Трое для одного

Морган прикрыл глаза. Ему представилась чудовищная воронка из заброшенной школы, где тень пожирала тень. И вот это тянущее, изматывающее ощущение невосполнимой утраты показалось понятным и знакомым.

“Каково жить с ампутированной наполовину душой?”

- Похоже на ад.

- Не мой вариант, - проворчал часовщик, снова завозившись у него на коленях. - Разве что в качестве метафоры сойдёт.

На губах появился вкус вина Шасс-Маре; голову повело. На каждом вдохе в лёгких что-то свистело, словно аварийный красный свет постепенно выжигал сеточку мелких дырок в грудной клетке.

- А можно последний вопрос?

- Рискни, хороший мальчик.

- То, что ты забыл… - Морган сглотнул и облизнулся инстинктивно. Пить хотелось отчаянно. - Это было “что-то” или “кто-то”?

Температура резко упала. Уилки разом закаменел, сжался, пытаясь сделаться меньше, и под ресницами проступило ослепительно яркое золото, многократно отражённое в шести зеркалах.

- Кто-то. - Голос был похож на шелест жёсткого-жёсткого снега, скользящего по жестяному жёлобу. - Друг ли, брат, любовник… Не спрашивай. Я не знаю. Просто… болит.

“Значит, всё-таки он, - отрешённо подумал Морган. - Тёмный из сна. Тот, у кого в рукавах белки прыгали. На тень не похож, но есть ведь какая-то связь…”

Додумать он не успел.

Лифт содрогнулся - точнее, содрогнулось само здание, кажется, а это был только слабый отголосок - и буквально рванул кверху. От резкого движения оба распластались по гладкому полу, причём часовщик очутился снизу, шипящий и очень, очень недовольный. Когда дверцы разъехались, он извернулся ужом и выскользнул наружу, рявкнув:

- Я же просил поаккуратнее!

Морган приготовился было оправдываться, но внезапно понял, что обращаются не к нему. И почти сразу же окаменел, потому что открывшееся взгляду помещение мало походило на стерильный офисный коридор. Стены скрылись под густым переплетением водорослей, на полу блестела вода. Сильно пахло морем.

- Я аккуратно, - откликнулось пространство голосом Шасс-Маре, причём интонации были откровенно издевательские. - Трудно действовать незаметно на таком расстоянии. Ещё и на разломе. Впрочем, отдаю тебе должное. Не думала, что ты вообще туда проникнешь. У меня бы не получилось.

- Трудно? Да-да, конечно, - елейно пропел часовщик, напрочь игнорируя завуалированный комплимент. - Можешь порадоваться, что твой любимый мальчишка стукнулся лбом о моё плечо. Если бы врезался головой в пол или в стену, то мог бы получить сотрясение мозга.

- Кажется, кто-то опять начитался медицинских энциклопедий, - обиженно шевельнулись водоросли. В луже на полу мелькнул женский силуэт. - Лучше бы по-прежнему таскал модные каталоги из бутиков.

- Они там и лежат, чтобы их таскали, - с достоинством ответил Уилки, между делом успев подняться и расправить одежду. - Поднимайся, - нетерпеливо повернулся он к Моргану и протянул ему руку. - Времени уже не так много.

- Немного - так растяни, - посоветовала Шасс-Маре и, похоже, окончательно ушла, потому что запах моря исчез вместе с ощущением присутствия.

От солёной воды ботинки мгновенно промокли. Физическое неудобство отвлекало от мучительных размышлений над рассказом о плате. Напрашивался неутешительный вывод: для того, чтобы встать плечом к плечу с тремя хранителями города - четырьмя, если считать пламя Чи - нужно было как минимум погибнуть мучительной смертью. Или, как в случае с Лидией Люггер, заплатить ещё дороже.

И часовщик не лгал. По крайней мере, мемуары О’Коннора его рассказ подтверждали… если, конечно, были настоящими.

“Слишком много “если” для одного логического построения”, - мрачно подумал Морган и тут же заработал тычок под рёбра.

- Замечтался? - холодно осведомился Уилки. - Мы на месте. Будь осторожен и не отходи от меня ни на шаг.

Очень хотелось поинтересоваться, как можно отойти, когда тебя держат за локоть, но пришлось прикусить язык.

Во избежание.

Затянулся водорослями, как выяснилось, лишь коридор. В кабинетах было относительно сухо и чисто. Правда, двери отсутствовали. Вместо них зияли неаккуратные дыры, словно что-то большое и зубастое походя выкусило кусок-другой пластика. Искомая комната располагалась на равных расстояниях от лифта с одной стороны и тупика с другой. Окон в ней не было - такая огромная железная коробка, изнутри для приличия обшитая пластиком “под дерево”. Зато имелся большой книжный шкаф, два письменных стола с компьютерами и железный сейф от пола до потолка.

К нему-то и направился Уилки - бодро, словно и не было недавней слабости.

- И как ты его будешь открывать, если власти над железом у тебя нет? - спросил Морган, с трудом подстраиваясь под размашистый шаг.

- Я? - сощурился часовщик. - О, нет. Откроешь ты, - и сунул ему в руку золотистый ключ и мятую бумажку. - Если это закрыто по-человечески, то и открыть можно точно так же.

- Ого! - Брови сами поползли на лоб: на бумажке обнаружился замысловатый цифровой код. - Откуда такая полезная штука?

- Птички начирикали. И в клювах кое-что принесли, - последовал невинный ответ. - Не надо меня недооценивать. Я не только медицинские энциклопедии и модные каталоги читаю.

Прозвучало это упрёком.

Стало смешно.

- Ладно-ладно, примем за аксиому, что у тебя разносторонние интересы, - примирительно улыбнулся Морган и заработал подозрительный взгляд.

Сейф поддался не сразу. Пришлось поэкспериментировать с порядком набора и с поворотами ключа. К счастью, в мэрии стояла такая же металлическая громадина, так что общий принцип был ясен. Код разбивался на несколько равных сегментов по три или четыре цифры, каждый из которых полагалось вводить после оборота ключа. Сильно облегчало работу уже то, что при неправильном порядке действий ключ попросту не проворачивался. В мэрии верной была простенькая последовательность “оборот - фрагмент кода - оборот”. В офисе “Нового мира”, видимо, обитали параноики, потому что стандартную схему они усложнили до “два оборота - фрагмент - оборот - фрагмент - два оборота”. Уилки чутко прислушивался к механизму и после каждого движения давал команду остановиться либо продолжать. Выглядел он точь-в-точь как заправский взломщик.

Наконец, тяжёлая дверь поддалась. И, стоило только появиться крошечной щели между створкой и рамой, как оттуда выпорхнула крошечная ярко-жёлтая птица.

Канарейка. Настоящая канарейка - потрёпанная, но вполне живая.

Она сделала круг под потолком, поставила чёрно-белую кляксу прямо посредине дорогой столешницы и спикировала часовщику на плечо.

Морган наблюдал за ней во все глаза.

- Значит, насчёт птичек была не метафора?

- Как знать, - усмехнулся Уилки и дёрнул подбородком, указывая на сейф: - Открывай до конца.

Внутри он хозяйничал уже сам. Из многочисленных коробок, папок и файлов его заинтересовало одно тонкое дело в пухлой обложке из красной кожи, сплющенное под огромным металлическим контейнером, небольшая шкатулка из полированного дерева и связка писем. Письма он сунул Моргану, остальное зажал под мышкой и настойчиво потянул к двери:

- Идём. Я взял то, за чем явился, а стычка нам сейчас ни к чему. Мы с Шасс-Маре хорошо их потрепали, но я бы предпочёл встречу с крысами на открытом воздухе, а не в железной коробке. Которая, попрошу заметить, на две трети ушла в разлом.

Настроение у него, похоже, изрядно улучшилось. Выбираться обратно было куда как легче. Во-первых, пусть лифт изнутри оброс водорослями и двигался рывками, но зато железо уже не так давило. Во-вторых, почему-то опустел холл. Входные двери были закрыты, однако часовщика это не смутило: одного взгляда из-под ресниц хватило, чтобы стеклянные вставки разлетелись хрусткой мелкой крошкой.

На улице Уилки соизволил отпустить руку Моргана, но тот по-прежнему чувствовал себя привязанным. Даже когда “шерли” выехала на дорогу.

В голове крутились десятки вопросов, один глупее другого.

Если часовщик не любит металл, то как ездит в автомобиле? Неужели никто из тех, с кем сотрудничает Кристин, не замечает, что она не стареет? Кто проектирует и строит для “Нового мира” все эти дурацкие здания? Зачем такая большая стоянка, если нет ни одной машины?