван говорил умные вещи. Ах, если бы так работали законы на Луне! Но по честному Агнесс никогда не приходилось убивать кого-то так, вне поля боя. Да, если быть совсем честным, она никогда никого не убивала. Она пилот космического корабля, а не солдат.

- А если я откажусь?

- Тогда моим людям придется вывезти «крысу» в степь, далеко отсюда. Привязать к дереву и оставить. Диких зверей здесь много. Его ждет страшная смерть. Этого хочешь?

- Это так необходимо? – поинтересовалась после паузы Агнесс.

На что Эдван оставил в покое уздечку, которую пытался чистить, повернулся к Салливан и четко сказал:

- Это необходимо для тебя. Может быть у вас на Луне, люди не особо в глаза смотрят, а я так сразу понял, для чего ты здесь. Спасение Земли совсем не твоя задача, капитан. Это лишь та броня, которой ты защищаешься от невидимого зла. А «крыса» в такой операции, скорее на пользу нам, чем тебе. Потому что наша задача – не допустить войны, а твоя – не вернуться обратно.