Страница 15 из 69
Центральной темой записки Е. К. Михайловского стал анализ положения дел в самом значительном вассальном владении империи в Туркестане – Бухарском ханстве[76]. Трехмиллионная Бухара в 1868-1873 гг. признала свою политическую зависимость от царской России, отказалась от ведения самостоятельной внешней политики, но сохранила известную внутреннюю автономию. За это бухарские эмиры получили не только различные чины и награды, но уже после 1868 г. закрепили за собой ряд новых территорий (Восточную Бухару, Шахрисабз, Припамирские бекства)[77].
Внешне власть эмиров над их подданными была абсолютно не ограниченной, но в реальности эмиры должны были постоянно считаться с мнением могущественной корпорации мусульманского духовенства (улема). Особую роль в жизни ханства играл его первый министр (кушбеги), который одновременно являлся управителем столицы государства (Старой Бухары) и должен был постоянно находиться в городской цитадели (арке) во время отсутствия в городе своего государя[78].
Непосредственным поводом для создания записки 1912 г. стала проблема судьбы бывшего бухарского кушбеги Астанкула. Как видно из содержания текста документа, Михайловский выступал в качестве своеобразного адвоката этого бухарского сановника и считал, что восстановление при поддержке России авторитета Астанкула в Бухаре будет способствовать лучшей защите русских интересов при эмирском дворе.
К сожалению, предпринятые нами поиски не принесли каких-либо ощутимых результатов, и мы не располагаем сколь-нибудь достоверными биографическими сведениями о самом Е. К. Михайловском. Адресатом данного документа является военный министр России в 1909-1915 гг., генерал-адъютант В. А. Сухомлинов.
В 1910-1914 гг. в Петербурге постоянно обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе Бухары в целом. Туркестанский генерал-губернатор А. В. Самсонов настаивал на скорейшей ликвидации вассалитета Бухары как «главного очага мусульманства в Туркестане» и непосредственном включении ее территории в состав Туркестанского генерал-губернаторства. Однако в Петербурге сочли пока нецелесообразным что-либо менять в «патриархальном быте» Бухары, опасаясь вызвать активизацию враждебных самодержавию настроений как среди туркестанских мусульман, так и за рубежом.
По нашему мнению, предлагаемая вниманию читателей записка Е. К. Михайловского не только является ценным источником по истории мусульманского мира Бухары и Туркестана накануне начала Первой мировой войны, но и позволяет яснее понять суть явлений, происходивших в исламской среде сопредельных с Россией азиатских стран. Анализ содержания этого документа дает возможность лучше представить истоки многих духовных и политических процессов в жизни мусульманского Востока последних десятилетий XX столетия.
В XVIII—XIX вв. хивинские ханы находились в некоторой зависимости от туркменской родо-племенной знати, поставлявшей им войска и оказывавшей сильное влияние на внутреннюю политику. После установления российского протектората ситуация изменилась. Ханы меньше стали прибегать к помощи туркмен, опираясь на царские войска.
В рамках своего вассального статуса ханство сохранило формальную независимость относительно проведения внутренней жизни, но политические и социально-экономические проблемы периода Первой мировой войны не обошли его стороной.
В начале 1912 г. в Хиве было решено провести налоговую реформу. Она заключалась в значительном увеличении налогов с туркменских племен[79]. Это вызвало резкое недовольство последних, вылившееся к осени 1912 г. в вооруженное восстание. Ханским войскам не удалось подавить это движение. Хива обратилась за помощью к России, и для усмирения восставших были присланы войска Туркестанского военного округа. Мятеж продолжался вплоть до 1915 г. и был подавлен только при помощи русских войск[80].
Летом 1915 г. в Хиву прибыл помощник военного губернатора Сырдарьинской области генерал-майор Г. А. Геппенер, наделенный широкими полномочиями и призванный разобраться в ситуации. По поводу создавшейся ситуации министр иностранных дел С. Д. Сазонов писал: «…необходимо во что бы то ни стало действовать умиротворяющим образом, чтобы избежать волнений и беспорядков, которые в настоящую минуту более чем когда-либо нежелательны»[81].
Деятельность Геппенера послужила основанием для обращения Туркестанского генерал-губернатора Ф. В. Мартсона в Военное министерство с предложением учредить, должность постоянного представителя русского правительства в Хиве с правами военного губернатора.
После военной кампании в Хиве 1873 г. и подписания мирного договора из земель, расположенных на правом берегу Амударьи, в 1874 г. была образована особая административная единица – Амударьинский отдел, введенный в состав Сырдарьинской области. Одной из основных задач начальника отдела был контроль за политической ситуацией в Хиве. Он осуществлял связь между Россией (через туркестанского генерал-губернатора) и Хивинским ханом. Для этих целей в ханстве была создана специальная канцелярия[82].
Чтобы сохранить свою власть Асфендиар-хан должен был делать регулярные так называемые «добровольные пожертвования» начальнику Амударьинского отдела. От степени «сердечности» личных отношений хана и начальника отдела зачастую зависело решение многих первоочередных для ханства вопросов. В описываемый период начальником отдела был полковник В. П. Колосовский, который неоднократно упоминается автором в публикуемом документе.
В итоге военный министр отказался от предложения Мартсона, стоя на позициях невмешательства в хивинские дела[83].
В январе-феврале 1916 г. волнения в ханстве возобновились. Под руководством Джунаид-хана туркмены начали наступление на города Хивинского ханства, захватив 13 февраля столицу ханства. В этой ситуации в Хиву были введены дополнительные русские войска, но даже после этого правительство осталось на позициях сохранения внутренней самостоятельности ханства.
«Записка» А. М. Кислякова содержит интересное и достаточно подробное описание туркменского восстания в Хивинском ханстве в начале 1916 г. и причин его возникновения, с комментариями и попытками аналитического обобщения событий. Автор крайне негативно оценивает как действия русской администрации в Аму-дарьинском отделе, так и ее влияние на ханское правительство. В конце он задает главный вопрос – нужна ли самостоятельность такого, по образному выражению Кислякова, «бутафорского государства» как Хива? И тут же дает на него однозначный ответ – оно должно прекратить свое существование и слиться с империей.
«Записка» была адресована лидеру кадетской партии П. Н. Милюкову. Сложно ответить на вопрос, почему именно к нему обратился служащий отделения Русско-Азиатского[84] банка Кисляков. Возможно, потому, что, будучи одним из известнейших политических лидеров России того времени, Милюков много занимался российской региональной, т.е. «окраинной», политикой и национальным вопросом[85].
Б. М. Бабаджанов, Т. В. Котюкова
Копия с письма Военного Министра Кашгарскому владетелю, Мухамед Якуб-Беку от 14 Августа 1873 г.
Ваше Высокостепенство!
С особым удовольствием я узнал еще в начале сего года что в ответ на Всемило-стивейшее соизволение Государя Императора, моего Августейшего Повелителя, принять в своей столице Вашего Посланника, Ваше Высокостепенство не замедлили отправить в С.-Петербург одного из ближайших советников, Муллу-Турап Ходжу Умара, с письмом, выражающим Вашу преданность и дружбу Его Императорскому Величеству.
76
Со времени установления правления династии Мангыт (1753-1920) в Бухаре более точным названием государства был термин «эмират», однако, в силу господствующей традиции, в русских источниках и литературе на протяжении XIX – начала XX в. по отношению к Бухаре одновременно продолжал применяться термин «ханство».
77
Арапов Д. Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. М., 1981. С. 7-8.
78
Поскольку в 1897 г. эмир Абдулахад-хан, поссорившись с местным духовенством, навсегда оставил столицу ханства, бухарский кушбеги Астанкул вплоть до кончины Абдулахад-хана в 1910 г. 13 лет непрерывно пребывал на территории арка (центральной части города), не имея права оставить его стены.
79
В Хивинском ханстве жили в основном два крупных туркменских племени – йомуды и чау-доры. В этот период они уже в основном вели оседлый образ жизни и занимались земледелием.
80
Погорельский И. В. Очерки экономической и политической истории Хивинского ханства. Конец XIX – начало XX в. Л., 1968. С. 91.
81
Международные отношения в эпоху империализма: Документы из архивов царского и временного правительств 1914-1917 гг. Серия III. Т. 8. М. -Л., 1935. С. 193.
82
Документы этой канцелярии отложились в фонде И-125, Канцелярия хана хивинского, в Центральном государственном архиве Республики Узбекистан (ЦГА РУз).
83
Бахтурина А. Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917 гг.). М., 2004. С. 330.
84
Отделение Русско-Азиатского банка было открыто в Новом Ургенче в 1910 г.
85
См.: Милюков П. Н. Национальный вопрос (происхождение национальности и национальные вопросы в России). М., 2005.