Страница 41 из 71
Это письмо также было проигнорировано Великим Князем. Тогда в феврале 1883 г. произошло резкое объяснение между братьями. Александр III писал Великому Князю Владимиру Александровичу: «Теперь я вижу, что ни мои просьбы, ни мои желания, ни предложения вами не принимаются. То, что хочет твоя жена, ты будешь добиваться, во что бы то ни было и никаким моим желаниям не подчинишься. То, что Папа́ и Мама́ было легко делать, мне невозможно: это приказывать! Как может брат брату приказывать! Это слишком тяжело!»{486}
Никакой реакции со стороны Владимира Александровича вновь не последовало. Царь демонстративно не навестил Марию Павловну в день ее рождения 2 мая 1889 г., сопроводив этот поступок очередным письмом к брату: «Действительно, я недоволен Твоей женой. Несмотря на все мои просьбы, желания, предложения и требования, она преспокойно прокатилась за границу и настояла на своем. Как же я должен смотреть на это? Промолчать и проглотить явное глумление над моим желанием и ждать, что это будет продолжаться каждый раз, когда она этого пожелает!? Вдобавок возвратиться накануне своего рождения и ждать, чтобы ехали к ней с поздравлениями; это уж чересчур бесцеремонно и странно»{487}.
Но всё оставалось по-прежнему. Мария Павловна позволяла себе даже делать критические замечания об Императоре и Императрице. Особенно не любила Великая Княгиня Марию Феодоровну. Причем большая часть общества была на стороне Марии Павловны. Когда один раз Императрица осадила зарвавшуюся золовку, то при Дворе можно было слышать: «Что позволяет себе эта датчанка?!» Совсем скоро, Мария Павловна будет интриговать против новой Императрицы, Александры Феодоровны, которую общество будет называть «Гессенской мухой».
Не лучше вели себя перед Государем и другие великие князья. Великий Князь Алексей Александрович жил с замужней герцогиней З. Д. Лейхтенбергской. Великий Князь Николай Николаевич-старший сожительствовал с балериной Е. Г. Числовой. Александр III обвинил дядю в растрате государственных средств и в 1882 г. наложил арест на его имущество. Великий Князь Николай Николаевич-младший, сын предыдущего, тайно сожительствовал с купчихой С. И. Бурениной, от которой имел двоих детей. В январе 1888 г. Николай Николаевич обратился к Государю с разрешением ему жениться на Бурениной. Александр III категорически отказал со словами: «Со многими Дворами я в родстве, но с Гостиным ещё не был и не буду».
В 1891 г. тридцатилетний Великий Князь Михаил Михайлович без благословения родителей и разрешения Государя обвенчался за границей с графиней Софией Меренберг. Брак этот не был признан Царём действительным, и Великому Князю был запрещён въезд в Россию.
Все эти выходки великих князей свидетельствовали о весьма опасных процессах, протекавших в недрах Императорской Фамилии. Повлиять на них в полной мере Император Александр III при всей своей воле и решительности никак не мог, точно так же, как потом этого не мог сделать Император Николай II. Дело было вовсе не в их «слабости». Самодержавие предполагает добровольное и добросовестное служение Царя Богу и России, а всех остальных благоверному Царю, ибо служа ему, народ служит одновременно и Богу, Который помазал его, и России, которую Он ему вручил. «Заставить» любить Царя и служить ему – невозможно, так же как и «заставить» человека верить в Бога. «Нет никакого сомнения, – признавала уже в изгнании Великая Княгиня Ольга Александровна, – что распаду Российской империи способствовало последнее поколение Романовых. Дело в том, что все эти роковые годы Романовы, которым следовало бы стать самыми стойкими и верными защитниками Престола, не отвечали нормам морали и не придерживались семейных традиций»{488}.
Но не только Великие Князья позволяли себе неповиновение Императору и недовольство им. Как свидетельствовал Н. А. Павлов: «Дерзость окружения в отзывах об Александре III была безграничной»{489}. Типичным ее образчиком служат воспоминания барона Н. Е. Врангеля, отца будущего белого генерала, в которых он с явным удовольствием сообщал: «Некоторые царедворцы зовут Александра III дворником, характеризуют по его седалищу»{490}. Про самого Царя Н. Врангель писал, что у «не было ни сил, ни особого дарования». Множество насмешек и язвительных высказываний в отношении Царя-Миротворца содержит дневник графа В. Н. Ламздорфа.
Мечтавший о свержении Самодержавия публицист и масон Д. В. Философов был вынужден признать: «Заключить из всего произошедшего, что Николай II должен нести ответственность за настоящий хаос, значило бы вынести ему несправедливый приговор. Он не виноват в смертельном кризисе своей Империи. Эта Империя была больна уже тогда, когда он ее унаследовал»{491}.
Внешнеполитическое наследство, доставшееся Императору Николаю II от его отца, также таило в себе немалые трудности. Особенность политического устройства Российской империи заключалась в том, что информация по тому или иному направлению внешней и внутренней политики всецело находилась в ведении царствующего Монарха и в меньшей степени соответствующего министра. Остальные, включая Наследника престола, могли быть даже не осведомлены о некоторых важных решениях, принятых Императором. Зачастую о тайных соглашениях Царь сообщал своему Наследнику на пороге смерти. В какой-то степени так произошло и с Николаем II. Перед смертью Александр III лишь в общих чертах ознакомил Цесаревича с целым рядом своих важнейших внешнеполитических решений (например, на момент своего вступления на престол Николай II ничего не знал о секретной франко-русской конвенции 1891 г.).
Глава 3. Был ли Император Николай II не подготовлен к царствованию?
Кончина отца явилась для Николая II тяжёлым ударом. Вечером 20 октября на страницах его дневника со всей силой отразилась боль его души: «Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к Себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа́. Голова кругом идёт, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность»{492}. Тем же вечером Государь позвал греческую королеву Ольгу Константиновну посмотреть на лицо усопшего Родителя. «Мы с Ники стояли на коленях и не могли оторваться, всё смотрели на это чудное лицо», – писала королева{493}.
Но при посторонних Государь держался внешне спокойно и даже бесстрастно. Это была черта, присущая многим Романовым, но особенно проявившаяся в Императоре Николае II. Некоторые недобросовестные или духовно нечуткие люди спешили обвинить молодого Императора в беспечности, бессердечности и даже инфантильности. Одним из них был лейб-хирург Вельяминов: «На другое утро после смерти Государя, я еще взволнованный выходил из дворца и на подъезде встретил молодого Царя, о чем-то разговаривавшего с графом Воронцовым. Здороваясь, я спросил молодого Государя, как он провел ночь, и добавил: “представляю себе, какие тяжелые минуты вы должны были пережить за эти последние сутки”. Молодой Государь, казавшийся на вид совершенно покойным, ответил мне: “Мы с графом так воспитаны, что ни в какие, даже самые тяжелые минуты, не волнуемся и не теряем присутствия духа”. Не скрою, что эта фраза меня очень удивила, и я потом не раз вспоминал ее. Странно было слышать эти слова от молодого человека, только что потерявшего любимого всеми отца и менее суток тому назад принявшего на себя всю тяжесть ответственности, падавшей на Самодержавного Царя России, да еще сказанные человеку, близко стоявшему к отцу и имевшему возможность хорошо оценить только что произошедший исторический момент»{494}.
486
Там же. С. 250.
487
Там же.
488
Лили Ден, Йен Воррес. Указ. соч. С. 284.
489
Павлов Н. А. Указ. соч. С. 11.
490
Врангель Н. Е. Воспоминания: от крепостного права до большевиков. М.: Новое литературное обозрение, 2003.
491
Мережковский Д., Гиппиус З., Философов Д. Царь и революция. М.: ОГИ, 1999. С. 71–72, 93.
492
Дневник Императора Николая II за 1894 г. Запись за 20 октября // Дневники Императора Николая II. Т. 1. С. 123.
493
Боханов А. Н. Николай II. С. 78.
494
Вельяминов Н. А. Воспоминания об Императоре Александре III // Российский архив. Т. V. С. 309.